Читаем без скачивания Удавка для бессмертных - Нина Васина

– Это Гумилев – «Невеста льва», – прошептала Вера.

– Что? – Хрустов почувствовал, что жутко устал и уже плохо соображает, где он и что вообще делает. Одно он понял точно: его начальник явно перестарался с психологической контрастной атакой.

– Это стихи Гумилева, а про порожденье сатаны – это похоже на хайку, – шепотом сказала Вера.

– При чем здесь хайку, когда на французском? Он бы на японском и говорил, – вытащила изо рта палец Су.

Хрустов подумал, знает ли его начальник японский? Наверное, нет, а то бы блеснул, это точно.

– Это как – на французском? – Вера повысила голос.

Сусанна что-то залопотала, сглатывая напряжение. Хрустов уставился на ее рот, налил себе рюмку из шикарной бутылки.

– Пэрдрэ са флёр – это не «отцвести»! Это – «лишиться девственности», – возмутилась Вера. – Вишня должна быть fletrie!

– Как? – поинтересовался Хрустов, наливая вторую.

– Не надо вот этого! – Су машет указательным пальцем, Вера отняла у Хрустова рюмку и залпом выпила. – Не надо, Верочка. Де флёри – fletrie – это «увядшая»! Увядшая и отцветшая вишня – это разное. Он все правильно сказал, он сказал просто восхитительно, и это было ужасно!

– Тогда надо перевести как забытый сон вишни, потерявшей девственность! – не сдавалась Вера.

– Научись, наконец, с ходу и переводить конгруэнтно и подавать поэтично! Забытый сон отцветшей вишни!

– Где ты взяла пистолет? – заорал Хрустов и стукнул по столу рукой, что вернуло ему ощущение реальности.

– Купила, – прошептала Су, обхватив горло ладонями.

– Этот швед, который… Который у тебя умер, он делал подарки? – Хрустов с удивлением обнаружил, что слегка пьян. Это с одной-то рюмки. Надо срочно поесть.

– Не-ет. Он понимал, что удобнее деньги. Хотя в прошлый раз он подарил мне Библию.

– Почему Библию? Какую?

– Ветхий завет. Небольшая такая книжка. Толстая. Переплет дорогой. Я сама попросила.

– Вот так вот и попросила, да? Что тебе привезти, дорогая? Может, норковую шубку или золотой браслетик? Нет, милый, привези мне Библию. Я ее буду читать на ночь!

– Вы что, не знаете, что золото трудно провезти через границу, его надо декларировать? – Су рассердилась и моментально успокоилась.

– Библию тоже надо указывать, насколько я знаю! Это по перечню – запрещенная литература.

– Как вас зовут? – вдруг спросила Вера, и Хрустов с удивлением уставился в близкие глаза. Коричневые, почти черные. Цвет крепкого кофе.

– Виктор Степанович, – он кивнул головой. – Который час?

Все трое уставились на настенные часы. Половина девятого. Народ вовсю стучал дверью подъезда, спеша на работу или в магазины. Хрустов потер глаза.

– Где у тебя в доме мусоропровод?

– Что? – не поняла Су.

– Отставить растворение в кислоте. С кипятком проблема.

– А за… Зачем для растворения в кислоте нужен кипяток? – прошептала побледневшая Вера.

– Долго объяснять. Короче, чтобы даже коронок от зубов не осталось! – Когда в беседе наступала пауза, Хрустов начинал двигать рюмки на столе, шаркать ногами, потягиваться со стоном. Как только женщины застыли в ужасе, уставившись друг на друга после его объяснения, он с удовольствием потянулся еще раз и объявил: – Посему сделаем так. Мусор во дворах уже вывезен. Дом у тебя старый. Где, ты сказала, мусоропровод?

– В подъезде, – еле слышно прошептала Су.

Вера судорожно глотнула. Наверняка ведь подумала, что предстоит расчленение и выброс в мусоропровод. Хрустов забеспокоился, что у нее опять начнутся рвотные конвульсии, и быстро объяснил, что собирается упаковать труп своего начальника в мусорный бак во дворе, закидать его имеющимся мусором, а он потом подгонит фургон, заберет сразу контейнер целиком и вывезет на свалку. И все это надо сделать очень быстро.

– Почему? – почти неслышно прошептала Вера.

– Потому что утром народ не особо бдительный.

– Почему вы это делаете? – повысила она голос, впившись в его лицо испуганными глазами.

– А как ты думаешь? – Хрустов нагло осмотрел ее. Вера покраснела. Он с сожалением оторвал взгляд от ее опущенного лица и уставился в желтые глаза Су. – Сейчас поможете мне с выносом. Потом сразу поедете к Вере. Поешьте, отдохните. Вечером ты, – он ткнул пальцем, Су дернулась и закрыла глаза, – вернешься сюда. Ночевать будешь здесь. Если позвонит кто-нибудь из заграничных клиентов, сразу сообщишь. У меня есть сильное подозрение, что шведа убили долгодействующим ядом, тебе тоже может угрожать опасность.

