Читаем без скачивания «Харбинская» операция НКВД СССР 1937–1938 гг. Механизмы, целевые группы и масштабы репрессий - Наталья Анатольевна Потапова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С 1934 г. по лето 1937 г. Особый отдел ГУГБ НКВД направлял в республиканские НКВД, областные и краевые УНКВД ориентировки о ликвидации в Москве «диверсионно-террористических и разведывательных организаций» японской разведки, состоящих преимущественно из реэмигрантов из Китая. В оперативных документах приводились примеры подготовки шпионов и диверсантов, иллюстрировалась их провокаторская деятельность на территории СССР[71]. Назывались различные молодежные организации («Христианский союз молодых людей», «Черное Кольцо», «Союз Мушкетеров» и др.), учебные курсы и школы (автотракторная школа «Интернационал»), в которых, по мнению НКВД, готовились диверсанты, террористы, разведчики для последующей их переброски в СССР[72]. Военная промышленность, транспорт, гражданская и военная авиация, ряды Красной армии были определены ориентировками как основные места проникновения «шпионов»[73]. Именно здесь чекисты ликвидировали «диверсионные группы». Кроме Москвы и Московской области «японских» шпионов арестовывали на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири[74]. Ориентировки сопровождались протоколами допросов и/или обвинительными заключениями по «раскрытым» делам. Таким образом, «харбинцы» подвергались арестам и обвинениям в «японском» шпионаже еще задолго до начала массовых репрессий. Похожие ориентировки приходили из Москвы по «польским», «немецким» и другим «линиям». Присланные документы служили пособием при ведении следствия, а также вестником предстоящих репрессий против обозначенных целевых категорий.
В феврале 1936 г. заместитель наркома внутренних дел СССР Г.Е. Прокофьев утвердил циркулярное письмо, предписывающее всем начальникам экономических отделов НКВД (УНКВД) произвести полный и тщательный учет всех кадров, могущих быть использованными в «разрушительных целях» японской разведки в народном хозяйстве. При этом по сравнению с директивой 1933 г. подучетный контингент расширялся. Теперь к «японским» шпионам (помимо бывших сотрудников КВЖД и лиц, проживавших на оккупированной японцами территории) отнесли ездивших в Японию или Маньчжурию.
На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19 сентября 1937 г. нарком внутренних дел СССР Н.И. Ежов выступил с проектом закрытого письма № 60268 «О террористической, диверсионной и шпионской деятельности японской агентуры из харбинцев», в котором сообщалось о направлениях и масштабах «японской разведки» на территории Советского Союза, и предложил к утверждению проект приказа НКВД СССР № 00593. Закрытое письмо являлось обоснованием начала массовой карательной акции против «харбинцев», а приказ – инструментом ее проведения[75].
Содержание письма коррелировалось с сюжетом статьи «Подрывная работа японской разведки», помещенной в газете «Правда» 9–10 июля 1937 г. В письме характеризовалась «террористическая, диверсионная и шпионская деятельность японской разведки», якобы осуществлявшаяся бывшими служащими КВЖД и реэмигрантами из Китая, корейцами, китайцами и монголами на территории СССР; приводились «приемы вербовки», «каналы переброски» и примеры конкретной «подрывной» деятельности. Однако в отличие от письма, в котором «японскими шпионами» были названы в первую очередь бывшие служащие КВЖД и реэмигранты из Китая, статья в ряды «разведчиков и диверсантов» ставила корейцев и китайцев, а также определяла Монголию, наряду с Китаем, местом дислокации «шпионов», откуда совершалась их переброска на территорию СССР. Публикация вышла в свет без указания автора. Но согласно записке Н.И. Ежова И.В. Сталину от 5 июля 1937 г. статья была написана сотрудником особого бюро НКВД СССР. Данное письмо подтверждает, что лидер государства ознакомился с текстом статьи и дал согласие на ее печать.
