Читаем без скачивания Моабитская тетрадь - Муса Джалиль

Муса Джалиль

МОАБИТСКАЯ ТЕТРАДЬ

До нас дошли две маленькие, размером с детскую ладошку тетрадки с моабитскими стихами Джалиля. Первая из них содержит 62 стихотворения и два фрагмента, вторая — 50 стихотворений. Двадцать из них, очевидно, те, которые поэт считал наиболее важными, повторяются в обеих тетрадках. Таким образом, моабитский цикл содержит 92 стихотворения и два отрывка. Первую тетрадь вынес из Моабитской тюрьмы бывший узник этой тюрьмы, советский военнопленный Габбас Шарияов. В лагере Ле-Пюи во Франции он передал тетрадку военнопленному Нигмату Терегулову. В марте 1946 г. Н. Терегулов приехал в Казань и передал тетради Мусы Джалиля и Абдуллы Алиша вдове А. Алиша Р. Тюльпановой, которая, в свою очередь, отдала их председателю Союза писателей Татарии А. Ерикею.

Тетрадь Джалиля сшита из разрозненных клочков бумаги и заполнена убористым арабским шрифтом. На обложке написано химическим карандашом по-немецки (для отвода глаз гитлеровских тюремщиков): «Словарь немецких, тюркских, русских слов и выражений. Муса Джалиль. 1943-44 г.» На последней страничке поэт оставил свое завещание: «К другу, который умеет читать по-татарски а прочтет эту тетрадь. Это написал известный татарский поэт Муса Джалиль… Его история такова: он родился в 1906 году. Имеет квартиры в Казани и Москве. Считается у себя на родине одним из больших поэтов. Он в 1942 году сражался на фронте и взят в плен. В плену испытал все ужасы, прошел через сорок смертей, затем был привезен в Берлин. Здесь он был обвинен в участии в подпольной организации, в распространении советской пропаганды и заключен в тюрьму. Его присудят к смертной казни. Он умрет. Но у него останется 116 стихов, написанных в плену и в заточении. Он беспокоится за них. Поэтому он из 116 старался переписать хотя бы 60 стихотворений. Если эта книжка попадет в твои руки, аккуратно, внимательно перепиши их набело, сбереги их и после войны сообщи в Казань, выпусти их в свет как стихи погибшего поэта татарского народа. Таково мое завещание. Муса Джалиль. 1943. Декабрь».

На обороте Джалиль написал список тех, кто был арестован и брошен в тюрьму вместе с ним. Их — 12 человек. «Они обвиняются в разложении татарского легиона, в распространения советской пропаганды, в организации коллективных побегов», — разъяснил поэт. Затем он провел жирную черту и приписал фамилию тринадцатого — предателя, выдавшего подпольную организацию. Кроме того, в блокноте указан адрес семьи Джалиля и Союзов писателей в Москве и Казани.

Вторую тетрадку, напитанную латинским шрифтом, Муса передал соседу по камере, бельгийскому патриоту Андре Тиммермансу. Тиммерманс смог переслать ее вместе с другими личными вещами на родину, а после войны, уже в 1947 г., передал в Советское консульство в Брюсселе. Эта тетрадь заполнялась позднее. Последнее помещенное здесь стихотворение — «Новогодние пожелания» — написано 1 января 1944 г. В тетрадке есть адрес Джалиля и краткие сведения о нем для тех, кто обнаружит тетрадку: «Муса Джалиль — известный татарский поэт, заключенный и осужденный к смерти за политику в Германии. Тюрьма. М. Джалиль». Слова эти написаны по-русски (на случай, если тетрадь попадёт в руки тех, кто о не умеет читать по-татарски). Джалиль выражался осторожно; «за политику», то есть по обвинению в политической деятельности против фашизма.

Вторая тетрадка тоньше первой. Сшитая часть содержит всего 33 стихотворения, после которых поэт оставил горькую надпись: «В плену и в заточении-1942.9-1943.11 — написал сто двадцать пять стихотворений и одну поэму. Но куда писать? Умирают вместе со мной».

После этого Джалилю, видимо, удалось раздобыть несколько листков бумаги, и он записал на них еще семнадцать стихотворений. Листки эти не подшиты, просто вложены в блокнот.

В настоящем издании стихи моабитского цикла публикуются полностью. Стихи датированы автором. Там, где нет авторских дат, дается предположительная датировка, сопровождаемая знаком вопроса.

