Читаем без скачивания Потусторонний. Пенталогия (СИ) - Муха Руслан

Барнс продолжил разъяснять:

— Ваш отец Богдан Орлов в общей базе числится как русский шпион, и возможно…

— Это неправда! — перебил его я. — Мой отец был артистом, гражданином мира, политика его совершенно не интересовала. И убили его американские спецслужбы по ошибке. Он не был шпионом!

Барнс ждал, когда мой поток возмущений иссякнет, с завидной выдержкой и спокойствием, а когда я замолчал, продолжил:

— В вашем личном деле значится, что вы владеете двенадцатью языками. Это так?

Я ещё пылал от негодования, но этот вопрос совершенно выбил меня из колеи.

— Это здесь при чём?

— Просто ответьте.

— Нет, — солгал я.

На самом деле я говорил на шестнадцати языках и только на восьми из них свободно. Мы много путешествовали, в некоторых странах гастролировали годами, а так как раньше я был парнем компанейским и общительным, мне хватало полугода общения с местными, чтоб выучить язык более или менее сносно. Да и языки мне давались легко. Если ты уже знаешь несколько языков, то начинаешь замечать, что многие слова чем-то между собой похожи, имеют общие корни или звучат очень похоже. Но мне всё равно было непонятно, куда ведёт Барнс. Неужели знание языков автоматически делает из меня шпиона?

— А у меня другая информация, — Барнс снова достал монитор. — Например, педагог из приюта «Аlas de angel» Лючия Париэнтес в вашей личной характеристике очень вас нахваливает, считает чуть ли не гением. А вот рекомендательное письмо, которое она отправляла в Национальный автономный университет. Здесь она утверждает, что именно вы должны претендовать на государственную стипендию и бюджетное место, так как владеете двенадцатью иностранными языками, являетесь весьма способным учеником и обладаете покладистым характером. Это если кратко. Судя по письму, эта сеньора от вас в восторге.

Я грустно улыбнулся. Ах, бедная сеньора Париэнтес, она всерьёз считала, что из меня может что-то выйти. Наверное, это единственный человек в приюте, о котором я мог вспоминать с теплотой. Добрая, тихая женщина, слишком впечатлительная и ранимая, эта работа ей едва ли подходила.

Но она слишком переоценивала мои знания. Я мог свободно говорить на хинди или японском, но читать на этих языках я совершенно не умел, да что там, я даже символов не знал. Более или менее сносно я понимал латинские буквы и кириллицу, но если говорить о грамматике, то здесь туши свет. Здесь — без прикрас — я жутко безграмотен и ни слова не напишу без ошибок на любом известном мне языке.

— У вас хорошая физическая подготовка, — утвердительно заявил Барнс. — Сколько вы занимались цирковой акробатикой?

— Всю жизнь, — я бездумно уставился на монитор в руках Барнса. Неужели там, в этой штуке у него и вправду всё обо мне.

— Я не шпион, — я посмотрел ему в глаза.

— Я знаю, — спокойно ответил он. — Но с вашими данными вы могли бы им стать. Отмычки, которые у вас нашли… Вы и вправду ими вскрыли все замки в доме Джонсона?

Я не стал отвечать. Мне совсем не нравилось, куда вёл этот якобы адвокат.

— Что вам нужно? — я резко подался вперёд, зло уставившись на него.

Другой бы отшатнулся, но этот, напротив, тоже наклонился ко мне и, понизив голос до шёпота, сказал:

— Нам нужен такой человек, как вы.

— Да вы рехнулись, — также шёпотом ответил я.

— Нисколько, мистер Орлов. Мы ознакомились с вашим досье, вы — идеальный кандидат. Вы умеете приспосабливаться, вы сильны, молоды, умны, легко обучаемы, а главное — вы полиглот. Знаете, как много в мире людей, владеющих двенадцатью языками?

Я пожал плечами. Тоже мне невидаль.

— Думаю, достаточно, мистер Барнс.

— А сколькие из них смогут по стене вползти в узкий шкаф? Сколькие смогут взломать замки?

Я молчал. Смотрел на него, нервно постукивая коленом по внутренней стороне стола. Ну, какой я, к чёрту, шпион?

— Куда вы собираетесь меня отправить? — наконец сказал я, напряжённо застыв.

