Читаем без скачивания Магаюр - Маша Мокеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды осенью к нему, заранее позвонив, приехал интеллигентик из Москвы. Бледный, в очках, в свежей одёжке, которую ещё не отстирывали от огородной земли или куриной крови.
– Позвольте узнать, – начал он, когда они расположились на поваленном бобрами дереве у речки, откупорив бутылку московской водки, – как много тут… умирает крестьян?
Яковлев задумался.
– Это как посмотреть. Половина-то уже дачники…
– А коренные? Они, пожалуй, люди скорее пожилые?
– Всякие, – покосился на интеллигента Яковлев, – я вот тоже местный, а помирать не готов. Вы с какой целью интересуетесь?
– С меркантильной, – хмыкнул гость. – А что, если я вам предложу такую сделку: буду покупать каждый освободившийся дом, сарай или гараж, а вам – пятнадцать процентов?
– Двадцать, – автоматически среагировал Яковлев, даже не успев подумать.
Интеллигент вскочил, заулыбался.
– Ну вы даёте! Вот это по-нашему! Давайте скорее пожмём руки!
– Извините, – сказал Яковлев, – всё-таки надо подумать.
– Вы имеете сомнения?
– Да… Не скажется ли это на будущем Переславичей? Вдруг нас уберут из программы?
– Дорогой друг, – интеллигент сел обратно и положил руку на плечо Яковлеву, – я немею перед законом… Только правила дают людям благую возможность жить мирно в этой удивительной стране, склонной к хаосу. И я преклоняюсь перед простым крестьянским трудом. Никогда бы не стал усложнять жизнь и без того настрадавшимся простым людям…
Яковлеву понравился такой ответ: сразу видно, человек с пониманием. И он принял решение.
С зимы люди в Переславичах стали помирать чаще обычного. Сначала Анатолий Михайлович Стояновский потерялся в лесу, вернулась только его собачонка. Труп нашли через месяц.
В начале года у бабушки Юли случился инсульт.
Ранней весной утонул Пётр Иваныч на рыбалке, в погоне за щукой.
Яковлев сводил наследников с интеллигентом, тот покупал дома и, как догадывался молодой председатель, прописывал туда множество своих знакомых, после чего они делились с ним «штрафными» деньгами.
Из-за того, что количество жителей увеличилось, денег на каждого в отдельности стало меньше. Но вскоре кто-то завёл в деревне кавказскую овчарку, которая – на въезде в деревню со стороны Москвы – с огромной скоростью бросалась на машины. Водители невольно прибавляли газу, чтобы оторваться от неё, и попадали под камеру. Денег стало больше.
Мужики сидели целыми днями в бане у плотника Ильи, который перестал плотничать, пили пиво, смотрели футбол и делали ставки на результаты матчей.
Яковлев собирался устроить с Ильёй серьёзный разговор, и вдруг несчастный случай – плотник отравился жасминовой настойкой.
Где-то через месяц Яковлев шёл вечером по деревне. У своего дома на лавочке сидела древняя «раннесоветская» бабуля Нина Петровна.
– А вы чего тут ночью сидите, народ пугаете? – спросил Яковлев.
– Жду, пока меня похоронят… – ответила она.
Яковлев знал, что у Петровны давно путаница в голове, и прошёл мимо, домой. На следующий день почтальон обнаружил её мёртвой. Медэксперт из райцентра засвидетельствовал, что смерть наступила несколько суток назад. После похорон Яковлев позвонил интеллигенту, тот обрадовался, а вот председателю было невесело. Он стал меньше выходить из дома, говорил по телефону и проверял электронную почту только по крайней необходимости, телевизор не включал. Много курил. Когда ходил в баню, представлял, что вода стекает сквозь половые доски в потусторонний мир и превращается там в куски льда, сыплющиеся на тамошних обитателей, давно к этому привыкших. Тётка Ася заходила к нему, приносила еду, убиралась, причитала: «Темнее тучи… Что за напасть… Тебе бы к целительнице в Михайловку…»
Как только доходило до целительницы, Яковлев гнал её.
Дом Яковлева стоял на холме перед лесом, вид был на всю деревню и дальше – на неубранные кукурузные поля. Как-то он сидел у окна в дождливый ветреный вечер, когда уже наступали сумерки, и увидел, что по главной дороге – улице Ленина – шла Смерть. Прямо как на картинках: в плаще и с косой, смотрела по сторонам. Яковлев быстро и криво перекрестился, подумал: а что, если за мной? Готов ли? И понял, что не готов. Смерть вдруг присела и стала завязывать шнурок на показавшемся из-под плаща кроссовке. Яковлев схватил охотничий бинокль, который лежал на подоконнике, навёл его на Смерть и узнал Гошу Вершка – в чёрном длинном дождевике. В одной руке и правда была коса, а в другой – пакет с накошенным клевером для кроликов.
Вскоре исполнился год с тех пор, как установили камеру. Яковлеву надо было писать отчёт о результатах эксперимента. Он долго откладывал, не спал ночами, маялся. То напишет, что дополнительное финансирование спасает местных жителей, то что они потеряли всякое желание трудиться.
Размышляя о том, сколько бед принёс интеллигент из Москвы, Яковлев решил изучить вопрос и залез в энциклопедию. Там он прочитал, что интеллигенция по-латински означает мыслительную деятельность. «Не надо мыслить, – подумал Яковлев. – Мысль у крестьян всегда упирается в деньги. Их доброта – это просто невозможность довести мысль до конца… Зачем Юля погибла – чтобы мы испытали себя? Но как смириться с тем, что испытание не пройдено?.. В Москве не будут долго думать, как нам помочь… Мысли сводят с ума. Лучше не мыслить. Мыслят без конца интеллигенты, но с интеллигентом в Переславичи пришла смерть. Нет. Нельзя перекладывать вину. Всё началось с меня. Я написал депутату… От меня уходила Юля… Смерть – это я».
В это время по улице Ленина, на радость всем местным, неслись прямо на камеру «жигули» новейшей модели. В них сидел мужик. Он крепко вцепился в руль и азартно подпрыгивал на кочках. Думал он в это время вот что: «Какой же русский не любит быстрой езды? Чёрт побери всё!» И всё летело мимо него: летели километры, летели навстречу бабушки в платочках и их вёдра с яблоками, летели сельские автомойки, где можно в любой момент подкачать колесо, летел с обеих сторон лес с тёмными рядами елей и сосен, с визгом бензопил и вороньим криком, летела вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено было в этом быстром мелькании, где не успевает стать понятным пропадающий предмет, – только небо над головой и слабое солнце кажутся неподвижными.
Винтажный полёт
Валерий Александрович давно не был в лесу, а теперь выдался случай. Он шёл, раздвигая руками ветки деревьев, ногами приминал вылезшие на тропинку стебли папоротника. Иногда его пугал шорох в кустах – Валерий Александрович тайком ушёл из дома и ждал, во всяком случае подсознательно, что его начнут искать, – но это были лишь птицы. Он вдыхал
