Читаем без скачивания И печали, и радости… - Евгения Морозова

Ранним утром Вартан встречал рассвет солнца на своем балконе. Он сидел в самодельном кресле, изготовленном хозяином дома, и думал о том, что в жизни с людьми происходит много плохого, а вот ему по судьбе приходят только хорошие события. Он считал себя счастливым человеком. С ним теперь всегда рядом его любимая Алмаст. А какие замечательные у нее родители!

Аревик к завтраку напекла вкусных пирогов. Теперь уже и Размик присматривался у Вартану, вспоминая вчерашние слова своей жены. Он доверял здравому рассудку своей жены и ее материнской интуиции. Если на самом деле Вартан – их сын, то сколько радости и счастья он добавит в их жизнь! Но… их любовь с Алмаст! Если они действительно брат с сестрой, то их брак невозможен. Но как сказать, как узнать истину? Размик тихонько сказал жене, что расспросить Вартана надо обязательно. Незнание истины может дорого стоить судьбе их дочери. Да и самому Вартану.

Аревик выбрала удобный момент и попросила Вартана и Дустрик рассказать, где их дом, как они провели детство, как живут их родители. Вся семья уже после завтрака расположилась в саду в креслах, которые смастерил сам Размик и которые не уступали по качеству продукции мебельных фабрик. Все были в хорошем настроении, молодежь планировала свою программу, в которую входил не только отдых, но и домашняя работа. Аревик поинтересовалась, как вчера прошло купание при луне. В четыре голоса ее дети и их друзья восхищались теплой чистой водой, красотой ночного озера и вообще, они все были в восторге. Аревик аккуратно поинтересовалась у гостей, есть ли в их родных местах такие обширные озера.

Вартан и Дустрик покачали головой в знак отрицания.

– Вартанчик, расскажи, в какой части Армении ты родился, далеко ли в горах живут твои родители. Вообще, детки, расскажите о себе, мы, например, все время тут живем. А в каких местах вы росли.

Вартан обратился к сестре:

– Дустрик, расскажи ты, а потом я.

Девушка задумчиво потерла лоб ладонью, пытаясь вспомнить что-то интересное из жизни их семьи, потом с улыбкой сказала:

– Как мне кажется, ничего интересного в нашей жизни не было. Насколько я помню свое детство, в нашей семье занимались выращиванием коз, продавали молоко, шкуры, делали отличные сыры. Вот о сырах могу точно сказать, что самые вкусные сыры получались у моих родителей. И к нам приезжали даже из долины специально, чтобы купить именно наши сыры.

– А… Так вы жили в горах, если к вам из долины поднимались люди.

– Конечно, тетя Аревик! Но мы жили сравнительно невысоко, а вот семья Вартана жила еще выше в горах. У них были более суровые условия жизни.

– А где именно, в каком районе вы жили?

– Наша родина-Кенацсарский хребет. Это довольно далеко отсюда. Вот там есть довольно большое селение Ицакар.

Аревик и Размик переглянулись. А у Аревик чуть не случился обморок. Но она крепко держалась за угол стола, чтобы не упасть. Размик тут же встал из кресла и сел рядом с Аревик, чтобы помочь жене. Он и за нее боялся, и услышать все было просто необходимо… Он обнял жену, и она почувствовала себя более уверенно.

Дустрик продолжала рассказ:

– Только мы жили выше в горах, Ицакар все-таки ближе к долине. А к нам еще добираться километров сорок по узким дорогам. А Вартан жил еще выше в горах, поэтому в детстве мы с ним и не встречались. Он уехал на учебу, а когда я решила поехать в Ереван и поступить в медицинский институт, вот тут мои родители и попросили Вартана присмотреть за мной.

Севан с юмором спросил:

– Как хорошо он за тобой присматривает?

– А ты попробуй меня обидеть хоть словом и сразу увидишь, как он присматривает. В Ереване я чувствую себя в полной безопасности. Спасибо тебе Вартанчик!

Вартан лишь слегка улыбнулся и развел руками, без слов как бы говоря:

– А как иначе? Я же мужчина!

Все улыбнулись. И Вартан продолжил рассказ сестры. При этом выражение его лица смягчилось, он, очевидно, вспоминал то, что было ему близко к сердцу. Он улыбался той ласковой и доброй улыбкой, которая говорила о его глубокой привязанности к своим родителям.

Он говорил тихим голосом, не спеша, иногда замолкал. Никто не пытался его перебивать. Все терпеливо ждали продолжения его повествования.