— Если вы согласитесь, я введу вас в курс дела. Одно могу сказать: оттуда, куда мы вас отправим, нельзя вернуться.

— То есть? — усмехнулся я. — Отовсюду можно вернуться при желании. Ну, разве что вы собрались запустить меня в другую галактику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Барнс шутку не оценил.

— Что-то вроде этого, — рассеянно ответил он, а внутри у меня всё похолодело.

— Что это за место такое?

Он не ответил. Снова вернулся к монитору, что-то там изучая, но явно не собираясь показывать мне.

— Бред какой-то, — сказал я, когда молчание затянулось. Разговор явно не был окончен.

Адвокат поднял на меня скучающий взгляд:

— У вас нет особого выбора. Вам светит довольно приличный срок, и нет никакой гарантии, что вам удастся выйти из тюрьмы вообще. А ещё ваши сёстры отправятся в приют, откуда вы их похитили…

Барнс замолчал, с хищным хладнокровием изучая мою реакцию. Я смотрел на него с такой злостью и ненавистью, что если бы мой взгляд обладал силой, от Барнса только пепел бы на стуле остался. Одна мысль, что их отправят в тот же приют, где наверняка по сей день царят те же порядки, доводила меня до бешенства.

— Или, — радуясь тому, какого эффекта достигли его слова, продолжил Барнс, — мы инсценируем вашу смерть, а вы будете работать на нас.

— Ничего не выйдет. Сестёр вы моих никогда не найдёте, а лезть в какую-то задницу, из которой нельзя вернуться, идиотизм. Лучше я отсижу, а вы в свою задницу сами дружно шагайте вместе со своим профессором.

Барнс улыбнулся одними губами, прищурился и развернул ко мне экран.

На фото Лера и Женя с испуганными лицами в сопровождении женщины полицейского выходят из дома Диего.

— Их доставили в отделение Рио-Верде. Вскоре за ними приедет социальный работник, который сопроводит ваших сестёр в приют «Аlas de angel».

— Нет! Как вы?.. — я даже не понял, как вскочил с места и уже собрался рвануть к дверям.

— Сядьте и дослушайте, — Барнс схватил меня за руку и настойчиво усадил обратно. — Вы слишком импульсивны, вам бы поработать над самоконтролем. Там, куда вы отправитесь, он вам очень пригодится.

— Я разве согласился?!

— Если согласитесь, то ваши сёстры будут в безопасности. Я лично проконтролирую, чтоб они покинули Мексику как можно скорее. Они будут содержаться в лучшем интернате США до совершеннолетия, получат гражданство. А также на их счёт будет поступать ежемесячно пособие. Они не будут нуждаться ни в чём, получат хорошее образование, смогут устроиться в жизни. Только для этого вам придётся умереть здесь и начать всё заново там, мистер Орлов.

— Там — это где? — вкрадчиво произнёс я.

— Вы согласны?

Какое-то время я смотрел на него, пытаясь понять, правильно я поступаю и не вляпаюсь ли ещё в большие неприятности, а затем ответил:

— Да, я согласен.

Глава третья, или Орел падает в бездну

По настоянию Барнса я признался во всех преступлениях и подписал все бумажки. У следователя была такая довольная рожа, что мне тут же захотелось сделать ему какую-то гадость. Ну, нельзя тянуть такую лыбу перед человеком, который попал по всем параметрам. Это как-то бесчеловечно, что ли.

Никаких гадостей, конечно, я делать не стал. Я сейчас находился в состоянии тихого шока и не совсем понимал, что теперь со мной будет. Утешал себя лишь мыслью: что бы там ни было, с Лерой и Женей будет все в порядке. И Барнс даже пообещал, что каждый месяц я буду получать от них письма. Это обнадеживало. Хотя я и не мог придумать, что это за место, из которого нельзя вернуться, но можно получать письма каждый месяц. Куда меня отправят? На дно океана? Под землю? На другую планету? В другую галактику? Или просто во вражескую страну. Кто там сейчас у США враг?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С минуту я напряженно пытался вспомнить, в какой именно сейчас стране США истребляет террористов, и понял, что не знаю. Черт, это может быть кто угодно! Да и я как-то в последнее время не очень-то интересовался политикой. Обо всех новостях мне рассказывал Карлос, вот он все свободное время зависал на новостных каналах. А мне как-то не до этого было.