Читаем без скачивания Вся правда о нас - Макс Фрай

— Тем более.

Я повернулся к притихшему рядовому Клусу.

— Что конкретно ты видел и слышал возле палатки пророка? Рапорт по всей форме нам не нужен. Расскажи о покушении простыми человеческими словами, как дома за ужином.

— А дома некому рассказывать, — возразил тот. — Я один живу.

В такие минуты я начинаю жалеть, что не родился жестоким убийцей, испепеляющим всё на своём пути. Практического толку от такого поведения обычно немного, зато удовольствия — море. Мгновенная эмоциональная разрядка всегда обеспечена.

Но нет, так нет, ничего не поделаешь. Поэтому вместо того, чтобы откусить непонятливому полицейскому голову, я ласково улыбнулся и сказал:

— Ладно, не дома. Как приятелям в трактире. Например.

Это неожиданно сработало. Свидетель мой заметно оживился, а в бирюзовых глазах появился вполне осмысленный блеск.

— Значит так, — бодро начал он. — Нашёл я палатку пророка — вот тут же, где сейчас стоит — присел неподалёку, трубку достал, набил. Народу с утра на ярмарке мало, поэтому к нему сразу потянулись торговцы, потом-то у них уже времени на развлечения не будет. Ну, в общем, везде пусто, а возле палатки пророка дюжины полторы человек стоят, ждут. Я посидел, покурил и тоже подошёл поближе. Интересно же, что он кому скажет. Правда, я пока ещё ни разу ничего толком не разобрал. Пророк совсем тихо шепчет, в самое ухо, хитрый. Но вдруг однажды скажет громко? Имеет смысл крутиться где-нибудь рядом… В общем, встал я возле входа в палатку. И тут вдруг человек с ножом! Вооот таким огромным! — Клус щедро развёл руки чуть ли не на ширину плеч. — И заходит к пророку! А я…

— Погоди, что вот прямо так, размахивая ножом, и вошёл? — изумился я.

— Да почему же размахивая? — удивился Клус. — Ничем он не размахивал. Уж спрятать нож под одежду у любого ума хватит!

— Но почему тогда ты говоришь, что человек вошёл с ножом?

— Ну так потом-то выяснилось, что нож был, — терпеливо, как несмышлёному младенцу, объяснил полицейский. — Я своими глазами его видел!

Нумминорих встревожено на меня покосился. Он знаком со мной не первый день и хорошо знает, в какой момент пора прятаться в погреб. Я адресовал ему кроткую улыбку мученика — дескать, ладно, потерплю, как-нибудь не взорвусь — и продолжил этот нелепый допрос.

— Опиши, пожалуйста, как выглядел человек, который заходил в палатку, в тот момент, когда заходил?

Услышав от меня слово «пожалуйста», бедняга Клус совершенно сник и уставился в землю. Я же говорю, у младшего полицейского состава свои представления об этикете, и лучше не нервировать их избыточной вежливостью. Хочешь, не хочешь, а держи себя в руках.

— Эй, у тебя язык в зубах запутался? — сварливо спросил я.

Это помогло.

— Значит, нож был спрятан под одеждой…

— Да, это мы уже поняли. Под какой именно одеждой?

— Под новомодным костюмом.

— Что за новомодный костюм?

— Да откуда же я знаю, как оно всё называется? Я в нарядах не разбираюсь.

— Просто. Опиши. Словами. — сказал я.

И сам содрогнулся от звуков собственного голоса. Нечеловечески ласкового и всепрощающего.

— Красная! — выпалил Хлама Клус и снова умолк.

— Красная одежда?

— Да. Та, которая сверху. Короткая, выше колен. Что-то вроде ташерской куртки, но не такая широкая и с капюшоном.

— А ещё какая-то одежда на нем была?

— Была, — лаконично ответствовал полицейский.

— Какая? На что похожа?

— На одеяло. Как будто он замотался одеялом ниже пояса, да так и пошёл.

Так вот значит как жители Нумбаны представляют себе «новую столичную моду». В смысле, какими нелепыми полудурками мы им кажемся. Ладно, буду иметь в виду.

«Даже не берусь предположить, где так одеваются», — воспользовавшись Безмолвной речью, сказал мне Нумминорих.

Во дела. Вообще-то, кругозор у него даже несколько шире, чем требуется. Полдюжины высших образований — это всё-таки не кот чихнул. И вдруг на тебе — «не берусь предположить».

— А обувь? — спросил я.

Бирюзовые глаза растерянно моргнули.

— Нннууу… наверное, была какая-то обувь. Не босиком же он по ярмарке ходил.

— Но ты не обратил внимания?

— Не обратил, — признался Клус. — Одеяло уж больно длинное.

— Ладно, — обречённо согласился я. — А лицо? Причёска?

