Читаем без скачивания Бег вслепую - Десмонд Бэгли

Я поморщился. Исландцы варят отвратительное пиво, безвкусный напиток, в котором алкоголя столько же, сколько сахара в сахарине. Элин рассмеялась.

— С пивом все в порядке; Бьярни привез ящик «карлсберга» из своего последнего рейса в Гренландию.

Это меняло дело, датчане понимают толк в пиве. Элин открыла банку и разлила пиво по стаканам.

— Я хочу, чтобы ты поехала к своему отцу, — сказал я.

— Я подумаю об этом. — Она протянула мне стакан. — Мне хотелось бы знать, почему ты оставил сверток у себя.

— Задание было фальшивым. От всей этой операции вонь поднималась до самых небес. Слейд утверждал, что за Грахамом следит оппозиция, поэтому в последний момент он ввел в дело меня. Но Грахама никто не атаковал — атакован был я. — Я не стал рассказывать Элин про Линдхольма; я не был уверен, хватит ли у нее душевных сил, чтобы выдержать такой груз. — Ты не находишь это странным?

Она призадумалась.

— Да, нахожу.

— И Грахам вел наблюдение за нашей квартирой, а это весьма необычное поведение для человека, который знает, что за ним может следить противник. Да и вообще я не верю, что за Грахамом следили; я думаю, Слейд плел сплошную ложь.

Элин, казалось, целиком погрузилась в созерцание пузырьков, поблескивающих на стенках ее стакана.

— Ты говорил о противнике — кто он, противник?

— Я думаю, это мои старые приятели из КГБ, — сказал я. — Русская разведка. Я могу и ошибаться, но такое маловероятно.

По застывшему выражению лица Элин я понял, что ей не нравится то, как это звучит, поэтому вернулся к Слейду с Грахамом.

— Еще один момент — Грахам видел, как меня зажали в аэропорту Акурейри, но не пошевелил и пальцем для того, чтобы мне помочь. Он мог, по крайней мере, проследить за человеком, который унес футляр от фотокамеры, но он не предпринял ничего. Какой бы ты из этого сделала вывод?

— Я не знаю, что и подумать, — призналась она.

— Так же, как и я. Вот почему вся операция пахнет гнилью. Что касается Слейда — он был настолько возмущен тем, что я провалил задание, что вылетел из Лондона сразу после того, как узнал об этом от Грахама. И что он делает по приезде? Только треплет меня за ухо и говорит, что я дурной ребенок. Такое поведение слишком нетипично для Слейда.

Элин сказала:

— Ты не веришь Слейду. — Это было утверждение.

Я вытянул руку в сторону острова Гримсей.

— Я верю Слейду точно так же, как в то, что смогу бросить этот остров. Он затеял какую-то сложную игру, и я хочу узнать, какова в ней моя роль до того, как упадет нож гильотины, поскольку эта игра, возможно, ведется именно затем, чтобы нож упал на мою шею.

— А что со свертком?

— Это наш козырь. — Я приподнял металлическую коробку. — Слейд думает, что она у оппозиции, но до тех пор, пока это не так, большой беды не произошло. Оппозиция тоже считает, что сверток находится у них, поскольку, как я полагаю, они его еще не вскрыли.

— Можно ли на это надеяться?

— Я думаю можно. Агенты обладают не слишком большими полномочиями. Скорее всего, тот квартет, который отобрал у меня сверток, имел приказ доставить его своему боссу закрытым.

Элин посмотрела на коробку.

— Интересно, что там внутри?

Я тоже посмотрел на нее, но ровная металлическая поверхность ни о чем мне не говорила.

— Может быть, стоит ее вскрыть консервным ножом, — сказал я. — Но не сейчас. Пока нам лучше не знать о ее содержимом.

Элин издала вздох разочарования.

— Почему вы, мужчины, так любите все усложнять? Так что ты намерен делать?

— Я собираюсь залечь на дно, — солгал я, — и как следует все обдумать. Может быть, я пошлю эту проклятую коробку в Акурейри «до востребования» и по телеграфу сообщу Слейду, где ее забрать.

Я надеялся на то, что Элин мне поверила, поскольку на самом деле мои планы были несколько отличными и бесконечно более опасными. Очень скоро кто-то обнаружит, что ему подсунули фальшивку и начнет громко кричать. Я хотел находиться где-то поблизости, чтобы узнать, кто же это кричит. Но нельзя допустить, чтобы Элин тоже была рядом, когда такое произойдет.

— Залечь на дно, — повторила Элин задумчиво. Она повернулась ко мне. — Как насчет того, чтобы переночевать в Асбьюрги?

— Асбьюрги! — Рассмеявшись, я осушил свой стакан. — Почему бы и нет?

