Читаем без скачивания Куджо - Стивен Кинг

Потом Тэд завел речь о садике, где его в прошлую пятницу толкнул большой мальчик, некий Стэнли Добсон. Тэд боялся, что этот Стэнли Добсон сегодня опять будет толкаться. Он плакал и цеплялся за нее, когда она высаживала его из машины, и ей пришлось отрывать его пальцы от блузки по одному, чувствуя себя при этом нацисткой: «Ты пойдешь в садик или нет?» «Йа, майн мама!»

Иногда Тэд казался ей слишком маленьким даже для своих лет, слишком беззащитным. Его пальцы были измазаны шоколадом и оставили на ее блузке коричневые следы, напоминающие кровавые отпечатки в дешевых детективах.

Вдобавок на обратном пути ее «пинто» начал капризничать, будто уловив ее плохое настроение. Потом он исправился, но, похоже, ненадолго и…

…И вот, в довершение всего, явился Стив Кемп.

— Ладно, не бесись, — пробормотала она себе, взяла сумку с покупками и вышла из машины, симпатичная темноволосая и сероглазая женщина двадцать девяти лет. Несмотря на жару, она выглядела сравнительно свежей в блузке-безрукавке и серых коротких шортах.

Она быстро поднялась по ступенькам и открыла дверь. Стив развалился в любимом кресле Вика и потягивал его пиво. Он курил сигарету — на этот раз из своих запасов. На включенном телеэкране мелькнули эпизоды «Главной больницы».

— Их высочество прибыли, — сказал Стив с приятной и в то же время опасной улыбкой. — Я уж думал, что ты никогда не…

— Выметайся-ка отсюда, сукин сын, — проговорила она, не повышая голоса, и прошла на кухню. Она поставила сумку на стол и начала выкладывать из нее покупки. Она не помнила, когда в последний раз ее охватывала такая злость, что желудок стягивался тугим, ноющим узлом. Быть может, во время бесконечных споров с матерью. Когда Стив подошел сзади и легонько обнял ее за обнаженный живот, она отреагировала мгновенно и почти не раздумывая, заехав ему локтем в грудь. Ее гнев не остыл от того, что локоть ударился словно о каменную стену — Стив Кемп долго и упорно играл в теннис.

Она повернулась и посмотрела в его ухмыляющееся лицо, обрамленное бородой. Ее рост был пять футов одиннадцать дюймов — на дюйм выше Вика, но в Стиве было почти шесть футов пять дюймов.

— Ты что, не слышишь? Я хочу, чтобы ты убрался!

— Зачем же? — удивился он. — Малыш как раз сшибает яблоки с головы воспитателя из лука.., или чем там они в саду занимаются… А любящий супруг трудится в офисе.., и самое время их высочеству и странствующему поэту зазвонить в колокола сексуальной гармонии.

— Ты оставил машину у подъезда, — сказала Донна. — Почему бы тогда не написать еще на боку: «Я приехал трахаться с Донной Трентон» или что-нибудь еще похлеще?

— У меня алиби, — Стив продолжал улыбаться. — Я привез тебе гардероб, дорогая.

— Оставь его на крыльце. Я выпишу чек. Улыбка погасла. Теперь она могла разглядеть подлинного Стива Кемпа, и он ей совсем не понравился. Ее бросало в дрожь от мысли, что она спала с ним. Она лгала Вику, чтобы залезть в постель с этим типом. Теперь все прошло. Но остался Стив Кемп — небезызвестный поэт, реставратор и торговец мебелью, хороший игрок в теннис, прекрасный любовник — и подлец.

— Ты серьезно? — спросил он оторопело.

— Ну конечно, кто же смеет возражать неотразимому Стивену Кемпу! Это какая-то шутка. Но я не шучу. Так что давай-ка, неотразимый Стивен Кемп, сгружай свой гардероб, бери чек и уматывай.

— Не говори со мной так, Донна, — его рука потянулась к ее груди и больно сдавила ее. К ее гневу прибавился легкий страх, но разве она не чувствовала его во все время этой постыдной связи? Она отбросила его руку.

— Не трогай меня, Донна, — он больше не улыбался. — Это чертовски опасно.

— Тебя? — страх еще усилил ее гневное чувство. Его лицо густо поросло черной бородой, и, глядя в него, она внезапно осознала, что, хотя она хорошо разглядела его член — и даже держала его во рту, — ей ни разу не удавалось как следует заглянуть ему в лицо. — Разве не ты сюда приперся?

— Я говорю о том, — сказал он, — что ты немного расслабилась, а когда я стал не нужен, выгоняешь меня. Так? Тебе ведь нет никакого дела до моих чувств.

— Не дыши на меня, — сказала она и, оттолкнув его, стала ставить в холодильник молоко.

Он не ожидал толчка и неуклюже отступил назад. На лбу его внезапно выступили морщины, на скулах заходили желваки. Иногда она видела его таким на теннисном корте, когда он пропускал легкую подачу. Она несколько раз наблюдала, как он играет, и однажды он легко обставил ее мужа — и всякий раз в такие моменты у нее возникали сомнения относительно ее отношений с ним. Он опубликовал два десятка стихов в разных журналах и книжку «Волшебный закат», вышедшую в Гатон-Руж. Он окончил университет в Нью-Джерси, любил рассуждать о современном искусстве, об угрозе ядерной войны и о фильмах Энди Уорхола.

Теперь он подошел, взял ее за плечи и повернул к себе лицом. Пакет молока вырвался из ее рук и с треском ударился об пол.

— Ну вот, погляди, — сказала Донна. — Только этого не хватало.

— Слушай, хватит со мной шутить. Ты…

— Убирайся отсюда! — рявкнула она прямо ему в лицо. Слюна брызнула ему на лоб и щеки.

— Что тебе от меня нужно? Уходи! Поищи себе другую дуру!

— Ах ты дешевая сучка, — сказал он злобно, не выпуская ее плеч.

— И забирай свой гардероб. Можешь выкинуть его на помойку.

Она, наконец, вырвалась и пошла к раковине, чтобы взять тряпку. Руки ее дрожали, желудок выворачивало. Внезапно она подумала, что сейчас ее стошнит.

Она встала на четвереньки и принялась подтирать пролившееся молоко.

— Ты думаешь, что что-то из себя представляешь? — сказал он. — Неужели твоя дырка слишком хороша для меня? Вспомни, как ты извивалась и просила: «Еще! Еще!» Помнишь?

— Забудь про это, подонок, — сказала она, не подымая глаз. Волосы упали ей на лицо, и она была этим довольна. Ей не хотелось, чтобы он видел ее бледность. Все происходящее казалось ей каким-то кошмаром. Как будто, посмотрев в зеркало, она увидела в нем старую, ухмыляющуюся ведьму. — Уходи, Стив. Я не хочу тебя видеть!

— Ну и что? Позвонишь шерифу Баннермэну? «Здравствуйте, шериф. Это жена мистера Бизнесмена. Тут парень, с которым я трахалась, не хочет уходить. Вы не могли бы забрать его отсюда?» Так ты скажешь?

Она вновь почувствовала страх. До замужества она работала библиотекаршей в Уэстчестерской школе, и всегда боялась, когда ей приходилось говорить — почти кричать — детям, чтобы они успокоились. Они всегда слушались, но ее постоянно мучил страх — что если они однажды откажутся повиноваться? Что тогда? Этот вопрос пугал ее, даже по ночам. Она боялась кричать и делала это только в самых крайних случаях. Крик казался ей какой-то дикостью. Когда тебя не слушают, остается только кричать.