Читаем без скачивания Бронзовый клад - Эдуард Шторх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нам сейчас надо о себе думать, кхе-кхе! – воскликнул Ворчун и попробовал повернуть к берегу.
Однако Коротышка несколько раз ударил веслом – и лодка въехала прямиком в пышную крону.
Ворчун тыкал шестом под ветки и твердил, что там никого нет.
Но вдруг водоворот вытолкнул на поверхность весь ствол – а вместе с ним и человека, бессильно лежавшего среди ветвей.
– Он уже утопленник, оставь его! – сказал Ворчун. Но Коротышка ухватился за сук и подтащил лодку вплотную к дереву. Потом он взял несчастного за руку и потянул его в челн, чуть не опрокинув при этом утлое суденышко.
Ворчун бросил шест в лодку, схватил человека поперек туловища и втащил внутрь. При этом воды в вертком челноке прибавилось, так что он едва не потонул. К счастью, суденышко застряло между толстыми сучьями, и это его спасло.
Ворчун выхватил у Коротышки весло и принялся лихорадочно выплескивать за борт воду.
Незнакомец оставался недвижим.
Лодку вместе с деревом сносило течением. Они уже почти достигли Брусницы, и быстрый поток грозил уволочь их к опасным порогам.
Ворчун бешено вычерпывал воду веслом, Коротышка помогал ему руками.
– Хватит. Кхе-кхе! Давай быстро к берегу, не то худо нам придется!
Он оттолкнулся от полузатопленного дерева и что есть силы погреб к берегу.
Все жители поселка собрались у реки и в ужасе наблюдали за этой борьбой с водной стихией.
Доплывут? Не доплывут?
Колоброд, Толстяк, Лапа и несколько мальчишек бежали по берегу, чтобы обогнать челнок у излучины реки, у Летны. Они подбадривали вёсельщиков криками:
– Держитесь!
– Сюда забирай!
– Еще немного!
– Наддай, наддай!
Уже было видно, что лодка одержала победу над могучим течением и приближается к суше.
Однако и опасный порог был все ближе.
Крик нарастал.
Несколько последних взмахов – и лодка врезалась носом в берег.
Мужчины тут же схватились за нее и отволокли подальше.
– О-го-го-го! Они кого-то привезли! – голосили мужчины. – Но он захлебнулся, он не шевелится!
Коротышка перекатился через борт и остался, глубоко дыша, лежать на песке. Ворчун стоял, утирая пот со лба. Он мог только покашливать, но не говорить.
Мужчины вынесли незнакомца из лодки и принялись воскрешать.
– Он не из наших, даже не из нашего рода, – переговаривались между собой Медведи. – Смотрите, на нем угловатый браслет! Такие носят лесные люди – далеко, за горами…
– Кхе-кхе! Ты, Коротышка, выказал себя молодцом!
Таинственное злодейство
Ясный солнечный день начала лета.
С происшествия на разлившейся Влтаве миновало два месяца.
Чужак, вытащенный тогда Ворчуном и Коротышкой из воды, не умер: его вернули к жизни. Оказалось, что он сильно изранен. Только благодаря могучему колдовству нового шамана ему удалось остаться в живых. Когда же он смог уже выбираться на солнышко – чтобы посидеть на каменной скамье возле дома старейшины, – любопытные Медведи узнали наконец, что с ним приключилось.
Его звали Сигул, и был он одним из видных мужей лесного народа из Южной и Западной Чехии, которые хоронили своих мертвых в каменных гробницах. Эти курганцы были известны Медведям лишь по слухам, ничто их с ними не связывало – ни вражда, ни дружба.
Курганцы были большим народом, чьи многочисленные племена пасли стада на ставших пастбищами палах[11], среди бескрайних буковых и дубовых лесов, через которые несли величаво свои воды реки Лужница и Отава, а также в обширных долинах речек, впадавших в Мже[12]. Но прежде в низовьях Влтавы их не видывали.
Опытный Сигул был послан своим племенем, чтобы с двумя проводниками исследовать низовья Мже, а если получится, то и Великую реку: лесной народ очень нуждался в новых, хороших и изрядных пастбищах.
Искатели изучили долины в низовьях Мже и добрались до самого впадения ее в Великую реку, откуда двинулись дальше на север. Но тут на их пути стало возникать все больше препятствий. Скалы и крутые прибрежные откосы часто не давали идти вдоль речного русла, так что лесные жители вынуждены были забираться повыше, чтобы миновать их. А временами – там, где река разливалась по котловине, – дорогу путникам преграждали многочисленные водные рукава с порогами, островками и болотами.
Искатели изрядно утомились, пробираясь сквозь густые заросли, и Сигул решил, что здесь, на широком берегу, они один день отдохнут.
И тут-то, под темным холмом Петршин[13], путешествие неожиданно закончилось. На искателей напали разбойники и отняли у них все ценные дары, приготовленные для родовых старейшин, с которыми предстояло вести переговоры о пастбищах.
Что произошло с его спутниками, Сигул не знал; скорее всего, оба они были мертвы. Самого Сигула тяжело ранили и бросили в воду – наверное, для того, чтобы скрыть следы неслыханного злодейства. К счастью, Сигул уцепился за проплывавшее мимо него дерево, а что было дальше – он не помнил.
Глава рода Сильный Медведь был очень возмущен, когда узнал о преступлении, подобного которому в землях Медведей еще не случалось. А их соседи Бобры даже слышать ничего не захотели: они сразу заявили, что об участии в этом кого-то из представителей их рода и речи быть не может. Ни Медведи, ни Бобры не желали брать на себя ответственность за нападение на чужаков.
Вдобавок никто не мог понять, каким образом на месте преступления очутился труп Медведя-Следопыта. Сигул утверждал, что это доказательство вины последнего: он, мол, участвовал в нападении и был убит спутниками Сигула. Медведи в один голос уверяли, что Следопыт никогда бы не пошел на злодейство, но Сигул оставался неколебим и в конце концов холодно объявил:
– Это лишь ваша вина!
Старейшина только сжал губы и ничего не ответил.
Род прекрасно знал закон, исполнение которого было обязательным для всех племен и родов:
РОД ОТВЕЧАЕТ ЗА ДЕЙСТВИЯ СВОЕГО ЧЛЕНА. ЕСЛИ ВИНОВНИК НЕ ОТЫЩЕТСЯ, ВИНОВЕН ВЕСЬ ТОТ РОД, НА ЗЕМЛЕ КОТОРОГО ПРОИЗОШЛО ПРЕСТУПЛЕНИЕ.
Значит, Медведям не избежать мести лесного народа.
Бедный Следопыт! Что такое с ним приключилось, что он решил отказаться от своего обычного занятия и, навечно покрыв позором имя рода, пойти на злодейство?
Какой же переполох поднялся среди Медведей, когда обессиленный Толстяк прибежал в селение, крича во весь голос:
– Следопыт убит! Следопыт убит!
Оставив Сигула, уже очнувшегося, на попечение шамана и женщин, все ринулись по тропинке, что вела вдоль берега под Петршин, туда,