5

В те далекие, скрытые от нас во мраке времена, когда боги были молодыми, как-то раз Один[4] объезжал арктические просторы, и его верный конь Слейпнир, споткнувшись, опустил копыто на Северную Исландию. То место, где копыто ударилось о землю, теперь известно как Асбьюрги. Так гласит легенда, но мои друзья геологи имеют на этот счет свое мнение.

Асбьюрги представляет из себя имеющую форму копыта геологическую структуру около двух миль в поперечнике. В ее пределах деревья, защищенные здесь от пронзительного ветра, имели благоприятные условия для роста и некоторые из них достигали в высоту двадцати футов, что необычно для Исландии. Этот покрытый зеленью участок плодородной земли приютился между окружающих его со всех сторон отвесных каменных стен. В Асбьюрги не было ничего примечательного, кроме связанной с этим местом легенды и непривычного вида зеленеющих деревьев, но туристы бывали здесь часто, хотя и не останавливались здесь на ночь. И что наиболее важно, это место находилось в стороне от больших дорог.

Мы протиснулись в Асбьюрги через узкий проход по колее, накатанной колесами заезжающих сюда машин, и вскоре оказались на поляне, окруженной густыми зарослями деревьев, где и разбили свой лагерь. Когда это позволяли погодные условия, мы во время наших поездок имели обыкновение спать на земле, поэтому я установил тент, прикрепив его с одной стороны к «лендроверу», после чего достал из машины надувные матрасы и спальные мешки, в то время как Элин занялась приготовлением ужина.

Возможно, мы обустраивали свою лагерную жизнь с некоторыми элементами сибаритской роскоши, поскольку оба не любили испытывать неудобства. Я установил раскладные кресла и стол, на который Элин поставила бутылку «скотча» вместе с парой стаканов, после чего присоединилась ко мне, перед тем как зажарить бифштекс. Говядина в Исландии тоже являлась предметом роскоши, но я в ней себе не отказывал, чтобы не возненавидеть навсегда баранину.

Кругом царили тишина и спокойствие, и мы сидели, наслаждаясь вечером, смакуя терпкое виски, ведя бессвязную беседу о вещах, бесконечно далеких от того, что занимало наши умы. Я думаю, мы оба нуждались в отдыхе от гнетущей нас проблемы, связанной со Слейдом и его проклятым свертком, и процесс установки нашего лагеря был возвращением к тем счастливым дням, наступления которых мы так нетерпеливо ждали.

Элин отошла, чтобы приготовить ужин, и я налил себе еще выпить и задумался над тем, как мне от нее избавиться. Если она не согласится покинуть меня добровольно, тогда, возможно, лучшим способом будет улизнуть из лагеря на рассвете, оставив ей пару банок консервов и флягу с водой. С этими запасами и спальным мешком она вполне сможет продержаться день-два, пока кто-нибудь не приедет в Асбьюрги и не вернет ее обратно к цивилизации. Она, конечно же, будет неистовствовать, как настоящая фурия, но зато останется жива.

Потому что залечь на дно было недостаточно. Я должен стать легко доступным — сделать из себя некое подобие жестяной утки в тире, так чтобы этот кто-то захотел нанести по мне удар. Когда начнутся боевые действия, Элин лучше находиться от меня подальше.

Элин принесла тарелки, и мы принялись за еду. Через некоторое время она спросила:

— Алан, почему ты покинул… Департамент?

Моя вилка повисла в воздухе.

— У меня были расхождения во взглядах, — ответил я коротко.

— Со Слейдом?

Я медленно положил вилку.

— Да — со Слейдом. Я не хочу про это говорить, Элин. Она ненадолго задумалась, а потом сказала:

— Может быть, будет лучше, если ты все расскажешь. Тебе, наверное, нелегко держать свои мысли на замке.

Я беззвучно рассмеялся.

— Как забавно! Говорить такое агенту Департамента! Ты когда-нибудь слышала об Официальном Секретном Акте?

— Что это?

— Если Департаменту станет известно, что я разглашаю сведения о своей службе, то остаток своих дней мне придется провести в тюрьме.

— Какая ерунда! — воскликнула она пренебрежительно. — Ко мне это не относится.

— Попробуй объяснить это сэру Давиду Таггарту, — предложил я. — Я и так уже рассказал тебе более чем достаточно.

— Тогда почему бы тебе не рассказать все до конца? Ты ведь знаешь, я не буду болтать.

Я посмотрел вниз на свою тарелку.

— По своей собственной воле. Я не хочу, чтобы у кого-нибудь появилось желание сделать тебе больно, Элин.

— Кто может сделать мне больно? — спросила она.