– Да… Должен сказать, что родителей своих я просто обожаю… Потому что они этого заслуживают. Я у них родился последним ребенком. Передо мной у них было пять детей, четверо из которых были мальчики и одна девочка. Но все дети умирали маленькими. Мама мне рассказывала, что она пережила много горя. Трудно терять детей. И всегда, как только вспоминала об этом, она горько плакала… Отец с матерью были очень дружны между собой. Я редко вижу такие нежные и глубокие отношения. Но у них были именно такие. Отец никогда не обидел маму ни единым словом. Он не разрешал ей поднять даже вязанку хвороста для очага. Она выполняла только легкую работу. А в доме для женщины всегда работы хватает.

Отец меня везде и всюду таскал за собой. Даже на работу иногда с собой забирал. И всегда говорил мне:

– Смотри, сынок, какой ты у меня сильный. И я тоже сильный. Потому что мы с тобой – мужчины. А мама у нас – женщина. Она слабенькая, у нее руки слабые. Вот поэтому мы ее беречь будем, чтобы она у нас была всегда молодая и красивая. И я когда возвращался домой, говорил маме:

– Мама, ты у нас молодая и красивая. И вседа такой будешь.

Мама смеялась и говорила, что это папа у нас сильный и красивый, а она только красивая… И всем было весело.

Мама рассказывала, как она плакала, когда умирали их с отцом детки совсем маленькими. Поэтому им было уже за сорок, когда родился я. Поэтому отец и не расставался со мной, боялся, что не уследит и со мной может что-нибудь случиться. А рос я ужасным ребенком. Любил забираться почти по отвесным скалам. Прямо альпинист с рождения! Падал везде, обдирал локти и коленки. Мама меня только уговаривала быть более осторожнее, а отец очень боялся, что я переломаю руки-ноги и останусь хромым. Но, слава Богу, ничего такого не произошло. Я вырос. Среднюю школу заканчивал уже не дома, а в районном центре. Потом поехал поступать в институт.

– Вот значит ты каким непоседой рос! – засмеялась Алмаст и все ее поддержали.

Аревик спросила:

– У вас с сестренкой фамилии одинаковые?

Вартан ответил с такой теплотой в голосе, что было понятно, насколько искренне он рассказывал, как его родители любили и он их очень любит:

– Нет, разные. Мой отец – Акопян, а его сестра – мама Дустрик. И она носит фамилию по мужу. А он – Каспирянц. Вот так мы все детство жили в горах, и не видели ни моря, ни озер. Зато сейчас мы очень признательны вам, что вы нас приняли как родных. А я уже два года не видел своих родных. Прошлые каникулы я работал все лето в военном госпитале. Был оформлен санитаром, соответственно, и зарплату получал как санитар. Но работал вместе с хирургом, вначале как операционный медбрат, а потом даже ассистировал. Этот хирург – был наш преподаватель. Это он, по большому счету, решил мою судьбу. И это он предложил мою кандидатуру на должность преподавателя в институт.

Размик, даже сам от себя не ожидая таких решительных действий, поднялся, подошел к Вартану, и тот встал ему навстречу. Отец крепко пожал парню руку, потом обнял его… У Размика было ощущение, что этот парень – его сын. По крайней мере, он бы точно также воспитывал своего сына, того сына – Карена.

Размик растроганно произнес несколько слов:

– Сынок, ты очень хороший и добрый человек. Твои родители имеют право гордиться тобой. Я рад, что у моих детей такие друзья – порядочные и умные люди.

– Спасибо, дядя Размик! А мы с Севаном с утра обсуждали, что наши мускулы должны найти применение. Вы нам определите задание и мы все сделаем. Потому что мы погостим у вас, а потом с Дустрик поедем к себе в горы. Наши родители нас тоже ждут.

Севан обратился к отцу:

– Папа, как ты смотришь на то, чтобы я сел за руль Москвича. Права я получил в училище. Нас, прежде чем научить летать в воздухе, учили ездить правильно по дорогам земли.

– Сынок, если есть права, то, конечно, бери машину и пользуйся. Только к ужину будьте дома, потому что приедут родственники, они тоже соскучились, целый год с вами не виделись.

– Хорошо, папа! Тогда мы сейчас поедем в центр города, там погуляем. – и молодежь быстро исчезла…

А родители безмолвно и вопросительно смотрели друг на друга:

– Что? Наш? – и оба неуверенно пожали плечами.

Размик взволнованно произнес:

– Родная моя, Аревик, если бы ты знала, что когда я его обнял, мне не захотелось его выпускать из объятий. Я готов был на месте умереть, только бы с ним не разлучаться.

– Вот и у меня такое ощущение, Размик! Но как он может быть нашим, если у всех фамилии другие, и это – не Зарикян. Наверное, так все и было, как рассказывает Вартан.