Читаем без скачивания Бой после победы - Александр Тамоников

Анастасия Петровна проговорила:

— Так Костя тоже с тобой на Кавказ ездил?

— Конечно! И Костя, и Миша Гольдин!

— Как же Костя семью-то молодую оставил? Димку? Лену?

— Мама! Костя, как я и Гольдин, выполнял свой долг перед теми, кто полег на высотах у Косых ворот! Иначе и быть не могло. Лена это поняла. А Димка? Он еще маленький, но уже сейчас может гордиться и отцом своим, и дедом родным! А это многое значит!

Постепенно Анастасия Петровна успокоилась.

— Ну и ладно! Главное — живой.

Николай спросил:

— А где отец? Что-то пахана не видно? Ушел, что ли, куда? Или приболел?

— Да нет, был дома!

Словно услышав то, что разговор пошел о нем, из хаты вышел Иван Степанович. Был он слегка подшофе. Увидев сына, воскликнул удивленно и радостно:

— Колька, мать твою за ногу?! Вернулся, бродяга?!

Иван Степанович повернулся к супруге:

— Настя, а я чего гутарил тебе? Наш Колька нигде не пропадет, потому как парень он геройский, отчаянный. Такие не пропадают. И своего добиваются. Землю, камень грызут, а добиваются. Весь в меня пошел! Дай-ка я, сын, обниму тебя, что ли?

Отец обнял сына, повернулся к Анастасии Петровне:

— Мать, ну чего ты хлюпаешь? Радость в доме, а ты в слезах. Давай-ка лучше стол собери, отметим возвращение нашего героического Коляна.

Горшков обратился к отцу:

— Отметить возвращение, батя, не помешает! Там за забором водка и деликатесы разные, вы готовьтесь, а мне прогуляться по деревне надо.

— Но хоть по стопарику дернем, Коль?

— По-моему, ты уже дернул, и не стопарик!

— Пустое, Коль. Стакан и проглотил всего, да и то час назад. Все уж выветрилось на хрен!

Николай согласился:

— Ладно! Выпьем! Но сначала пакеты с ящиком в дом занесем.

Покупками родители Николая, особенно отец, были довольны. А деньги, что выложил Горшков на стол, около шести тысяч рублей, изумили Ивана Степановича:

— Ни черта себе?! Где ж ты успел за неделю набить столько? Или в Чечне заплатили?

— Да какая разница? Главное, деньги «чистые», честно заработанные. И это не все, еще есть, но это на машину. Пора нам и своей собственной тачкой обзавестись.

Отец не скрывал восторга:

— Вот это я понимаю. Кормилец!

И добавил неожиданно:

— А к нам, Коля, как ты уехал, дружки твои милиционеры приезжали. На черной «Волге» к усадьбе подкатили. Старшим у них майор был. Фамилию назвал, да я забыл.

Горшков насторожился, переспросил:

— Милиционеры, говоришь? И что им надо было?

— Да кассеты, что ты за иконы положил.

— Кассеты?

— Ну да! Старшой с ходу и сказал, что ты рыбалку с Тихоном снимал, должен был передать пленку, но исчез. Я им сказал, что ты уехал. Они переглянулись, а майор к кассетам вернулся и вежливо так попросил, не мог бы я передать ему эту пленку? Ну, что, я и отдал кассеты эти! Они уехали довольные, пузырь оставили!

Николай сплюнул на траву возле крыльца:

— Так ты отдал кассеты?

— Отдал, Коля, а что?

— Да ничего! Кто тебя просил лезть не в свои дела? Ты их прятал, чтобы отдавать?

— Не надоть было?

— Эх, батя, батя! Ну кто тебя просил…

— А че, в них что-то важное было?

Колян махнул рукой:

— Теперь уже об этом говорить нечего! И ведь хотел у Тихона спрятать, но посчитал, дома надежней будет. Вот и вышло надежней! Ладно, чего теперь об этом?

Закурив, Горшков вышел из дома. Направился к Тихонку. Проходя мимо усадьбы Володина, увидел жену Карасика.

Та ухмыльнулась, поклонившись:

— С возвращением, участковый, глаза б мои тебя не видели!

Николай остановился:

— Ты чего рычишь, Нинка?

— Да ничего! Подвел мужа под монастырь? А ведь я ему говорила, не связывайся с Коляном, коварный он человек! Как змея коварный. Не послушался. Хорошо, хоть потом допер, что к чему.

— Ты это о чем, Нина?

— Ни о чем! Дураком-то не прикидывайся.

Во двор вышел Карась, спросил супругу, не глядя на улицу:

— Ты чего, сама с собой гутаришь, что ли? Крыша поехала?

— Ага, поехала! С нашим Коляном не только крыша поедет, но и все остальное!

Володин повернулся к Горшкову. Тот поздоровался:

— Привет, Мишка!

— А?! Ты? Объявился? Здорово, коль не шутишь!

Николай предложил:

— Ты бы вышел на улицу.

Карасик согласился:

— Выйду! Тем более нам есть о чем побазарить.

