Читаем без скачивания Мифическая война. Миражи Второй Мировой - Борис Вадимович Соколов

23 июня Молотов заявил германскому послу Шуленбургу о намерении СССР в ближайшем будущем присоединить к себе не только Бессарабию, но и Северную Буковину и обещал учитывать германские экономические интересы в Румынии. Шуленбург заявил, что, поскольку Буковина не фигурировала в секретном протоколе, он должен запросить Берлин. 25 июня в Москву поступил ответ от имени Риббентропа. Он заявил о неожиданности претензий на Буковину, просил учесть интересы проживавших там и в Бессарабии немцев, но заверил, что Германия будет соблюдать пакт о ненападении. В то же время Риббентроп выразил готовность повлиять на Румынию в плане мирной уступки этих территорий, чтобы Румыния не превратилась в театр военных действий. В тот же день в войска Южного фронта поступила директива о проведении политработы в период войны с Румынией.

26 июня 1940 года советское правительство в ультимативной форме потребовало от Румынии передать СССР Бессарабию и населенную преимущественно украинцами Северную Буковину. 27 июня в Румынии была объявлена мобилизация, но Бухарест, по совету Берлина, в ночь на 28-е ультиматум принял. Утром 28 июня Красная Армия, не встречая сопротивления, вступила на территорию Бессарабии и Северной Буковины и 30 июня вышла к новой границе на реке Прут. Ввод войск растянулся на шесть дней и был замедлен из-за частых поломок советских танков и автомашин. 3 июля новая граница с Румынией была окончательно закрыта с советской стороны. Те румынские солдаты, которые не успели пересечь Прут, были обезоружены и пленены.

Никаких собственных органов власти, которые просили бы о приеме этих территорий в состав СССР, в Бессарабии и Северной Буковине не создавалось. На них сразу же была распространена деятельность молдавских и украинских советских и партийных органов. 2 августа 1940 года была образована Молдавская ССР, включившая 6 из 9 уездов Бессарабии и 6 из 14 районов Молдавской АССР. Остальные территории Бессарабии и Молдавской АССР, а также Северная Буковина вошли в состав Украинской ССР.

Первоначально население не проявляло враждебности к советским войскам. Однако насильственная коллективизация, закрытие церквей, дефицит товаров и репрессии против интеллигенции и представителей имущих классов изменили ситуацию. Весной и летом 1941 года из Бессарабии и Северной Буковины было депортировано около 30 тыс. человек «антисоветских элементов». 1 апреля 1941 года первый секретарь Компартии Украины Никита Хрущев сообщал Сталину: «Часть крестьян ближайших четырех сел Глыбокского района Черновицкой области направилась в районный центр – село Глыбокое с требованием отправить их в Румынию. Толпа насчитывала около одной тысячи человек, преимущественно мужчины. В середине дня 1 апреля толпа вошла в село Глыбокое, подошла к зданию райотдела НКВД, некоторые несли кресты, было одно белое знамя (которое, как объяснили сами участники этого шествия, должно было символизировать мирные намерения). На одном кресте была приклеена надпись: «Смотрите, братцы, это те кресты, которые покалечили красноармейцы»… Около 19 часов 1 апреля толпа в 500–600 человек в Глыбокском районе пыталась прорваться в Румынию. Пограничники открыли огонь. В результате, по предварительным данным, около 50 человек убито и ранено, остальные разбежались. За границу никто не прорвался».

Сталин ответил Хрущеву: «Вообще из Вашего сообщения видно, что работа у Вас в приграничных районах идет из рук вон плохо. Стрелять в людей, конечно, можно, но стрельба не главный метод нашей работы».

С началом Великой Отечественной войны большинство мобилизованных молдаван (румын) Бессарабии и Северной Буковины добровольно сдались в плен румынским войскам. Здесь румыны взяли более 80 тыс. пленных, которых тут же распустили по домам и частично призвали в свою армию. Стоит также отметить, что в годы Великой Отечественной войны из 2892 человек, участвовавших в советском партизанском движении в Молдавии, этнических молдаван было только семеро. Коренное население Бессарабии явно рассматривало возвращение в лоно Румынии как благо по сравнению с советской оккупацией, предоставив возможность партизанить против немцев красноармейцам-окруженцам и присланным сюда советским и партийным работникам. А известная песня про «смуглянку-молдаванку», собирающую молдаванский партизанский отряд, написанная в 1940 году как раз в связи с присоединением к СССР Бессарабии, – не более чем поэтический образ, ничего общего не имеющий с действительностью.

Миф о том, что Сталин боялся Гитлера

Один из наиболее распространенных мифов как советской и российской, так и зарубежной историографии заключается в том, что накануне Великой Отечественной войны Сталин боялся Гитлера, любой ценой стремился отсрочить германское нападение на СССР и поэтому до последнего момента не приводил в боевую готовность войска приграничных округов.

