Читаем без скачивания Свобода или смерть: трагикомическая фантазия (сборник) - Леонид Филатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мечети Каира
Я стер ботинки чуть ли не до дыр,Знакомясь с заповедниками мира.Есть города почтеннее Каира,Но мне хотелось именно в Каир.
Ревниво сознавая мой престиж,Друзья меня заранее корили:«Мечети — вот что главное в Каире!Забудешь… не успеешь… проглядишь…»
Не думая о сроках и делах,Я размышлял о том, как на рассветеУвижу знаменитые мечетиВ надвинутых на брови куполах.
Судьба меня и впрямь не подвела.Я чувствовал себя в ночном Каире,Как вор в давно изученной квартире,Я знал, где город прячет купола.
Вчерашняя ребяческая блажьСегодня обернулась делом чести.И вот передо мной взошли мечети,Неясные, как утренний мираж.
Они стояли в несколько рядов —Точь-в-точь отряд дозора на развилке.А как, должно быть, взмокли их затылкиПод шлемами тяжелых куполов!..
Окрестный воздух горек был и сух,В нем пыль былых веков еще витала,И возгласы умершего металлаНет-нет да вдруг покалывали слух.
Я отдал дань минувшим временам.Потрогал пыль. Взгрустнул о средней школе…Но мой унылый взгляд помимо волиУже давно косил по сторонам.
Меж тем над переулком плыл рассвет,И я, дыханьем города овеян,Внимал возне разбуженных кофеенИ слушал аппетитный хруст газет.
Каир — как антикварный магазин,Он удивлял меня ежеминутно.Здесь было все. Чадра и мини-юбка.Стекло и глина. Мускус и бензин.
Здесь двигались верблюды и автоВ одной и той же уличной орбите.Здесь бронзовые серьги НефертитиСоперничали с клипсами Бардо.
Здесь дервиши в засаленном белье,Желая разгадать «гримасы жизни»,Опасливо натягивали джинсыВ примерочных кабинах ателье.
Здесь вечером и утром — до зари —Озябший тенор сонного имамаТревожил мир из звездного тумана,Как позывные спутника Земли.
И дальними огнями осиян,Взрывая тьму, разгневан и напорист,Как джиннами набитый скорый поезд,Здесь грохотал незримый Асуан.
Каир! О, передать ли мой восторгОт этого потока — нет, потопа! —Где сыпала жаргонами ЕвропаИ грамотно витийствовал Восток!..
Зажав «путеводитель» в рукаве,Я плыл, влекомый уличной волною,Покамест не возник передо мноюПрохладный грот случайного кафе.
Гостеприимный тот полуподвалРасполагал клиентами в излишке,Но сладкую минуту передышкиОн мне великодушно даровал.
Я вспомнил благодатнейшую тишьИзмученных авралами редакций,Глаза друзей и их упрек ребячий:«Забудешь… не успеешь, проглядишь!..»
Друзья мои, скажите, как мне быть?Я перед вами до сих пор в ответе.Я повидал все лучшие мечетиИ все-таки посмел о них забыть.
У древних был вполне пристойный мир,Но лучше мы оставим их в покое.Я покажу вам кое-что другое,Я вам открою нынешний Каир.
Дай срок — я перед вами разложуС полдюжины своих карманных книжек,Пером же незакованный излишекЯ — так и быть! — вам устно доскажу.
И если слов моих порвется нить,Натянутая в спешке до отказа,То я себе — для связности рассказа —Позволю кое-что присочинить.
Ну можно ль быть педантом до конца,Описывая прелести Каира?О, этот город с обликом факира,Душой поэта, хваткой кузнеца!
Забывшись, вдохновенный ротозей,Я сам поддался смачному рассказу,И потому, наверное, не сразуЗамечу маету в глазах друзей.
И кто-то из писательской родни —Поэты непосредственны, как дети! —Вдруг спросит: «Ну а были ли мечети?»…Ах да, мечети!.. Были и они.
1968
Песня крестьянина
Базарная площадь от пыли бела.Дорожная сумка. Кувшин. Пиала.Хихикает кто-то.Какая заботаТебя, оборванца, сюда привела?
В заветном кувшине я прячу ответ:Крестьянский шербет — избавленье от бед.У нас без шербета —И лето не лето.Вы знаете это. Купите шербет.
Следы моих ног пропадают вдали.Мой посох не стерт и одежда в пыли.Попробуйте, право.Шербет — не отрава,В нем — чистые соки родимой земли.
Завистник, не сетуй, что жизнь не мила.Гляди, как сияет моя пиала!Долгов не убудет.Ума не прибудет,Но хуже не будет — была не была!
И ты, неудачник, не стой в стороне:Упавший с коня — у толпы не в цене.Глоток этой влаги,Немного отваги —И недруг в овраге, а ты — на коне!..
Доносчик, не кутай лицо в воротник.Напиток мой честен, как горный родник.Награды не надо,Одна мне отрада —Очистить от яда твой подлый язык.
И ты не побрезгуй шербетом, поэт.Его приготовил мой знающий дед.Пройди хоть полсвета —Не сыщешь ответа,Что может быть слаще, чем этот шербет.
