Читаем без скачивания Тайные секты - Павел Мельников-Печерский

I

Кроме раскольников-старообрядцев, отделившихся от господствующей церкви из-за буквы и обряда, есть немало русских людей, уклоняющихся от православия несравненно далее, чем разнообразные толки старообрядства. Разумеем здесь принадлежащих к так называемым тайным сектам.

«Тайными» зовутся они потому, что как учение их, так и внутреннее устройство общины по возможности сохраняются сектаторами в строгой тайне. При вступлении в некоторые из тайных сект принимаемый, приводя самого бога во свидетели, с известными обрядами, клянется строго и нерушимо хранить все тайны, которые ему будут открыты. Торжественно перед всею общиной он обещается: «не сказать про тайну отцу, матери; не сказать про святое дело попу на духу, судье на суде; кнутом будут бить, огнем станут жечь: все претерпеть, тело отдать на раздробление, без рассуждения, только святого дела не выдавать». Нового члена не вдруг посвящают во все таинства, но постепенно, переводя его со степени на степень звания, как это делалось в масонских ложах и других религиозно-политических тайных обществах, состоявших из людей, получивших более или менее достаточное образование и принадлежавших к высшим слоям общественного строя.

Впрочем, и к «тайным сектам», о которых мы намерены говорить, принадлежали не одни простолюдины. Представляя их исторический очерк, странное учение и еще более странные обряды, мы встретимся не с одними крестьянами и солдатами, но и с лицами высшего православного духовенства, с генералами, с министрами, с членами государственного совета, с великосветскими дамами и девицами, с литераторами и журналистами. Мы увидим, что, как в старые годы, так и в позднейшее время, к «тайным сектам» принадлежали богатые помещики из знатных фамилий, к которым для совершения таинственных обрядов собирались их односектаторы, а в числе их и собственные крепостные их люди. Мы встретимся с поэтами, правда, незаметными в истории русской литературы, которые сочиняли для тайных сектаторских собраний песни. Чтоб ознакомиться с тайными обрядами этих сект, мы поведем читателя не в одни мужичьи избы да келейные ряды, что ставятся на задворицах больших селений, но и в дома значительных помещиков, в монастыри, даже в один из петербургских дворцов.

К «тайным сектам» относится так называемая хлыстовщина, со всеми ее видоизменениями и отраслями. Слово хлыстовщина есть искаженное христовщина — название, встречаемое в сочинениях первой четверти прошлого столетия у св. Дмитрия Ростовского и Феофилакта Лопатинского, архиепископа тверского.[1]

Так названа эта секта потому, что в среде ее постоянно являлись люди, слывшие за одаренных высшими дарами благодати, которых они считали христами. В конце прошлого или в самом начале настоящего столетия эту секту, вместо христовщины, стали называть хлыстовщиной. Некоторые думают, что это наименование произошло от слова «хлыстать» и дано секте потому, что последователи ее, во время совершения своих религиозных обрядов, бичуются, «хлыщут» друг друга под слова песни, начинающейся словами:

Хлыщу, хлыщу,Христа ищу, —

но это едва ли может считаться основательным. Бичеванье или хлыстанье — обряд нововводный и усвоен не всеми «кораблями» (общинами). В тех, например, кораблях, где участвовали люди образованные, кроме «корабля» князя Мещерского, существовавшего в конце царствования Петра I, кажется, никогда не было обычая хлыстать себя или других. Сколько нам известно, слова «хлыстовщина», «хлысты» изобретены уже в нынешнем столетии некоторыми духовными лицами, считавшими неприличным при названии секты употреблять священное имя Спасителя.