Супруга сказала Володину:

— Не связывайся с ним, Мишка! От него одни гадости!

Но Володин прикрикнул на благоверную:

— Пошла домой!

Нинка взвилась:

— Чего-то? С каких это пор я на своей усадьбе не хозяйка?

Но Михаил прикрикнул на жену громче и грубее:

— Послушай, ты, лахудра! Я что сказал? Или не поняла? Может, мне тебя, как овцу безмозглую, прутом в избу загнать?

Нина воскликнула:

— Дурак ты, Мишка! Истинный дурак!

Но в дом ушла. Володин вышел на улицу:

— Где был-то, участковый?

— На море отдыхал!

— Заметно! Людей подставил, сам свалил. А че говорил, когда пасли вице-губернатора? За все сам отвечу, вы лишь только в протоколе распишитесь. Расписались сдуру. А потом твои менты нагрянули! К Рудину, между прочим, тоже. Майор так прижал, думал, кранты!

Николай выбросил окурок:

— Ты понятней объясняться можешь?

— А что те непонятно? Майор посадил за стол и спрашивает: подписывал протокол? И бумагой исписанной перед мордой машет. Я в непонятке, какой протокол? Он и кинул мне лист, где ты расписал все про браконьерство Комарова. Отвечаю, подписал. А он мне знаешь что? Приговор ты, идиот, себе подписал! И тут же добавил: не хочешь на зону за дачу ложных показаний против лица государственной важности, пишешь бумагу, что это участковый тебя заставил подписаться! Не пишешь — едешь с нами!

Горшков все понял:

— И ты, конечно, накатал нужную майору бумагу.

Карасик повысил голос:

— А что мне было делать? Страдать за тебя? Да на хрена ты мне сдался опосля того, как промысла доходного лишил? Написал!

— Ясно! Что ж, с тобой все ясно! Иди, ты мне больше не нужен! Я с подонками не общаюсь! А ты, Мишаня, подлец!

Николай повернулся, сделал несколько шагов, Володин окрикнул его:

— Погодь, Колян!

Лейтенант обернулся:

— Чего тебе еще?

Карась подошел к участковому:

— Я сейчас тебе со зла наговорил. А в бумаге насчет принуждения ни словом не обмолвился. Хотя ты и лишил меня работы, но в ментовку не сдал. Написал, что ты попросил быть понятым. Ездили на опушку у переката. Видел вице-губернатора и охрану. И все! Никаких сетей, никакой проститутки.

— Короче, Комаров просто отдыхал на берегу реки?

— Да!

— Что дальше?

— Ничего! Написал, что ты, как привез к перекату, ушел куда-то и объявился под утро с протоколом!

Николай повторил:

— Ясно!

Володин взглянул на Николая:

— Все ж не чужие!

— Да, Мишаня, не чужие, но и не свои! Иди к своей Нинке! Пусть заява под диктовку на совесть твою ляжет тяжелым грузом.

— Недоволен? Ну и черт с тобой! Тоже нашлась фигура! Со своими мусорами сам воюй, а меня оставь. Я в ваших разборках не участник. И потом, я предупреждал тебя, если прижмут власти, от показаний откажусь! Так что плевать хотел на твои претензии, понял?

Николай сжал зубы, процедив:

— Пшел вон, червь навозный! Не доводи до греха!

Поняв, что Горшков представляет угрозу, Володин посчитал за лучшее быстренько скрыться в своей усадьбе. Николай плюнул ему вслед, повернулся и продолжил движение к усадьбе Тихона.

Тот, по обыкновению, ковырялся с какой-то железкой во дворе. Самое интересное и занимательное заключалось в том, что в этих железках, будь то мотоблок, насос для полива воды или просто велосипед, Тихонок совершенно не смыслил ничего. Разберет, бывало, какой механизм, осмотрит внутренности, поменяет какую-нибудь прокладку или манжету, соберет агрегат, а в итоге результата ноль. Механизм как не работал, так и не работает. Да еще куча мелких запчастей после сборки остается. Но невзирая на это, он продолжал заниматься ремонтом. Уж больно нравилось копаться другу Горшкова в разных железках.

Николай остановился у калитки, глядя, как Рудин чинит утюг. Тот настолько был занят работой, что не заметил товарища. Пришлось окликнуть:

— Бог в помощь, Тихон!

Рудин повернулся:

— Колян?! — И, отбросив утюг с инструментом, к которым сразу потерял всякий интерес, пошел навстречу другу: — И где ж ты столько времени прохлаждался? Вышел в отпуск и пропал к чертовой матери!

— В Ростов ездил, командира бывшего проведал.

— Это того, изувеченного?

— Его самого!

— Что ж, дело нужное, я бы сказал, обязательное! Да что мы у забора стоим? Пошли в хату! Моя к родственникам ушла, посидим, как люди.

Николай прошел за Тихонком. Устроились на кухне. Рудин выставил на стол бутылку водки, нехитрую закуску, в основном собственного приготовления. Выпили по сто граммов.

Николай спросил:

— Слышал, в мое отсутствие к тебе гости из милиции заезжали?