В действительности причины неготовности к отражению германского вторжения заключались как в системных причинах низкой боеспособности и боеготовности Красной Армии, связанных с советской тоталитарной системой, так и с тем обстоятельством, что Сталин готовил ее не к обороне, а к нападению на Германию. Еще 26 февраля 1940 года, когда Англия и Франция рассматривали возможность вступления в советско-финскую войну на стороне Финляндии и готовились отправить экспедиционный корпус на помощь финнам, Балтийский флот получил директиву считать вероятными противниками не их, а коалицию в составе Германии, Италии, Венгрии и Финляндии. Сталин думал напасть на Германию после начала генерального наступления вермахта на Западе, которое ожидалось весной 1940 года. Поэтому он торопился закончить войну с Финляндией, отказавшись от захвата этой страны. Освободившиеся войска, в том числе вся авиация, ускоренными темпами перебрасывались к западным границам. Были казнены пленные польские офицеры в Катыни. В случае начала войны с Германией их пришлось бы освободить и передать польскому эмигрантскому правительству в Лондоне – союзнику в борьбе с Гитлером. Создания же неподконтрольной СССР польской армии Сталин не желал. До начала июля 1940 года был отодвинут срок демобилизации призванных на финскую войну. Сталин рассчитывал, что к тому времени вермахт увязнет на линии Мажино. В тот момент 97 советским стрелковым и кавалерийским дивизиям и 17 танковым бригадам Гитлер мог противопоставить лишь 12 ослабленных пехотных дивизий. В ночь на 7 мая 1940 года Сталин был на дружеской вечеринке у заместителя начальника своей охраны Александра Эгнаташвили. Жена Эгнаташвили, чья сестра жила в Америке, спросила: «Неужели мы будем воевать с Америкой?» Сталин в ответ поднял бокал вина и торжественно провозгласил: «Мы не будем воевать с Америкой. Мы будем воевать с Германией, а Англия и Америка будут нашими союзниками». Однако Франция рухнула в две недели, еще до конца мая. Поход на Запад Сталин отложил. Хрущев вспоминал: «Я был у Сталина во время капитуляции Франции. Он выругался сочно, по-русски, говорил: видите, Гитлер развязал себе руки на Западе».

Теперь Красной Армии могли противостоять основные силы вермахта, а в случае успеха открывалась возможность оккупировать всю Западную Европу. Для этой цели Сталин стал разворачивать механизированные и воздушно-десантные корпуса. Однако одновременно он формировал 29 механизированных корпусов, в каждом из которых должно было быть более тысячи танков. Для такого большого количества корпусов не хватало ни опытных кадров, ни средств связи и средств тылового обеспечения, и мехкорпуса оказались плохо управляемыми и мало боеспособными. С октября 1940 года предпринимались меры по формированию польской дивизии Красной Армии из «правильно политически мыслящих» военнопленных. По свидетельству маршала Жукова, в начале 1941 года «в ответ на мой доклад о том, что немцы усилили свою воздушную, агентурную и наземную разведку, И.В. Сталин сказал:

«– Они боятся нас. По секрету скажу вам, наш посол имел серьезный разговор лично с Гитлером, и тот ему конфиденциально сообщил:

– Не волнуйтесь, пожалуйста, когда будете получать сведения о концентрации наших войск в Польше. Наши войска будут проходить большую переподготовку для особо важных задач на Западе».

Сталин считал, что Гитлер сам боится советского нападения и поэтому концентрирует войска на границе.

В марте 1941 года был подготовлен план стратегического развертывания на Западе, предусматривающий нанесение главного удара в Южной Польше. На нем первый заместитель начальника Генштаба генерал Николай Ватутин оставил резолюцию, что наступление Юго-Западного фронта должно начаться 12 июня 1941 года. Однако пропускная способность советских железных дорог была в 2,5 раза ниже, чем германских, и сосредоточить войска к указанному сроку не успели. В середине мая был разработан план превентивного удара, обосновывавшийся тем, что «Германия имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар». Однако к отражению такого удара не готовились, что позволяет предположить: слова о возможной германской агрессии были лишь пропагандистской риторикой. Точно так же в 1939 году нападение на Финляндию готовилось как «контрудар», хотя о финском нападении на СССР мог думать только сумасшедший. В майском плане реальным было только намерение «упредить противника и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие войск». 152 советские дивизии должны были разгромить 100 немецких дивизий на фронте Краков – Катовице. В действительности здесь советским войскам противостояла бы всего 31 дивизия, тогда как во фланг наступающим советским войскам ударила бы самоя мощная германская группа армий «Центр».