Читаем без скачивания Духовник президента. Рассказы о священниках, повлиявших на умы и души правителей России - Владимир Зоберн

А вот что гворил о Иване Грозном К. Д. Кавелин, русский историк и юрист XIX века:

«Его многие судили, очень немногие пытались понять, да и те увидели в нем только жалкое орудие придворных партий, чем Иоанн не был. Все знают, все помнят его казни и жестокости; его великие дела остаются в тени; о них никто не говорит. Добродушно продолжаем мы повторять отзывы современников Иоанновых, не подозревая даже, что они-то всего больше объясняют, почему Иоанн сделался таким, каков был под конец: равнодушие, безучастие, отсутствие всяких духовных интересов – вот что встречал он на каждом шагу. Борьба с ними – ужаснее борьбы с открытым сопротивлением. Последнее вызывает силы и деятельность, воспитывает их; первые их притупляют, оставляя безотрадную скорбь в душе, развивая безумный произвол и ненависть».

И, наконец, очень интересный отзыв об Иване IV оставил другой русский царь, фигура не менее значительная, о котором потомки спорят не меньше, чем о самом Грозном. Русский император Петр I говорил: «Этот государь – мой предшественник и пример. Я всегда принимал его за образец в благоразумии и в храбрости, но не мог еще с ним сравняться. Только глупцы, которые не знают обстоятельств его времени, свойства его народа и великих его заслуг, называют его тираном».

Г. В. Вернадский в книге «Московское царство» пишет про Ивана Грозного, что он «не получил систематического образования, но с детства был жадным читателем теологических и исторических книг. Из Библии и иных источников он привык извлекать аргументы в пользу понятия о божественной природе и всемогуществе царской власти. Может показаться, что в своем чтении Иван был до определенного предела направляем митрополитом Макарием, одним из немногих людей, которым Иван мог доверять и кого уважал в детстве…

Отсутствие стабильности в государстве, борьба боярских фракций, неврастеническое поведение молодого великого князя – все это создавало нетерпимую ситуацию. К счастью для России, в русском обществе были люди, обладающие и здравым смыслом, и способностью творить, – они были не только обеспокоены состоянием дел, но и готовили план реформ, многие из которых в конечном счете удалось осуществить.

Ведущая роль на подготовительной стадии этого движения принадлежала митрополиту Макарию».

Митрополит Московский и всея Руси Макарий (ок. 1482–1563) канонизирован Русской Православной Церковью в лике святителей. Это был мудрый и высокодуховный человек, великий просветитель своего времени, известный своей литературной, книгописной и редакторской деятельностью. Митрополит Макарий пользовался всеобщим уважением – причем даже у тех, кто не разделял его взглядов. При нем была открыта первая типография в Москве. О широте интересов святителя свидетельствует также поддержка им строительства в Новгороде первой ветряной мельницы на реке Волхов.

«Еще в Новгороде он задумал грандиозный план: собрать все книги (еще рукописные), доступные для чтения “на Русской земле”, другими словами, создать собрание основных произведений христианской литературы, как русских, так и греческих авторов.

Собрание было организованно в форме материалов для чтения на каждый день месяца (“Четьи Минеи”). Ежедневное чтение включало в себя жизнеописания святых, поминаемых в этот день, и выдержки из литературных произведений, написанных этими святыми (если они были писателями). В конце каждого месяца добавлялись анонимные работы и работы неканонизированных авторов на религиозные и моральные темы.

Макарий работал над этим проектом двенадцать лет в Новгороде и продолжал работать в Москве (он завершил собрание в 1552 г.).

С проектом “Четьи Минеи” по духу связан другой замысел Макария – канонизировать русских святых. В это время как раз отмечалась память двадцати русских святых. Первыми среди канонизированных были князья-мученики – Борис и Глеб» (Г. В. Вернадский. Московское царство).

Такой человек не мог не оказать благотворного влияния на юного Ивана Васильевича. Возможно, именно благодаря общению с этим великим духовным мужем Иван IV вырос человеком мыслящим, образованным, впоследствии он не раз демонстрировал несомненный писательский талант. «Первое, что обращает на себя внимание при чтении произведений царя Ивана, – это его широкая (разумеется, на средневековом уровне) эрудиция. Для доказательства своих положений он совершенно свободно оперирует примерами не только из истории Древней Иудеи, изложенной в Библии, но и из истории Византии. Все эти многочисленные сведения у него как бы естественно выплескиваются. Он прекрасно знает не только Ветхий и Новый Завет, но и жития святых, труды “отцов Церкви” – византийских богословов. <…> Поражает память царя. Он явно наизусть цитирует в обширных выдержках Священное Писание. Это видно из того, что библейские цитаты даны близко к тексту, но с разночтениями, характерными для человека, воспроизводящего текст по памяти» (В. А. Кобрин. Иван Грозный).

