Читаем без скачивания Ищите Солнце в глухую полночь - Борис Бондаренко

– Черт возьми, какая логика...

– А что?

– Да ничего, – сердито сказал он. – Но в таком случае я не собираюсь бесстрастно наблюдать за тем, как ты будешь подыхать с голоду. Возьмешь деньги у меня.

«О господи! – подумал я. – Почему они считают своим долгом предлагать мне деньги?»

– Ну?

– Благодарю.

14

На время экзаменов Олег совсем переселился к Андрею, но почти не виделся с ним. Когда Олег просыпался, Андрея уже не было. Приходил он часа в два, и они вместе шли в столовую. Был он молчалив, рассеян, чем-то сильно озабочен. Быстро съедал обед, не замечая, хорош он или плох, и опять уходил. Возвращался поздно – к десяти, к одиннадцати. Выглядел Андрей отвратительно – под воспаленными глазами залегли коричневые тени, лицо стало серым, сухие губы потрескались. Он не выносил яркого света, вздрагивал от каждого стука. Было ясно, что долго он так не протянет.

А уговоры Олега вести себя благоразумнее ни к чему не приводили – Андрей морщился, теребил бороду и нетерпеливо ждал, когда же кончится это нудное нытье. Олег и Валентин с трудом достали для него путевку в Ялту – сам Андрей и пальцем не пошевелил, чтобы что-то сделать. Написал заявление и тут же забыл о нем. А когда Олег сказал, что путевка будет, Андрей тоскливо поглядел на него.

– А знаешь, Олежка, я, наверно, не поеду. Ну что я там буду делать, в этом Сочи?

Олег с недоумением посмотрел на него.

– Не Сочи, а Ялта.

– Пусть будет Ялта. На кой хрен она сдалась мне? Я же там идиотом стану от безделья и скуки. И потом – у меня все равно нет денег.

– Во-первых, путевка бесплатная.

– Да? – только и нашел что сказать Андрей.

– Да. А на дорогу надо не так уж много – всего рублей тридцать в оба конца.

– Так мало? – недоверчиво спросил Андрей.

– Да. На самолете половинный тариф действует до июля.

– Ну хорошо, – согласился Андрей. – И когда же ехать в это благословенное Сочи?

– Да не Сочи, а Ялта! – взорвался Олег. – Ты что, совсем свихнулся?

Андрей вдруг рассмеялся – добродушно и почти весело.

– Ну черт с ней, Ялта. Для меня все эти черноморские прелести ассоциируются с одним словом – Сочи. Так когда же ехать?

– Четырнадцатого февраля.

Андрей с облегчением вздохнул.

– Ну, тогда живем. За это время я тут еще горы сверну.

– Ничего не выйдет, – заявил Олег. – Горам придется подождать. Двадцать первого я сдаю последний экзамен, и в тот же день уезжаем к нам в Уфу.

Андрей раскрыл рот и сказал:

– А-а...

– Что «а-а»?

– Да так, ничего.

– Кстати, вопрос с деньгами тоже отпадает. Ты даже сэкономишь – дорога туда-сюда обойдется рублей в двадцать, а здесь за три недели ты проешь вдвое больше. Так что все чисто.

Андрей махнул рукой и ушел в лабораторию, ссутулившись и засунув руки в карманы. А двадцать первого взмолился:

– Олег, еще три дня. Три дня, и я готов ехать даже в это треклятое Сочи. Три дня!

Олег молча достал его чемодан. «Этот тип безнадежен. Через три дня он заявит, что ему нужна только неделя. А через неделю окажется, что еще месяц – один только месяц! – и он готов ехать хоть на Рио-Гранде-дель-Норте».

Андрей покорно собрался, но Олег вздохнул с облегчением только тогда, когда тронулся поезд.

Андрей еще с полчаса ворчал, а потом умолк, и Олег увидел, что он спит, прислонившись к жесткой стенке вагона. Олег разбудил его и стал стелить постель. Андрей спал стоя.

Проснулся он только в Куйбышеве, улыбнулся и весело сказал:

– Рот Фронт, старик!

Потом сунул в рот кусок булки и принялся что-то писать в своей книжке. А часа за три до Уфы помрачнел, бросил карандаш и уставился в окно, легонько постукивая пальцами по столику. Взглянул на Олега и предложил:

– Пойдем покурим, а?

Они вышли в тамбур.

– Глупо, – вдруг сказал Андрей.

– Что глупо?

– Не знаю. Все глупо. Ведь самому хотелось съездить, а сейчас стою и думаю – зачем?

– Опять грусть-тоска берет?

Андрей невесело усмехнулся.

– Опять... Пытаюсь ответить на один простой вопрос – что человеку надо? Как он должен любить и вообще как жить?

– А вопросики-то тривиальные, – усмехнулся Олег.

Андрей пристально посмотрел на него.

– Олег, ты должен познакомить меня с одной девушкой.

– С кем это?

– С Машей.

Олег быстро опустил глаза и глубоко затянулся.

– С какой Машей?

– Ларионовой.

