Читаем без скачивания Пепел и пыль (СИ) - Усович Анастасия "nastiel"

— Ездила куда-нибудь?

— Нет.

— Может, завела новые знакомства?

— Неа.

— На улицу-то хоть выходила?

— Ну, было пару раз.

Лидия Юльевна поворачивается на меня. Её брови складываются домиком, выражая, кажется, что-то вроде сомнения вперемешку с удивлением.

— Неужели совсем ничего интересного за лето не произошло?

Такой простой вопрос, сказанный с такой особой интонацией, ставит меня в ступор. Я смотрю на Лидию Юльевну, она — на меня. Помимо диалога, который мы ведём вслух, явно проходит какой-то параллельный немой разговор.

Губы женщины дёргаются в ухмылке.

Было бы менее очевидно, если бы она встала посреди школьного коридора с мигающей яркими лампочками табличкой «Я знаю» в руках.

Ничего ей не ответив, я замедляю шаг, позволяя Лидии Юльевне и некоторым из одноклассников снова выйти вперёд.

Нет, ну этого просто не может быть…

— Всё нормально? — спрашивает кто-то.

Я оборачиваюсь. Даня разглядывает моё лицо, нахмурившись.

— Ага.

— Уверена?

Я киваю, но на самом деле чувствую какое-то неприятное ощущение в животе; как позор, когда стоишь у доски неподготовленный и ловишь на себе осуждающие взгляды всего класса.

— Пойду, дойду до туалета, — говорю я. — Скажешь Юльевне?

— Разумеется, — кивает Даня.

Его взгляд на своей спине чувствую всю дорогу до поворота, за которым исчезаю, преодолев метров десять.

В туалете включаю воду, быстро умываю лицо. Затем какое-то время смотрю на своё отражение в зеркале над раковиной, пытаясь распознать явные признаки паранойи или шизофрении, но кроме тех же мешков под глазами, которые появились ещё ранним утром, ничего не нахожу. Тогда, не выключая воду, пячусь назад и с ногами забираюсь на подоконник напротив раковины.

Тошнота медленно отступает, и на её место приходит что-то другое: менее горькое, но такое же тяжёлое.

— Если она знает, что, конечно, не имеет смысла, но мало ли, то как понять, кто ещё может быть в курсе? — бурчу я под нос и опускаю глаза на свои руки.

Буквально несколькими часами ранее они трогали настоящую магию. Кажется, это было так давно. Но самое странное не то, что всё это действительно было (отсутствие пружинки на столе и присутствие недосыпа не могут врать!), а то, что я не могу ни с кем об этом поговорить. Наверное, именно это сейчас и разрывает меня изнутри: если среди моих знакомых кто-то и правда осведомлён о стражах, то я всё равно не могу просто подойти к любому из них и спросить: «Эй, приятель, ну-ка скажи мне, как давно ты знаешь о других мирах?».

На примере Дани я поняла, что любой нормальный человек посчитает меня сумасшедшей. Поэтому говорить с Лией даже смысла нет.

Я вдыхаю полной грудью, пытаясь отогнать дурные мысли. В нос ударяет тошнотворный запах хлорки. Снова смотрю в зеркало. Заправляю непослушные волосы за уши, хмурю брови. Я ведь должна быть сильной, благодарной. Это честь — знать то, о чём другим не хватит смелости даже подумать. Наверное, шанс отказаться для того и нужен, чтобы решить, способна ли я хранить правду, которая день ото дня будет пытаться выбить почву у меня из-под ног.

Слезаю с подоконника, выключаю воду, напоследок ещё раз сполоснув лицо. Нужно возвращаться, пока Лидия Юльевна ничего не заподозрила.

Открываю дверь туалета, но не успеваю сообразить, как громко кричу. Коридор заполнен полулюдьми, полумонстрами. И все они — мои знакомые. Мама с волчьими руками и вытянутым лицом, покрытым густой каштановой шерстью, Даня, парящий над полом с огромными чёрными крыльями за спиной. Его кисти выгнуты, вместо пальцев — длинные когти. У Лии не одна пара ног, а как минимум пять. И это вовсе не ноги, а щупальца.

Помимо них здесь все и каждый, с кем я когда-либо дружила, даже детсадовские ребята, которых сейчас я вижу только на фотографиях. У этих детей шипы на плечах, сгорбленной спине и руках, а головы плоские, как тело рыбы. Когда они синхронно открывают рты, меня оглушает звук, напоминающий колокольный звон.

Я закрываю глаза, но когда снова открываю, монстры не исчезают. Наоборот, теперь они ещё ближе: нас разделяет максимум пара метров. Я быстро захлопываю дверь и пячусь вглубь туалета.