Святой Дмитрий упоминает еще о двух сектах, составляющих отрасли христовщины: о подрешетниках, или капитонах, и о другой, которой не дает особого названия.[2]

Феофилакт Лопатинский, кроме христовщины, упоминает о богомилах, меселианах и акулиновщине: это та же христовщина. Первые два названия даны секте духовенством, может быть, самим Феофилактом, по сходству их учений, впрочем, весьма мало ему известных, с учением ересей богомилов и меселиан, бывших в Византийской империи. Из христовщины в прошлом столетии образовалась секта скопцов. Это те же самые хлысты, с их учением и обрядами, но ради умерщвления плоти ведшие у себя оскопление. Кроме того, к тайным сектам относятся фарисеи, богомолы, ляды, купидоны (искажение слова «капитоны», о которых упоминает Дмитрий Ростовский), лазаревщина, монтане, милютинские или алатырские, адамиты, общество Татариновой, ползуны или холстовщина, шелапуты, духовные скопцы, наполеоновцы,[3] сусленики, светосновцы, Дробышевская или Седовичева секта, маранские,[4] скакуны, прыгуны, трясуны, божьи, духовники, духовные христиане и пр.[5]

Все это одна и та же хлыстовщина, с некоторыми, часто самыми незначительными отличиями в обрядах. Только скопцы, совершающие над собой известные операции, да наполеоновцы (секта очень мало исследованная), признающие за пришедшего во второй раз сына божия императора французов Наполеона I, резко отличаются от прочих.

Независимо от хлыстовщины, хотя и в некотором соприкосновении с нею, существуют тайные секты «мистические», как, например, сионская церковь, десные христиане, лабзинцы и секты рационалистов или «молоканские», имеющие начало совсем не там, где кроется источник сект хлыстовских, но нередко сливающиеся с ними. Так, во времена Петра I открытые около 1715 года секты иконоборцев (что ныне молокане) и Настасьи Зимихи находились в близких сношениях с хлыстовщиной, тогда уже значительно распространенною в Москве и других городах. Так в наше время, лет шесть-семь тому назад, в Таврической губернии и в других местах южной России произошло взаимное соглашение и отчасти даже слияние тайной секты хлыстовской с молоканством и духоборчеством.

В ряду уклонений от православия, свойственных русскому народу, хлыстовские секты представляют вид совершенно особый, существенно отличающийся от прочих не только по своему содержанию, но еще более по отношению к церкви. Всякий раскол, всякая ересь потому собственно и называются расколом или ересью, что они отрывают себя не только от внутреннего единомыслия, но и от внешнего общения с церковью. Считая только себя единственно и исключительно правыми по вере, раскольники и еретики поставляют долгом совести выказывать это расторжением всех связей с пребывающими верными церкви: не покорствуют и не воздают чести установленным духовным властям, не ходят на общественное богослужение, не сообщаются с верными в церковных таинствах и других религиозных обрядах, не сообщаются даже в частной, домашней молитве. В самых житейских сношениях они стараются держать себя как можно дальше от них; даже не пьют и не едят вместе с ними. Таковы более или менее последователи всех толков так называемого старообрядства. Совершенно иначе поступают принадлежащие к тайным сектам хлыстовщины. Хотя по внутренней сущности своего учения они и удаляются от церкви несравненно далее, чем какой бы то ни было толк раскольничий, хотя они отрывают себя не только от православия, но и вообще от христианской веры, отрицая или изменяя существеннейшие ее догматы, но в наружных действиях не показывают себя чуждающимися православия. Они строго исполняют все обряды и христианские обязанности церкви, даже строже, чем многие настоящие православные. И это делают не по принужденной стачке с своею совестью (как некоторые из старообрядцев, когда боятся ответственности и взыскания), но потому, что по самому их учению не только не воспрещается, но, напротив, предписывается всячески везде и всегда скрывать себя и для того с самою строгою точностью исполнять все внешние постановления и обычаи господствующей церкви. Оттого последователей тайных сект хлыстовщины узнать очень трудно; по наружности они совершенно православные, часто даже более благочестивые, более набожные, чем настоящие.

Судя по литературе прошлого и нынешнего столетий, как печатной, так и известной нам рукописной, духовные писатели весьма мало знали о тайных сектах и всегда говорили о них с крайнею неопределительностью. В недавнее лишь время в одном из духовных наших журналов стали появляться о них статьи[6] или, лучше сказать, извлечения из отчетов о состоянии раскола, составленных лет пятнадцать тому назад статистическими экспедициями и отдельно производившими исследования о расколе чиновниками министерства внутренних дел.[7]