Читаем без скачивания Павлины в моем саду - Елена Мошко

– На эти вопросы тебе никто не даст ответа. Возможно, у него были свои причины, чтобы уйти из семьи. Но кого винить в аварии, я, кажется, знаю. Ты можешь подать в суд на службу, отвечающую за состояние дороги, на которой произошла авария. Ведь метеорологи всегда предупреждают о резких заморозках. Происшествие зарегистрировано?

– Да.

– Похожий случай был у одной моей знакомой. Дорожная служба выплатила ей немалую компенсацию. Правда, машины столкнулись из-за опасной ямы на дороге. Но ситуация, на мой взгляд, аналогичная.

– Что это даст? Деньги не вернут родителей.

– Можно предотвратить похожие случаи.

– Я подумаю над твоими словами. Знаешь, я когда-то послушался твоего совета и не пожалел об этом.

– Если бы ты только знал, как я тогда за тебя переживала. Страшно представить, в какой ситуации я могла бы оказаться из-за своей инициативы. Если бы операция тебе не помогла, я оказалась бы крайней… А чувство вины преследовало бы меня всю жизнь.

– Ты хотела сделать как лучше. И ты сделала все правильно.

– Хорошо, что ты так думаешь.

– А я тогда никак не мог смириться со своим возрастом. Мы расстались, а я какое-то время жил, представляя себе, как разговариваю с тобой, делюсь впечатлениями, гуляю по улице. Мне не хватало тебя.

– Ты был таким маленьким, а у тебя были такие сильные чувства и переживания.

– Мне так не казалось. Я и сейчас, разговаривая с тобой, чувствую, что ты меня понимаешь больше, чем кто-либо другой.

– Спасибо за доверие.

– Я хотел бы, чтобы и ты доверилась мне. Я так мало знаю про тебя. Ты все слушаешь и слушаешь, ничего о себе не рассказываешь.

– А что тебя интересует?

– Почему ты одна? Неужели ты не встретила до сих пор никого, с кем могла бы устроить свою жизнь?

– Я ждала тебя.

– А если серьезно?

– Ты хочешь, чтобы я распаковала свой багаж за все эти годы? Нужно ли это? Поверь, он значительно легче твоего. Тем более, что осталось не так уж много времени до подъема. Скоро нужно будить всех через твое горланное радио.

– После такой ночи пусть спят, а ты не уходи от ответа. Разгружайся…

– Просто у меня не сложилась жизнь. Так бывает. Мне преподали хороший урок, после которого я записала для себя очередную аксиому: «Каким бы ты человеком ни был – с тобой все равно поступят по-свински».

– Аксиому?

– Не хочу даже вспоминать об этом. В другой раз… Можно?

– Нужно.

Чтобы пресечь все дальнейшие расспросы, я встала, подошла к нему со спины и обняла его за шею. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. Не говоря ни слова, взглядом я позвала его в свою комнату.

12

Очень тихо, чтобы не разбудить детей, мы прошли ко мне. Как только Василий повернул защелку на дверном замке, он тут же стал расстегивать на мне блузку. Так ловко меня еще никто не раздевал. Мой чемодан от удивления даже открыл рот. Но Василий беспардонно задвинул его под кровать. Через минуту мои и его вещи сброшенные, как вчерашние сомнения, остались лежать на полу. Желание, нежность, страсть, поцелуи, короткие признания – все смешалось. Он был со мной – сильный и жаждущий. Повелитель моих чувств. Я подчинилась его власти, забыв обо всем на свете. Как я ни боялась обжечься, любовь вспыхнула вопреки всем запретам.

Именно с этого момента время стало стремительно таять, превращая часы и минуты в секунды до нашего отъезда на теплоходе. Василий, возможно, помнил, на чем оборвался тогда наш разговор, но я всячески старалась не возвращаться к этой теме, так как не была готова ответить на все его вопросы о своей запутанной личной жизни. Пока – не готова.

Глава 3

Полет бабочки

1

Чайки кружили вокруг теплохода, криками радости встречая многообещающий день. Теплоход удалялся от пристани, направляясь в места обетованные. Мы были на этом огромном плавучем острове беспечными заложниками счастья и удачи. Стоя на палубе, мы наблюдали за тем, как берег прощается с нами.

– Долгожданное уединение – вот оно! – Василий провел рукой по моим волосам. – Я забыл предупредить тебя: всех, кто приблизится к нам меньше, чем на метр, я буду расстреливать.

– О, да. Я знаю, твоя двустволка всегда с тобой. Стрелять будешь глазами. Только прошу – меня не убивай своим взглядом, пожалуйста.

– Тебя? Помилуй! Опасность грозит только тем, кто будет нам мешать.

– Ряды оккупантов и так значительно поредели.

– Но кто-то все-таки мог выжить!

– Конечно, тот, у кого здоровье покрепче.