ПЕСНЯ ДЕВУШКИ

Милый мой, радость жизни моей,За отчизну уходит в поход.Милый мой, солнце жизни моей,Сердце друга с собой унесет.Я расстанусь с любимым моим,Нелегко провожать на войну.Пусть он будет в боях невредимИ в родную придет сторону.Весть о том, что и жду, и люблю,Я джигиту пошлю своему.Весть о том, что я жду и люблю,Всех подарков дороже ему.

ПИСЬМО

Я в затишье меж боямиГоворить задумал с вами,Вам письмо бы написал.Эх вы, девушки-сестренки,Вам письмо бы написал!В песню вы письмо включите,И меня вы помянитеНа гулянье и в избе.Эх вы, девушки-сестренки! —На гулянье и в избе.

Не прогнав орды кровавой,Не поправ врага со славой,Не вернемся мы домой.Эх вы, девушки-сестренки! —Не вернемся мы домой.Если к вам не возвратимся,В ваших песнях возродимся, —Это счастьем будет нам.Эх вы, девушки-сестренки! —Это счастьем будет нам.

Если мы необходимыНашей родине любимой,Мы становимся сильней.Эх вы, девушки-сестренки! —Мы становимся сильней.Скоро счастье сменит беды,Так желайте ж нам победы!Вечно в наших вы сердцах.Эх вы, девушки-сестренки! —Вечно в наших вы сердцах!

ПЛАТОЧЕК

Простились мы, и с вышитой каймоюПлаток родные руки дали мне.Подарок милой! Он всегда со мною.Ведь им закрыл я рану на войне.

Окрасился платочек теплой кровью,Поведав мне о чем-то о родном.Как будто наклонилась к изголовьюМоя подруга в поле под огнем.

Перед врагом колен не преклонял я,Не отступил в сраженьях ни на пядь.О том, как наше счастье отстоял я,Платочек этот вправе рассказать.

ПРОСТИ, РОДИНА!

Прости меня, твоего рядового,Самую малую часть твою.Прости за то, что я не умерСмертью солдата в жарком бою.

Кто посмеет сказать, что я тебя предал?Кто хоть в чем-нибудь бросит упрек?Волхов — свидетель: я не струсил,Пылинку жизни моей не берег.

В содрогающемся под бомбами,Обреченном на гибель кольце,Видя раны и смерть товарищей,Я не изменился в лице.

Слезинки не выронил, понимая:Дороги отрезаны. Слышал я:Беспощадная смерть считалаСекунды моего бытия.

Я не ждал ни спасенья, ни чуда.К смерти взывал: «Приди! Добей!..»Просил: «Избавь от жестокого рабства!»Молил медлительную: «Скорей!..»

Не я ли писал спутнику жизни:«Не беспокойся, — писал, — жена.Последняя капля крови капнет —На клятве моей не будет пятна».

Не я ли стихом присягал и клялся,Идя на кровавую войну:«Смерть улыбку мою увидит,Когда последним дыханьем вздохну».

О том, что твоя любовь, подруга,Смертный огонь гасила во мне,Что родину и тебя люблю я,Кровью моей напишу на земле.

Еще о том, что буду спокоен,Если за родину смерть приму.Живой водой эта клятва будетСердцу смолкающему моему.

Судьба посмеялась надо мной:Смерть обошла — прошла стороной.Последний миг — и выстрела нет!Мне изменил мой пистолет…

Скорпион себя убивает жалом,Орел разбивается о скалу.Разве орлом я не был, чтобыУмереть, как подобает орлу?

Поверь мне, родина, был орлом я, —Горела во мне орлиная страсть!Уж я и крылья сложил, готовыйКамнем в бездну смерти упасть.

Что делать? Отказался от слова,От последнего слова друг-пистолет.Враг мне сковал полумертвые руки,Пыль занесла мой кровавый след…

…Я вижу зарю над колючим забором.Я жив, и поэзия не умерла:Пламенем ненависти исходитРаненое сердце орла.

Вновь заря над колючим забором,Будто подняли знамя друзья!Кровавой ненавистью рдеетДуша полоненная моя!

Только одна у меня надежда:Будет август. Во мгле ночнойГнев мой к врагу и любовь к отчизнеВыйдут из плена вместе со мной.

Есть одна у меня надежда —Сердце стремится к одному:В ваших рядах идти на битву.Дайте, товарищи, место ему!

ВОЛЯ