«Вот так...» – подумал Олег, снова затянулся, бросил окурок и тщательно придавил его каблуком.

– Хорошо, познакомлю, – спокойно сказал он, чувствуя, как лицо его покрывается красными пятнами. Так было всегда, если он начинал волноваться, и Андрей хорошо знал это.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего, – сказал Олег. – Пойдем в вагон?

– Пошли.

Они вернулись в купе. Олег открыл чемодан и начал тщательно перебирать свои вещи. «Только не глядеть на Андрея, – думал он. – Еще несколько минут... Иначе он обо всем догадается... Надо сделать вид, что ничего не произошло. Ведь он ничего не знает. Но ведь я говорил ему! – вдруг отчетливо вспомнил Олег. – Не прямо, но достаточно ясно, чтобы дать понять, кем для меня стала Маша. Не помнит? Или знает и все-таки говорит это?»

Он взглянул на Андрея – тот сидел, откинувшись к стенке, крутил в пальцах дужку очков и смотрел на него.

«Знает», – подумал Олег, холодея.

– Когда ты видел ее в последний раз? – спросил Олег.

– Полтора года назад.

Значит, ей было тогда семнадцать лет. А когда Олег уходил в армию – пятнадцать. Тогда была просто худенькая длинноногая девчонка с большими темными глазами и длинными ресницами. Все пятнадцать лет они прожили в одном доме, и Андрей сотни раз видел ее там и не обращал на нее внимания. Впрочем, и Олег тоже. С такой малышней они не водились. А когда Олег встретил Машу прошлым летом, то с трудом узнал ее. Красота ее казалась просто фантастической. Ее так же невозможно было не заметить, как не обратить внимания на яркий свет, вспыхнувший в темноте. Когда Олег шел с ней по городу, все головы, как по команде, поворачивались в их сторону, а стоило войти в трамвай, как все «незаметно» начинали разглядывать ее. Когда Олег сказал ей об этом, она рассмеялась:

– Привыкла...

– О чем ты думаешь? – спросил Андрей.

– Да так, ни о чем...

... Он решил сказать ей обо всем перед отъездом. Но когда осторожно взял ее за руку, она тихо попросила:

– Не надо, Олег.

– Почему?

– Не надо, – повторила она, и всю дорогу до ее дома они прошли молча. А потом она сказала: – Наверно, я полюблю только такого человека, которому нужна будет не моя красота, а я сама.

– А как ты узнаешь об этом? – резко спросил Олег.

– Не знаю, – просто сказала она.

И он больше ни о чем не спрашивал ее. Потом из Москвы писал ей письма и в них уже не мог удержаться от признаний. Она отвечала ему очень спокойно и ровно.

– Ты знаешь, что она тоже учится на физмате?

– Знаю. – Андрей улыбнулся. – Но можно обойтись без «тоже». У тебя слишком богатая фантазия. Я видел ее всего два раза и в общей сложности меньше десяти секунд. Две случайные встречи на улице. Должно быть, это все-таки много, а?

– Наверно, – нехотя ответил Олег.

За окнами мелькнули белые огни. Названия станции не было видно – вокзал находился на другой стороне.

– Давлеканово, – узнал станцию Андрей и, сразу помрачнев, повернулся от окна.

15

Нас давно ждали. Не успел прозвенеть звонок, как дверь открылась и все радостное семейство атаковало Олега.

Потом объятия обрушились на меня. Мать Олега, отец, маленький Витька и, наконец, Таня... Я помнил ее угловатым подростком, а сейчас с изумлением смотрел на высокую девушку, розовую от смущения. Она неловко обняла меня и покраснела еще больше.

– Господи, Танюшка, да ты ли это? Сколько же тебе лет?

– Шестнадцать, – она радостно засмеялась.

Такого грандиозного пиршества я не мог себе и представить. Трудно было поверить, что за один вечер можно столько съесть и выпить.

Мы с Олегом сидели во главе стола, словно святые, сошедшие с икон, и мне даже хотелось потрогать свою голову – нет ли жара от светящегося венчика. Мужчины – то есть мы с Олегом и Сергей Васильевич – пили водку, дамы предпочитали смородиновую наливку. Мы выслушивали новости, пускались в воспоминания, смеялись без всяких причин и пели песни.

И вдруг мне стало не по себе. Когда я все это видел в последний раз? Это шумное веселье, радостные лица, ласковые глаза, смотрящие с любовью? Я стал вспоминать. Да, три с половиной года назад. Мы сидели за этим же столом, только в старой квартире, и отмечали день рождения Олега. Такие дни бывали и раньше, и все они были связаны с Олегом, с его семьей... У нас в доме все было иначе. Жили под одной крышей четыре человека, которые никогда не любили и не понимали друг друга. Взаимная вражда и недоверие, неожиданные вспышки ненависти – все это я видел с тех пор, как стал помнить себя. Можно было объяснить каждый отдельный скандал, но все вместе не поддавалось никакому объяснению. Потому что люди не могут так жить. И все-таки мы жили именно так...