…Лукавый поэт не спешит подойти,Стоит и бородку сминает в горсти:Шербет, мол, для пуза —Большая обуза,А путь мой неблизок, так ты уж прости…
Но, как виноградинка, ярок и желтНасмешливый глаз его — чуточку лжет.Признайся, бездельник:Ты просто без денег,Так выпей задаром, а долг подождет.
И дай-то, Аллах, чтоб твое ремеслоХоть к старости денег тебе принесло.Пусть счастье не в этом —Но жаль, что поэтамВ таком пустяке никогда не везло.
Ты снова уходишь бродяжить, поэт?..Я тоже пошел бы, да времени нет.Я нынешним летомТоргую шербетом.Счастливо, приятель!Купите шербет!
1968
Казнь Насими (из поэмы)
С приходом рассветаТревожно и глухоГремит барабан,И утренний городВ сиреневой дымкеУгрюмо торжествен…Греми, барабан!Собирай стариков,Малолетних и женщин!Греми, барабан!Поднимай из постелейСвоих горожан!
И вот я всхожуНа высокий и звонкийДубовый помост,Пропахший насквозьЗолотистой смолойИ древесною стружкой.И внутренний голосНевнятно и хриплоМне шепчет: «Послушай!Довольно упрямства!..Покуда не поздно!..Потом не помочь!..»
Палач улыбается.Ровные зубы.Лицо без морщин.Ребячий пушокПокрывает егоМускулистые икры…Он счастлив, как мальчик,Который допущенВо взрослые игры,Не зная их смысла,Не зная последствий,Не зная причин.
Толпа негодует.Толпа в нетерпеньи.Толпа голодна —Неужто шайтанНе проронит слезыПеред близкой расплатой?Испуганным зайцемВзметнулся и замерВ толпе соглядатай,И в море головПоявилась и скрыласьЕго голова…
Отречься от солнца,От книг и друзейИ от давешних слов —И завтра с рассветомКого-то другогоКазнят на помосте…Опомнись, покудаВгоняют в ладониГорячие гвоздиИ струйкой минутИстекает воронкаПесочных часов!..
И вспомнится дом,И колодезный скрип,И пальба петухов,И — как виноградинкаВ желтой пыли —Смуглозадый детеныш…В ту давнюю поруЯ был беспечален,Лукав и дотошен,И — самое главное! —Чист от долговИ далек от стихов…
Малыш! Ты покаместНе знаешь своихОбязательств и прав,И взрослая жизньНе вмещается в рамкиРебячьих законов:Ты встретишь врагов,Что сильней и страшнейМногоглавых драконов,С которыми тыБез труда расправлялсяНа сказочной Каф…
…И вспомнится юность,Такая вчерашняя…О, неужель
Мне больше не плакатьОт той безотчетнойИ ласковой грусти,Как в полночь, когдаПредо мною взошлиИзумленные груди, —Светло и бесшумно,Как в звездных озерахВсплывает форель!..
Любимая спит,Утомленная праздникомНашей любви…Светлеет восток…Голосят петухи…Оживают селенья…И я, опасаясьЧуть слышным касаньемСпугнуть сновиденья,Целую святые,Прохладные, чистыеГубы твои!..
Тебе ль огорчаться?Ты прожил счастливуюЖизнь, Насими, —Ты знал и любовь,И ночные костры,И прекрасные строки!…Как в солнечном яблокеБродят густыеОсенние соки —Так бродят во мнеСокровенные болиРодимой земли!
Держись, Насими,Ни слезинки, ни крика,Ни вздоха, — держись!Пусть память — как книгаШуршит на ветруЗа страницей страница…Палач не позволит —Одна за другой —Им опять повториться,И надо успетьПролистать до концаЭту славную жизнь…
Пусть жизнь НасимиПродолжается в этихЗвенящих стихах!..Еще не однаждыНа этой планетеС приходом рассветаСверкать топорам,Воздвигаться помостамИ толпам стихатьПри виде последнегоВсхлипа артерийНа шее Поэта!..Поэты уходятОт теплых домов,От детей, от семьи…
Поэты уходят,Послушные вечномуЗову дороги…Но смерть им всегдаОдинаково раноПодводит итоги:Три полных десятка,Четвертый — врагиОборвут на семи…
В поэтоубийствеРешает суроваяТочность часов —Из тысячи пульПовезет хоть одной,Но узнать бы — которой?.О череп Поэта,Он весь — в чертежахПулевых траекторий,Подобно постройке,Опутанной сетьюРабочих лесов…
Где может быть спрятан,В каком изощренномИ каверзном лбуТупой механизмДо сих пор непонятногоЛюдям секрета,Согласно которому,Если убийцаСтреляет в толпу, —То пуля из тысячиВсе-таки выберетЧереп Поэта!..
Поэты, на васВозлагает надеждуСтарик Насими!Никто из живущихНе вправе за долгую жизньПоручиться…Кто знает, какаяБеда на планетеМогла бы случиться,Когда бы не головы нашиНа откуп,Родные мои…
1968