– Вот я этим живчикам энергии-то и поубавлю. Ни соперникам, ни конкурентам прохода не дам.

– Мне кажется, ты все-таки переиграл в лагере с мальчишками в войнушку. У тебя запал до сих пор не прошел.

– Запал? Да я на тебя запал. Это куда посерьезней будет. Я бы себя колесовал, четвертовал и обезвредил. Но не могу. Я опасен.

– Ты прекрасен. Опасна я для тебя.

– С этого дня я застрахован от неудач и ничего не боюсь. Тем более, что я умею обращаться с порохом. Надеюсь, ты не взорвешься от легкого прикосновения, – он обнял меня за талию.

– Взорвусь! Это возмутительно!

– Тогда перейду к кардинальным действиям. Но нейтрализовать тебя я смогу только в каюте.

– Хо-хо! – я вывернулась из объятий и побежала от него по палубе, – только сначала тебе нужно догнать меня!

Он ринулся за мной, прикрывая рукой глаза от солнца:

– Ты переиграла с девчонками в пятнашки! – услышала я вдогонку.

2

Всеми правдами и неправдами он все-таки поймал меня и, подшучивая, потянул в каюту. Я, конечно же, пыталась вырваться из его объятий с одной только целью – еще больше раздразнить и раззадорить его.

В какой-то момент мне удалось вывернуться и проскользнуть сначала в салон теплохода, потом в длинный коридор, от которого ответвлялся другой переход. Совершая свой нелепый побег, я неожиданно заметила, что за мной никто не гонится. Вероятно, Василий где-то затаился и подкарауливает меня, – решила я и стала выбирать себе место, где я тоже могла бы спрятаться от него.

В кают-компании, которой заканчивался переход, были плотные шторы. Может быть, мне только показалось, что это кают-компания… Не долго думая, выбрав наиболее укромный уголок в этом помещении, я нырнула под одну из штор и прикрыла себя тканью. Прятки – так прятки. Попробуй, найди!

Долго ждать не пришлось. Дверь, едва успев закрыться за мной, отворилась. Я, затаив дыхание, зажмурила глаза, перевоплощаясь в невидимку.

Но через минуту я поняла, что в помещение следом за мной вошел не Василий, а кто-то другой. Кто-то, кто любил крепкий табак, возможно предпочитая сигаретам трубку. Желая выйти из своего убежища, я еле удержалась, чтобы не чихнуть. И… замерла, представив реакцию этого господина при виде меня, вылезающей из-за штор. Пока эта сцена рисовалась в моем воображении, в комнату вошел еще один человек, и я невольно услышала их короткий диалог.

– Вы звали меня? Я пришел.

– Вижу. Спасибо за путевки.

– Чем на сей раз могу быть полезен?

– Мне нужна от Вас еще одна услуга. Возьмите… Это деньги, которые он должен получить в награду либо как приз.

– Лотерея подойдет?

– Вполне, но он не должен знать, из чьих рук они к нему попали. Сделайте это аккуратно.

– Все понял.

– Идите.

– Меня уже нет.

Все произошло так быстро, что я, не желая того, стала свидетелем чьей-то сделки. Я прислушалась. Короткие шаги. Сухой кашель. Звук закрывающейся двери. Еще секунда, и я вышла из своего убежища. Табачный дым, порицая меня, в одиночестве витал в воздухе.

Мне сразу захотелось найти Василия и никуда от него больше не убегать. Может быть, он просто поджидает меня в нашей каюте? Я вышла из своего укрытия и, покинув помещение, пошла по переходу, пытаясь понять, в какой части теплохода я все-таки нахожусь. Каково было мое удивление, когда, пройдя длинный коридор, я увидела, как Василий стоит в холле, закрыв глаза, прислонившись спиной к стене. Чтобы напугать его, я неслышно приблизилась и смахнула челку у него со лба:

– Вот ты где!

– Марина? Постой, не убегай… – он разомкнул ресницы.

– Что с тобой?

– Мне плохо. Рябит в глазах, – он закрыл ладонью левый глаз.

– Как же так? Я не думала…

– Ты не видела, куда я положил свои очки от солнца?

– Хамелеоны – нет. Ты ведь сам укладывал свою сумку.

– Неужели я их забыл… Точно – очки остались в кармане. Куртка в лагере. Лагерь на берегу.

– Чем я могу помочь тебе?

Убрав руку от лица, Василий ничего не ответил, только тяжело и мучительно вздохнул. Потом он резко встрепенулся, словно вспомнив о чем-то важном, и дотронулся до моего плеча:

– Ну, вот, я уже вижу свою трусишку. Нельзя же так пугаться.

– Ты что – водишь меня вокруг пальца?

– Вот на этот вопрос я тебе не отвечу, а просто поймаю тебя, – он прижал меня к себе, – … и никуда не отпущу. Люблю тебя!

Оказавшись в его объятьях, встревоженная и напуганная, я больше не пыталась сопротивляться.