— Это всё неправда, — шепчу я.

Замираю на месте, когда спиной упираюсь во что-то твёрдое. Это не стена или дверь кабинки, потому что это «что-то» крепко обхватывает меня и сдавливает грудную клетку.

Не могу обернуться, поэтому лишь опускаю глаза вниз. Это не руки, а железные цепи. Пытаюсь расшатать их, бросаясь вперёд и в стороны, и когда мне немного это удаётся, я разворачиваюсь всем телом.

Огонь. Всё в огне. И всё же, несмотря на слепящее пламя, я вижу, что нахожусь уже не в туалете, а на крыше какого-то здания, а те цепи, которые меня охватывают, уходят вниз, за её края. Как только я замечаю это, неведомая сила начинает тащить меня в ту сторону. Я кричу, когда прохожу через огненные языки. Кожа плавится. Всё, о чём могу думать — пусть всё это поскорее кончится.

Цепи перестают тянуть меня, когда я становлюсь на самый выступ. До земли целые километры. Я задыхаюсь. Больше всего на свете я боюсь высоты.

— Слава! — зовёт кто-то издалека.

Я поворачиваю голову в сторону и вижу незнакомого мне паренька. Его одежда уже давно превратилась в пепел, но он сам пока цел.

Когда наши взгляды пересекаются, он одними губами произносит то, что я, почему-то, разбираю сразу: «Пожалуйста, помогите! Я не хочу умирать!».

— Слава!

Я вздрагиваю всем телом, когда цепи ослабляются и падают мне в ноги. Больше нет опоры.

Порыв ветра — и я лечу вниз.

— Романова!

Я снова в туалете, на том же месте, где стояла — напротив раковины с рукой, сжимающей регулятор холодной воды. Голос принадлежит Лие, я вижу её через зеркало.

— Ты что, не слышишь? — Лия поднимает указательный палец в воздух. — Пожарная сигнализация. Нужно уходить.

Она протягивает мне руку, и я хватаюсь за неё, как за спасательный трос.

Окончательно прихожу в себя только на улице, когда Лия подводит меня к нашему классу и передаёт в руки Дане. Тот обнимает меня за плечи и внимательно разглядывает моё лицо. Но вопросов не задаёт, лишь сильнее прижимает к себе.

Пусть лучше и правда думает, что меня тошнит, чем знает правду.

— Ты себя нормально чувствуешь? — спрашивает Лия, дёргая меня за рукав.

Я бессознательно киваю.

— Что ты тогда делала там так долго?

— Где?

— В туалете.

Я хмурю брови.

— Как долго меня не было?

— Четверть часа где-то, — за Лию отвечает Даня. — Мы уже вернулись с учебниками, а тебя всё не было.

Я делаю несколько глубоких вдохов подряд. Для меня всё прошло слишком быстро: буквально минуты, не больше.

Окрестность взрывается звуковым сигналом приближающихся пожарной машины и кареты скорой помощи. Они сразу приковывают к себе всё внимание окружающих, поэтому отделившихся от толпы трёх молодых людей никто не замечает.

Никто, кроме меня. Но мне не уйти от Лии и Дани незамеченной, поэтому всё, что я могу — это наблюдать за тем, как Бен, Марк и Нина исчезают за дверьми школы.

Обратно они уже не выходят.

Тревога оказывается ложной, поэтому спустя некоторое время нам снова позволяют вернуться в школу. Там мы не задерживаемся — забираем учебники и уходим: Даня — домой, а я — к Лие, которая внезапно изъявляет желание пригласить меня в гости. Раньше она никогда этого не делала, поэтому я соглашаюсь, не раздумывая, ведь знаю — это может быть мой первый и последний шанс.

Однако мой энтузиазм уменьшается, когда компанию нам составляет Ал.

— Я думала, нас будет только двое, — бурчу негромко.

— Мне нужно отдать Алу кое-что, — оправдывается Лия. — Это займёт буквально пять минут. Потом я вся твоя. Обещаю.

Ал идёт чуть позади нас, я оборачиваюсь на него через плечо. Когда наши взгляды встречаются, мне вдруг становится неловко, и я поспешно делаю вид, что дёргаю затёкшей шеей.

Старый мост заполнен одинаковыми многоэтажками, поэтому я, мягко сказать, слегка удивляюсь, когда мы, доехав на автобусе до конечной остановки, оказываемся не перед одной из них. Вместо этого нас ожидает скрытый за чёрным металлическим забором здоровенный частный дом.