Читаем без скачивания В списках не значился - Борис Львович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коля хотел сказать, что он, во-первых, никакой не пан, а во-вторых, не офицер, а командир Красной Армии, но не успел, так как пролетка внезапно остановилась.
— Когда в городе нечего показывать, что показывают тогда? — спросил дрожкач, слезая с козел. — Тогда гостю показывают какой-нибудь столб и говорят, что он знаменитый. Вот и покажи столб гостю, Миррочка.
— Ой! — чуть слышно вздохнули в углу. — Я?.. А может быть вы, дядя Михась?
— У меня другая забота. — Извозчик прошел к лошади. — Ну, старушка, побегаем с тобой эту ночку, а уж завтра отдохнем…
Девушка встала, неуклюже шагнула к ступеньке; пролетка заколыхалась, но Коля успел схватить Мирру за руку и поддержать.
— Спасибо. — Мирра еще ниже опустила голову. — Идемте.
Ничего не понимая, он вылез следом. Перекресток был пустынен. Коля на всякий случай погладил кобуру и оглянулся на девушку: заметно прихрамывая, она шла к ограде, что тянулась вдоль тротуара.
— Вот, — сказала она.
Коля подошел: возле ограды стоял приземистый каменный столб.
— Что это?
— Не знаю. — Она говорила с акцентом и стеснялась. — Тут написано про границу крепости. Но сейчас темно.
— Да, сейчас темно.
От смущения они чрезвычайно внимательно рассматривали ничем не примечательный камень. Коля ощупал его, сказал с уважением:
— Старинный.
Они опять замолчали. И дружно, с облегчением вздохнули, когда дрожкач окликнул:
— Пан офицер, прошу!
Прихрамывая, девушка пошла к коляске. Коля держался позади, но возле ступеньки догадался подать руку. Извозчик уже сидел на козлах.
— Теперь в крепость, пан офицер?
— Никакой я не пан! — сердито сказал Коля, плюхнувшись в продавленные пружины. — Я — товарищ, понимаете? Товарищ лейтенант, а совсем не пан. Вот.
— Не пан? — Дрожкач дернул вожжи, причмокнул, и лошадка неспешно затрусила по брусчатке. — Коли вы сидите сзади и каждую секунду можете меня стукнуть по спине, то конечно же, вы — пан. Вот я сижу сзади лошади, и для нее — тоже пан, потому что я могу стукнуть ее по спине. И так устроен весь мир: пан сидит за паном…
Теперь они ехали по крупному булыжнику, коляску раскачивало, и спорить было невозможно. Коля болтался на продавленном сиденье, придерживая ногой чемодан и всеми силами стараясь удержаться в своем углу.
— Каштановая, — сказала девушка. Ее тоже трясло, но она легче справлялась с этим. — Уже близко.
За железнодорожным переездом улица расползлась вширь, дома стали редкими, а фонарей здесь не было вовсе. Правда, ночь стояла светлая, и лошадка легко трусила по знакомой дороге.
Коля с нетерпением ожидал увидеть нечто вроде Кремля. Но впереди зачернело что-то бесформенное, и дрожкач остановил лошадь.
— Приехали, пан офицер.
Пока девушка вылезала из пролетки, Коля судорожно сунул извозчику пятерку.
— Вы очень богаты, пан офицер? Может быть у вас именье или вы печатаете деньги на кухне?
— Зачем?
— Днем я беру сорок копеек в этот конец. Но ночью, да еще с вас, я возьму целый рубль. Так дайте его мне, и будьте себе здоровы.
Миррочка, отойдя, ждала, когда он расплатится. Коля, смущаясь, запихал пятерку в карман, долго искал рубль, бормоча:
— Конечно, конечно. Да. Извините, сейчас.
Наконец рубль был найден. Коля еще раз поблагодарил дрожкача, взял чемодан и подошел к девушке:
— Куда тут?
— Здесь КПП. — Она указала на будку у дороги. — Надо показать документы.
— А разве это уже крепость?
— Да. Перейдем мост через обводной канал, и будут Северные ворота.
— Крепость! — Коля тихо рассмеялся, — Я ведь думал — стены да башни. А она, оказывается, вон какая, эта самая Брестская крепость…
4
На контрольно-пропускном пункте Колю задержали: постовой не хотел пропускать по командировочному предписанию! А девушку пропустили, и поэтому Коля был особенно настойчив:
— Зовите дежурного.
— Так спит он, товарищ лейтенант.
— Я сказал, зовите дежурного!
Наконец явился заспанный сержант. Долго читал Колины документы, зевал, свихивая челюсти.
— Припозднились вы, товарищ лейтенант.
— Дела, — туманно пояснил Коля.
— Вам ведь на остров надо…
— Я проведу, — тихо сказала девушка.
— А кто это — я? — Сержант посветил фонариком: так, для шика. — Это ты, Миррочка? Дежурить заступаешь?
— Да.
— Ну, ты — человек нашенский. Веди прямо в казарму триста тридцать третьего полка: там есть комнаты для командировочных.
— Мне в свой полк надо, — солидно сказал Коля.
— Утром разберетесь, — зевнул старшина. — Утро вечера мудренее…
Миновав длинные и низкие сводчатые ворота, они попали в крепость: за ее первый, внешний обвод, ограниченный каналами и крутыми валами, уже буйно заросшими кустарником. Было тихо, только где-то словно из-под земли глухо бубнил заспанный басок да мирно всхрапывали кони. В полумраке виднелись повозки, палатки, машины, тюки прессованного сена. Справа туманно вырисовывалась батарея полковых минометов.
— Тихо, — шепотом сказал Коля. — И нет никого.
— Так ночь. — Она, вероятно, улыбнулась. — И потом, почти все уже переехали в лагеря. Видите огоньки? Это дома комсостава. Мне там комнату обещали, а то очень далеко из города ходить.
Она приволакивала ногу, но старалась идти легко и не отставать. Занятый осмотром спящей крепости, Коля часто убегал вперед, и она, догоняя, мучительно задыхалась. Он резко сбавил прыть, солидно поинтересовался:
— Как тут вообще с жильем? Командиров обеспечивают, не знаете?
— Многие снимают.
— Это трудно?
— Нет. — Она сбоку посмотрела на него: — У вас семья?
— Нет, нет. — Коля помолчал. — Просто для работы, знаете…
— В городе я могу найти вам комнату.
— Спасибо. Время, конечно, терпит…
Она вдруг остановилась, нагнула куст:
— Сирень. Уже отцвела, а все еще пахнет. Коля поставил чемодан, честно сунул лицо в запыленную листву. Но листва ничем хорошим не пахла, и он сказал дипломатично:
— Много здесь зелени.
— Очень. Сирень, жасмин, акация…
Она явно не торопилась, и Коля сообразил, что идти ей трудно, что она устала и сейчас отдыхает. Было очень тихо и очень тепло, и чуть кружилась голова, и он с удовольствием подумал, что и ему пока некуда спешить, потому что в списках он еще не значится.
— А что в Москве о войне слышно? — понизив голос, спросила она.
— О войне? О какой войне?
— У нас все говорят, что скоро начнется война. Вот-вот, — очень серьезно продолжала девушка. — Люди покупают соль и спички, и вообще всякие товары, и в лавках почти пусто. А западники… Ну, те, которые к нам с запада пришли, от немцев бежали… Они говорят, что и в тридцать девятом так было.
— Как так — тоже?
— Пропали соль и спички.
— Чепуха какая-то! — с неудовольствием