Я заранее приготовился к ответу в духе: «да, наверное, было какое-то лицо». Но Хлама Клус приятно меня удивил.

— Лицо обычное, — уверенно сказал он. — Только очень белое. Не бледное, а как будто краской намазался. Белое — и всё.

— Обычное, — повторил я. — Белое. Ага.

— «Как будто» — это значит, что на самом деле, без краски? — пришёл мне на помощь Нумминорих.

— Ну, вроде, без. Или очень умело намазался, так что даже вблизи от настоящего не отличишь. И губы тоже белые. А брови чёрные и глаза тоже.

— Красиво, наверное, смотрится, — заметил я.

— Да нет, не то чтобы. Так… Обыкновенно, в общем.

— Обыкновенно?!

— Ну да. Я бы внимания не обратил, если бы он просто так по ярмарке гулял. У нас тут ещё и не такое встречается. Недавно ваши столичные студенты приезжали, так у каждого на голове вместо волос горел самый настоящий костёр. А одного вельможу из Куманского Халифата по всей ярмарке вместе с кроватью носили[1] — вот это была потеха!

Я был вынужден признать, что в его рассуждениях есть здравый смысл. Просто долгие годы работы на Нумбанской ярмарке формируют свои, особые представления об «обыкновенном», которые даже мне довольно трудно разделить. Хотя казалось бы…

Ладно.

— Ладно, — сказал я, — хорошо. Предположим, с внешностью мы разобрались. Итак, белолицый человек вошел в палатку. Что случилось потом? Почему ты вообще к ним сунулся?

— Ну так шум же был.

Хлама Клус произнёс это таким тоном, что я сразу понял: не было там никакого шума. Любопытный полицейский просто полез подглядывать и подслушивать, как наверняка делал уже не раз, увидел в руках странно одетого посетителя нож и храбро ринулся спасать пророка. Молодец, что тут скажешь.

Да нет, правда молодец.

Я совсем не хотел мучить беднягу новыми придирками, но пришлось.

— Какого рода шум? Крики? Ругань? Падение мебели? Ещё что-нибудь?

— Шум, — упрямо повторил Хлама Клус. — Просто шум.

— Не морочь мне голову, — вздохнул я. — Шум — это звуки. Любые звуки можно как-то описать. Но в палатке было тихо, да? Ты просто так заглянул? На всякий случай? Потому что белолицый человек в одеяле показался тебе подозрительным, и ты решил посмотреть, что там происходит. И, между прочим, правильно сделал, вовремя успел. Злодей испугался и исчез, пророк остался жив. Ты его спас. Но вот шума — шума не было. Так?

— Так, — еле слышно пробормотал полицейский.

— Ну и зачем было выдумывать? — изумился капитан Друти Боумблах.

Похоже, он совершенно не ожидал такого поворота. Это плохо. Свои кадры надо знать. В смысле, понимать, кто что способен выкинуть, в том числе, в самый неподходящий момент — например, в присутствии въедливого столичного начальства.

— Ну мне же мне не положено просто так соваться в палатку, — скорбно объяснил рядовой Клус. — И вы сами, когда меня инструктировали, говорили: «Только не вздумай ему мешать, зря под руку не лезь…» Зачем мне лишний выговор?

— Ну так ты же, получается, не зря туда полез, — успокоил его капитан. — Спас человека.

— Значит я всё правильно сделал? — обрадовался Клус.

— В этом конкретном случае — правильно, — подтвердил я. — А вот сочинять отсебятину — это была очень плохая идея. Намеренное введение следствия в заблуждение ради сокрытия своих проступков — вот как это называется. Между прочим, от полугода до восьми лет в Нунде можно получить за такие фокусы, если следователь сердитый попадётся, и нанесённый вред будет признан существенным. Да не смотри ты на меня так, никто тебя в судне потащит. Был я однажды в этой Нунде с инспекцией, слишком мрачное место, чтобы обычных врунов вроде тебя туда отправлять.

Бедняга уже был ни жив, ни мёртв, так что я почти пожалел о сказанном. С другой стороны, не мог же я оставить всё как есть. Полицейскому, который врёт начальству, чтобы не получить выговор, следует узнать, чем это чревато. Лучше поздно, чем никогда. И лучше от меня, чем от кого-нибудь другого. О моём тяжёлом характере ходят легенды, однако на то они и легенды, чтобы приукрашивать мрачную действительность. И скрывать от широкой общественности моё совершенно непрофессиональное добродушие. Столь шокирующего откровения эта самая широкая общественность, пожалуй, не переживёт.

— Значит так, — подытожил я. — В палатку пророка вошёл белолицый человек в странной одежде. Когда некоторое время спустя ты туда заглянул… Кстати, а какое время спустя? Минуту? Больше?

— Да и минуты наверное не прошло, — признался Клус.