– Я… Я не могу здесь ночевать! Я боюсь.

– Ничего, почитаешь Библию перед сном. Все. Встали!

Женщины вскочили. С грохотом упали табуретки.

– Ну?! – крикнул Хрустов. – Чего ждем? Спускайтесь во двор и подкатите к подъезду любой более-менее пустой контейнер. Потом поможете его вынести. А уж кровь с ковра любительница Библии смоет ночью.

Он смотрел в окно, как женщины катят мусорный контейнер и жестикулируют, ругаясь. Он не пошел в комнату, где лежал Корневич, а порылся в холодильнике и с наслаждением заглотал впопыхах плохо прожеванный кусок копченой колбасы. Последний глоток пришелся на момент появления в квартире женщин.

– Не стойте, у нас мало времени. Ты – за одну ногу, ты – за другую.

– Не-е-ет, – простонала Су.

– Давайте я одна помогу, – решилась Вера, – не надо ее, ей станет плохо.

– А станет плохо – надаем по щекам! Быстро взяли!

Хрустов захватил Корневича сзади под мышки и приподнял, разглядывая небольшую лысину на голове, упавшей на грудь. Вера взялась за ногу дрожащими руками, но захватила хорошо, а Су отвернула голову и взялась тонкими пальчиками за брючину, стараясь не прикасаться к щиколотке.

– Так и понесем по лестнице? – вскинула Вера глаза на Хрустова, когда они, топчась, еле выбрались из квартиры на лестничную клетку.

– Чем меньше предосторожностей, тем больше вероятность естественного разрешения проблемы, – изрек Хрустов. – Вот так просто и понесем. Просто, но быстро.

Внизу он положил Корневича животом на край контейнера, потом перекинул ноги, отчего его начальник грохнулся на дно, слегка закиданное мусором. Удачно брошенная у подъезда связка макулатуры счастливо разрешила проблему прикрытия: не пришлось выгребать мусор из других контейнеров и засыпать им неподвижное тело, которое женщины по странному импульсу древнего садистского любопытства осмотрели напоследок. Они ушли к метро «Университет», вцепившись друг в друга и не оглядываясь, а Хрустов попросил закурить у спешащего худого человека с портфелем, тот оставил ему спички, и раскуривание долгожданной сигареты превратилось в неожиданное медленное удовольствие. Первая затяжка. Из контейнера воняет. Подошла неопрятная женщина в черном халате. Она начала что-то визгливо доказывать Хрустову, он не сразу понял, а оказывается, ему не надо было подтаскивать контейнер к подъезду, чтобы выбросить пачку газет, оказывается, это делают только недоношенные кастраты, кто теперь будет отвозить контейнер на место? Он смотрел на ее ноги. Затягивался, прикрывая глаза. Шерстяные носки и галоши. Мордва? Татарка? Она открыла дверь в мусоросборник, все так же крича, вытащила оттуда коробку с мусором, что нападал из мусоропровода, и уже собиралась высыпать ее, когда Хрустов показал пальцем на медленно вставшего в контейнере Корневича:

– Вот он оттащит, не беспокойтесь.

Корневич сначала молча надувался бешенством, потом, когда отлепил с живота обертку от маргарина, долго и виртуозно объяснял, что такое конкретно кастрат и отчего случаются недоношенные дети. Хрустов выбросил сигарету и поплелся по лестнице на второй этаж. Пока Корневич отмывал с простреленного пиджака подозрительные пятна, Хрустов ополовинил колбасу и нагрел чайник.

– Ну и как это называется! – сопел Корневич, расстегивая рубашку и снимая накладки облегченного бронежилета. – Ты что это со мной вытворяешь, капитан Хрустов?!

– Обработка будущего осведомителя, товарищ майор.

– Ты что, не мог ее просто увести из квартиры?! – Майор шипел, потрясая накладками, от него попахивало гнилью.

– Фактор достоверности – основной в организации запугивания. Твои слова, майор. Скажи лучше, зачем и как ты довел ее до выстрела, я не очень понимаю?

– И не собирался! – орал Корневич. – Я к ней с определенным подходом, поразить хотел. Слышал, как я ее сразу подготовил: Скуверт! Я фамилию шведа прочел, как участковый с незаконченным средним: латинские буквы русским звучанием. Сначала изобразил милицейского дебила, а потом стал читать стихи! Она на меня уставилась, думал – в ноги кинется, я ведь хорошо читал. А она спокойно встала, взяла свою сумочку и с улыбочкой так медленно, спокойно – шарах! Какой бог меня охраняет, не знаю: я с ночного дежурства совершенно случайно оказался в бронежилете. А представь только, что с нею остался ты! Голенький! Валялся бы сейчас тут дохлый! – Корневич показал пальцем на ковер. Хрустов поднял указательный палец, достал из холодильника томатную пасту. Банка была открыта, верхний слой покрылся плесенью, Хрустова шатало от усталости, он сел и тщательно размешал в стакане пасту с водой.