Читаем без скачивания Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг. - Юрий Жуков

Всерьез говорить о только что нанесенном сокрушительном ударе по правым Сталин не стал, явно не желая обострять положение. Он сосредоточил внимание делегатов съезда на ином — на «путанице по ряду вопросов ленинизма в головах отдельных членов партии, которая нередко проникает в нашу печать и которая облегчает дело оживления остатков идеологии разбитых антиленинских групп». «Путаница в головах» отражала в равной степени взгляды как левой, так и правой оппозиций, но главным образом левой. Но, заняв умеренную позицию, Сталин ограничился тем, что предложил всего только «поднять теоретический уровень партии на должную высоту… Не замазывать, а критиковать смело отклонения некоторых товарищей от марксизма-ленинизма»[55]. Обрушился он в праведном гневе на другого врага — на безликую и нефракционную опасность, на бюрократизм, причем столь же сильно, как это делал Троцкий всего десять лет назад.

«Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления, — провозгласил Сталин, — болтовня о «руководстве вообще» вместо живого и конкретного руководства, функциональное построение организаций и отсутствие личной ответственности, обезличка в работе и уравниловка в системе зарплаты, отсутствие систематической проверки исполнения, боязнь самокритики — вот где источники наших трудностей, вот где гнездятся теперь наши трудности». Резкую, но поначалу довольно общую мысль он уточнил: «Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков… Как быть с такими работниками? Их надо без колебаний снимать с руководящих постов, невзирая на их заслуги в прошлом. Их надо смещать с понижением в должности и опубликовывать об этом в печати. Это необходимо для того, чтобы сбить спесь с этих зазнавшихся вельмож-бюрократов и поставить их на место. Это необходимо для того, чтобы укрепить партийную и советскую дисциплину»[55] .

Говоря так, Сталин уже не оставил сомнений у слушателей, что имеет в виду в равной степени руководителей и партийных, и советских без различия чинов и рангов.

По сути, ту же мысль, хотя и не полностью и несколько своеобразно, развил Л.М. Каганович в докладе по оргвопросам. В своих построениях он исходил из двух решающих факторов: во-первых, успехов индустриализации, во-вторых, наличия не доставшихся «в наследство» от прошлого, а собственных, воспитанных и обученных за годы советской власти специалистов[55].

«Шахтинский процесс, как все последующие процессы, — отметил Лазарь Моисеевич, — вскрыл, что многие из наших коммунистов — руководящих работников, не зная техники, не пытаясь овладеть ею (здесь Каганович имел в виду специальное среднее и высшее образование — Ю.Ж.), слепо доверялись этим (старым — Ю.Ж.) специалистам, работали как «комиссары» худшего типа». Ну а теперь положение изменилось, «Советский Союз превратился в страну массового технического образования… Молодые специалисты, окончившие вузы и техникумы в годы первой пятилетки, составляют более половины всех специалистов»".

Потому-то, а также исходя из вполне обоснованного дальнейшего роста как промышленности, так и числа новых специалистов, Каганович объявил об очередной реорганизации структуры партаппарата всех уровней, о переходе в ней к производственно-отраслевому принципу с максимальным использованием коммунистов не с «прошлыми заслугами», а обладающих высшим образованием.

Существовавшие с лета 1930 г. функциональные отделы ЦК ВКП(б) — оргинструкторский, административно-хозяйственных и профсоюзных кадров, культуры и пропаганды, агитации и массовых кампаний — ликвидировались. Вместо них впервые за всю историю партии образовывались отраслевые — промышленный, транспортный, сельскохозяйственный, планово-финансово-торговый, которые должны были осуществлять повседневное наблюдение за работой соответствующих наркоматов и ведомств. Сходными задачами наделялся и еще один отдел, политико-административный, призванный контролировать силовые органы: союзные — наркомат по военным и морским делам, суд и прокуратуру, ОГПУ; республиканские — наркоматы внутренних дел, юстиции. Другую, чисто партийную группу составляли отделы культуры и пропаганды, институт Маркса — Энгельса — Ленина (на правах отдела), руководящих партийных органов (ОРПО). Последнему предстояло не столько наблюдать за работой, сколько подбирать и представлять на утверждение ПБ кандидатуры на должности первых и вторых секретарей ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов, председателей совнаркомов союзных и автономных республик, край- и облисполкомов, согласовывать состав соответствующих центральных комитетов и бюро[56].