Оперативные документы по «харбинской» карательной акции были разосланы 20 сентября 1937 г. всем начальникам республиканских НКВД, областных и краевых УНКВД. К операции по ликвидации «диверсионно-шпионских и террористических кадров «харбинцев» на транспорте и в промышленности» следовало приступить 1 октября 1937 г. В ходе карательной акции рекомендовано было подвергать арестам: 1) изобличенных и подозреваемых в террористической, диверсионной, шпионской и вредительской деятельности; 2) реэмигрантов и белогвардейцев; 3) бывших членов антисоветских политических партий, участников троцкистских и правых формирований; 4) участников фашистских организаций; 5) служивших в китайской полиции и войсках; 6) работающих в иностранных фирмах, прежде всего японских; 7) окончивших в Харбине курсы «Интернационал», «Славия», «Прага»; 8) владельцев и совладельцев различных предприятий в Харбине (рестораны, гостиницы, гаражи и проч.); 9) нелегально въехавших в СССР, а также принимавших китайское подданство; 10) бывших контрабандистов, уголовников, торговцев опиумом, морфием; 11) участников контрреволюционных сектантских группировок[76]. Как видим, среди перечисленных целевых категорий приказа № 00593 нет упоминаний о национальных меньшинствах.
В первую очередь надлежало провести аресты в аппарате НКВД, в рядах Красной армии, на железнодорожном и водном транспорте, в гражданском и воздушном флоте, на военных заводах, в оборонных цехах других заводов, на газовых и нефтеперегонных заводах, в химической промышленности, во вторую очередь – арестовать всех остальных «харбинцев», работающих в советских учреждениях, совхозах и колхозах. Приказ № 00593 предписывал форсировать проведение репрессий против бывших служащих КВЖД и эмигрантов из Китая. К 25 декабря 1937 г. карательную акцию необходимо было завершить. Арестованных «харбинцев» рекомендовалось разбить на две категории. К первой относились изобличенные в диверсионно-шпионской, террористической, вредительской и антисоветской деятельности, которые подлежали расстрелу. Ко второй – все остальные, менее активные «харбинцы», которые подлежали заключению в тюрьмы и лагеря сроком от 8 до 10 лет[77]. На каком основании относить арестованных к первой или второй категории, приказ не разъяснял, но предписывал выносить приговор после завершения форсированного следствия наркомам республик, начальникам УНКВД областей или краев, начальникам ДТО ГУГБ НКВД совместно с соответствующим прокурором республики, области, края, дороги. В целом приказ № 00593 состоял из двух частей. В первой освещено состояние учетно-оперативной работы по «харбинцам» и названы целевые категории, попадавшие под репрессии, а вторая дублирует «польский» приказ с перечислением мер по борьбе со «шпионажем» и инструкций по ведению следствия.
Вместе с приказом 20 сентября 1937 г. в регионы была выслана сопроводительная записка. Только для «польского» и «харбинского» приказа ведомством были подготовлены обширные сопроводительные письма: «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР» и «О террористической, диверсионной и шпионской деятельности японской агентуры из харбинцев».
Закрытое письмо и приказ № 00593 от 20 сентября 1937 г. – единый оперативный документ НКВД СССР. Бумаги по «харбинской» операции, получившие высшую партийную санкцию, разосланные 20 сентября 1937 г. по республикам, областям и краям Советского Союза, были завизированы не только Ежовым, но и секретарем третьего отдела Главного управления государственной безопасности НКВД Поляковым. Отметим, что «польские» материалы были подписаны, помимо Ежова, оперсекретарем ГУГБ НКВД СССР Ульмером. «Польской» операцией занимался весь аппарат ГУГБ, а «харбинской» – лишь его третий отдел, специализирующийся на противодействии спецслужбам восточных стран. Уже это показывает, что первоначально «харбинской» операции отводилась только второстепенная роль.
Нельзя не обратить внимания на схожесть «польского» и «харбинского» письма. В вводной части приводилась история «возникновения» диверсионно-шпионской сети польской и японской разведок соответственно, затем перечислялись целевые категории «завербованных» для реализации агентурных заданий, далее