Считается, что именно митрополит Макарий зародил в уме молодого великого князя идею о богоизбранности православного монарха, под влиянием которой Иван принял решение венчаться на царство. Не без участия митрополита Иван IV решился в 1550 году на созыв первого Земского Собора – подобного еще не было в русской истории. «На двадцатом году возраста своего, – говорится в Степенной книге, – видя государство в великой тоске и печали от насилия сильных и от неправд, умыслил царь привести всех в любовь. Посоветовавшись с митрополитом о том, как бы уничтожить крамолы, разорить неправды, утолить вражду, призвал он собрать свое государство из городов всякого чина». Когда собрались выборные, Царь, говоря речь перед ними, с добрым словом обратился к митрополиту Макарию: «Молю тебя, святый владыко! Будь мне помощник и любви поборник. Знаю, что ты добрых дел и любви желатель».

Иван Грозный испытывал привязанность и чувство признательности к своему духовному наставнику и всегда отзывался о нем с любовью и уважением.

Одним из сторонников митрополита Макария, возможно, известным святителю еще в его бытность архиепископом Новгородским, был священник Сильвестр, урожденный новгородец, известная и весьма интересная личность времени царствования Ивана Грозного. Как и сам царь Иван Васильевич, он неоднозначно оценивается историками – как раз в зависимости от того, какой точки зрения историк придерживается в оценке самого царя.

До сих пор история правления первого русского царя излагается по заложенной еще И. М. Карамзиным на основе сочинений Курбского схеме «двух Иванов», – пишет современный историк А. И.Филюшкин, – хорошего государя в 1550-е гг., времени реформ, времени правления «Избранной рады» – и необузданного тирана после 1560 г., после смерти царицы Анастасии, разгона «Избранной рады» и «облютения» царя. Существование данной схемы – самый главный след в истории, который сумел оставить Курбский. Его глазами историки и литераторы смотрят на Россию XVI в. вот уже больше 300 лет.

Те, кто до сих пор смотрят на русскую историю глазами князя Курбского – диссидента XVI века, перебежчика, с которым царь Иван вел полемику в переписке, несомненно, склонны рассматривать образ Сильвестра, священника Московского Благовещенского собора, исключительно в положительном свете.

Сама история его сближения с Иваном Грозным окутана флером таинственности. Это зарисовка на фоне страшной декорации – сильнейшего пожара, вспыхнувшего в Москве в 1547 году и повлекшего за собой народные волнения. Царю Ивану было тогда всего 17 лет, опыта царствования у него не было. Испугавшись народного гнева, он затворился в Воробьевом дворце.

«В сие ужасное время, когда юный царь трепетал в Воробьевском дворце своем, а добродетельная Анастасия молилась, явился там какой-то удивительный муж именем Сильвестр, саном иерей, родом из Новгорода; приближился к Иоанну с подъятым, угрожающим перстом, с видом пророка, и гласом убедительным возвестил ему, что суд Божий гремит над главою Царя легкомысленного и злострастного; что огнь Небесный испепелил Москву; что сила Вышняя волнует народ и лиет фиал гнева в сердца людей. Раскрыв Святое Писание, сей муж указал Иоанну правила, данные Вседержителем сонму Царей земных; заклинал его быть ревностным исполнителем сих уставов; представил ему даже какие-то страшные видения, потряс душу и сердце, овладел воображением, умом юноши и произвел чудо: Иоанн сделался иным человеком; обливаясь слезами раскаяния, простер десницу к наставнику вдохновенному; требовал от него силы быть добродетельным – и приял оную», – так вдохновенно описывает знаменательную встречу царя Ивана и иерея Сильвестра И. М. Карамзин в «Истории государства Российского».

История сближения Сильвестра с Иваном Грозным окутана флером таинственности. Это зарисовка на фоне сильнейшего пожара, вспыхнувшего в Москве в 1547 году и повлекшего за собой народные волнения