Тем самым узкое руководство в лице ПБ с помощью вроде бы обычной, административной по характеру реформы устанавливало абсолютный и к тому же вполне официальный — все перемены закреплялись новой редакцией устава партии — контроль над всеми без исключения наркоматами и комитетами. Истинная власть трансформировалась, становилась принципиально иной. Из прежней двуединой — партийно-советской, хотя и тесно переплетавшейся, но все же сохранявшей хотя бы видимость некоторой самостоятельности каждой из ветвей, она превращалась в откровенно партийную, теперь более сложную, многоступенчатую. Раньше члены узкого руководства могли непосредственно воздействовать только на те структуры, которые сами же и возглавляли: В.М. Молотов — аппарат Совнаркома СССР, К.Е. Ворошилов — наркомат по военным и морским делам, Г. К. Орджоникидзе — наркомат тяжелой промышленности, оставляя остальные за теми наркомами и председателями комитетов, которых считали верными, надежными. Теперь же, пусть и не прямо, а через ПБ и отделы ЦК, право создавать и формировать которые узкое руководство негласно оставило за собой, оно получало контроль уже за всеми без исключения органами советской власти.

Своеобразный «административный» переворот, без сомнения, породило стремление узкого руководства в соответствии с заветами великого немецкого стратега генерала Карла Клаузевица перед решающей схваткой прежде всего укрепить свои тылы. О том же свидетельствовала и необычная умиротворяющая позиция на съезде Сталина, всячески пытавшегося ничем не спровоцировать очередной раскол или какое-либо идеологическое противостояние в ЦК, сохранить в нем пусть чисто внешнее, но все же единство и согласие хотя бы на время, ибо он остро нуждался в стабильности для того, чтобы очень скоро осуществить крутой поворот курса партии и страны. Поначалу предполагались перемены во внешней политике, что являлось наиболее важным, первостепенным. А затем, вне всякого сомнения, должно было произойти и то, о чем отнюдь не под сурдинку предупредил Сталин: смена широкого руководства[57], замена тех, кто обладал заслугами лишь в прошлом как активный участник революции и гражданской войны.

Делегаты съезда, давно привыкшие и к поискам очередных «врагов», и ко всевозможным реорганизациям, в том числе и партаппарата, видимо, всерьез не задумались ни о заявлении Сталина о бюрократии как главном источнике всех трудностей, ни о предложении Кагановича. Единогласно утвердили резолюции по обоим докладам и новый устав партии. Одобрили и состав ЦК, существенно не отличавшийся от предыдущего.

Как и прежде, из 71 члена ЦК восемнадцать (около 25%) оказались теми, кто в разные годы входил в состав высших партийных органов, давно уже являлся членом или кандидатом в члены ПБ, секретарем ЦК: И.В. Сталин — генеральный секретарь, К.Е. Ворошилов — нарком по военным и морским делам, Л.М. Каганович — 2-й секретарь ЦК ВКП(б) и первый — МК и МГК, М.И. Калинин — председатель ЦИК СССР, СМ. Киров — первый секретарь Ленинградского обкома, СВ. Косиор — первый секретарь ЦК КП(б) Украины, В.В. Куйбышев — председатель Госплана СССР, В.М. Молотов — председатель СНК СССР, Г.К. Орджоникидзе — нарком тяжелой промышленности СССР, А.А. Андреев. — нарком путей сообщения, А. И. Микоян — нарком снабжения СССР, Г.И. Петровский — председатель ЦИК УССР, П.П. Постышев — 2-й секретарь ЦК КП(б) Украины и первый — столичного Харьковского обкома, Я.Э. Рудзутак — председатель упраздненной съездом Центральной контрольной комиссии — ЦКК ВКП(б), В.Я. Чубарь — председатель СНК УССР, Я.Б. Гамарник — начальник Политуправления РККА (в 1924 — 1928 гг. 1-й секретарь Дальневосточного крайкома, в 1928 — 1929 гг. — 1-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии), А.В. Косарев — генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ, Н. М. Шверник — первый секретарь ВЦСПС (в 1926 — 1927 гг. секретарь ЦК ВКП(б), в 1927 -1929 гг. — 1-й секретарь Уральского обкома).

Вторую по важности группу членов ЦК, 35% от его численности, составили партийные функционеры рангом несколько ниже. Первые секретари почти всех региональных партийных организаций: К.Я. Бауман — Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б) (в 1929 — 1930 гг. 1-й секретарь МК и секретарь ЦК ВКП(б)), Л.П. Берия — Закавказского крайкома, И.М. Варейкис — обкома Центрально-Черноземной области, Е.Г. Евдокимов — Северо-Кавказского крайкома, А.А. Жданов — Горьковского обкома, В.И. Иванов — Северного обкома, А. Икрамов — ЦК КП(б) Узбекистана, И.Д. Кабаков — Свердловского обкома, А.И. Криницкий — Саратовского обкома, Л.И. Лаврентьев — Дальне-Восточного крайкома, Л.И. Мирзоян — Казахстанского крайкома, И.П. Носов — Ивановского обкома, М.О. Разумов — Восточно-Сибирского крайкома, И.П. Румянцев — Западного обкома, К.В. Рындин — Челябинского обкома, М.М. Хатаевич — Днепропетровского обкома, Б. П. Шеболдаев — Азово-Черноморского крайкома, Р.И. Эйхе — Западно-Сибирского крайкома. Вторые секретари: К.И. Николаева — Ивановского обкома, Н.С. Хрущев — МК и МГК.