Читаем без скачивания Бриллианты имперской короны (др. перевод) - Уолтер Уильямс

Даже в те времена, когда влияние Хосейли на человечество было особенно сильным, у завоевателей часто создавалось неприятное впечатление, что люди посмеиваются над ними у них за спиной. Но, как ни мало они знали о людях, одно они знали точно: если дети Земли принимаются за свои штучки, переполох будет большой.

«Штучкой», само собой, было Великое Восстание, когда мы отделались от Имперской Системы, Имперской касты и злосчастного Императора Пенджали, Нниса Шестьдесят Первого — его, беднягу, взяли на прицел пистолета в его собственном замке Сколдеровы Коммандос Смерти. Как часть мирного договора, из бедного Нниса вытянули обязательство оставить Созвездие Человечества в покое — обязательство, которого он пока очень скрупулезно придерживается. Это было единственное восстание, не говоря уж о том, что оно было единственным успешным, поднятое покоренной расой, как только она оправилась от травмы, нанесенной самим фактом завоевания. Вся эта беспрецедентная история была таким шоком для Нниса, что его мех полинял, а сам он преждевременно удалился в свой криогенный склеп, где и лежит с тех пор, одинокий, не имея наследников.

Прекращение войны Императором не мешает разным личностям по обе стороны границы мечтать о том, чтобы изменить положение вещей. К полному смятению идеологов-людей, в Империи существует значительное меньшинство представителей рода человеческого, по виду счастливо живущих в ее системе и не имеющих никакого желания эмигрировать в Созвездие. А среди людей имеется значительное меньшинство Хосейли, ведущих, похоже, довольную и продуктивную жизнь в Созвездии, выказывая при этом всего лишь сентиментальную ностальгию по системе Империи.

И, конечно же, существуют личности, создающие проблемы. Созвездие Человечества имеет свой «подарок» — маленькую, но шумную Имперскую партию, утверждающую, что восстание было ошибкой. Большей частью эта группа недовольных (состоящая в основном из людей), которых все презирают и игнорируют, но тем не менее им удалось получить девятнадцать процентов голосов на последних выборах в Бароде. Эта цифра настолько обеспокоила победившую партию Символистов Содружества, что они решили совсем покончить с выборами до тех пор, пока у бароданцев не разовьется более совершенное чувство социальной ответственности.

По Имперскую сторону границы раздается целый ряд голосов, громко заявляющих, что Созвездие — ненормальное отклонение от пути истинного, а также вещающих о необходимости воссоединить Созвездие с Империей. Пока еще Город Семи Сверкающих Колец может позволить себе не обращать внимание на эти крики, поскольку издают их в основном и в первую очередь униженные потомки руководителей, потерпевших поражение во время восстания, — многие военные посты в Империи передаются по наследству, что, по предположению людей-партизан, и было основной причиной победы восстания. Однако постоянное возбуждение Партии Реконкисты служит вечным предлогом для поддержания налоговых ставок Созвездия Человечества, а эти ставки значительно выше, чем они были во времена Империи, и объясняют это необходимостью содержания крупного флота, чтобы предотвратить реставрацию Империи.

Однако по большей части на Партию Реконкисты не обращают внимания. Ннису еще одна война не нужна — для него и первая была достаточным шоком, да и остальная часть Империи в основном еще не оправилась от сюрприза, преподнесенного действиями человечества. Здесь открылись новые возможности, и прочие покоренные расы начинают это понимать. Каким бы странным это ни казалось, но прежде о восстании никто и не помышлял.

Несмотря на восстание и его последствия, Высокий Обычай продолжает действовать по обе стороны границы — пока нет приемлемой альтернативы, согласованных человеческих норм поведения. Однако в Созвездии непрерывно ведется поиск истинной культуры, основанной на универсальных человеческих принципах, — в течение последнего поколения все с нетерпением ждут отчета Органов Человеческих Норм Поведения; говорят, он находится уже в заключительной стадии подготовки. Однако, пока ОЧНП не закончил свою работу, почти во всех сферах человеческой жизни преобладает имперский закон и обычай. В формах вежливости даже используются имперские титулы и дворянские звания, хотя они и не имеют под собой законодательной основы. Впервые за всю историю высшая каста Империи оказалась предоставленной самой себе, и ее представители испытывают свои взлеты и падения каждый по мере своих способностей. А от этого они уже отвыкли. Среди аристократии все еще держится предубеждение против занятий торговлей, но некоторые уже дошли и до этого. Многие затерянные души бродят от одного места к другому, живут, как могут, по Высокому Обычаю и вечно ищут пристанище.

Бродяг очень много. В конце концов, если по несчастной случайности вы унаследовали от предков обременительные титулы барона Дрэго, виконта Сингха, герцога Дорнье, принца-епископа Нэйны и наследного капитана — генерала Зеленого Легиона, их вряд ли сможете игнорировать вы, и, как скоро выяснится, кто-либо другой. От вашего внимания не ускользнет тот факт, что вы являетесь наследственным экземпляром социальной системы нефункциональной и даже нерелевантной, но существовавшей просто из-за культурной инерции, и что же тогда вам останется делать? Тосковать по прошлому? Попытаться приспособиться к настоящему? Постараться создать более приятное будущее?

Вы можете даже решить зарабатывать себе на жизнь кражей. Кто знает?

В нишах вращался новый набор голографических изображений. Дневное искусство приятно отличалось от ночного — произведения были более яркими, жизнерадостными.

— Неприятности, босс. — Грегор посасывал бездымную палочку, его глаза подергивались. — За нами сегодня следили. И за Романом, и за мной.

У Мейстрала все еще стоял звон в ушах после концерта. Он нахмурился, когда Роман принялся трудиться над замысловатыми тесемками его жакета.

— Полиция? — спросил Мейстрал.

Грегор сделал гримасу:

— Разве полиция может себе позволить высококачественные летательные аппараты Джефферсона-Сингха?

Брови Мейстрала взлетели вверх:

— Неужели? — Он бросил взгляд через плечо на Романа.

— Оба «хвоста» были Хосейли, — доложил Роман. — Мой был женщиной, около двадцати лет. Я не замечал ее до тех пор, пока не стал наводить справки о мисс Йенсен. Потом я от нее ускользнул.

— А я своего вычислил сразу, — сказал Грегор, отбрасывая прядь длинных волос, падавших ему на глаза. — Это тоже был Хосейли, мужчина. Здоровенный мерзавец, к тому же, поэтому-то я так быстро его и заметил. Правда, от него было нетрудно отделаться.