Читаем без скачивания Проводы на тот свет - Лев Корнешов

Ольга критически посмотрела на его машину, посоветовала:

— Сделай вид, что потерял. Может, кто-то избавит тебя от необходимости сдавать её в утиль. А я подарю тебе новенькую «Тойоту».

— Вот такие мы, миллионерши, — улыбнулся Алексей.

Он сел за руль, попросил Ольгу держаться за ним. Они доехали до первой платной стоянки и там Алексей оставил машину — делать подарок автоугонщикам он не собирался, тем более, что машина была новой. Это для Ольги — утиль.

«Ставровское» кладбище, как и все ныне официально открытые для захоронений, находилось за городской чертой. Пока ехали к нему, Оля рассказывала:

— Отец никогда не обирал родственников и близких покойных. Он считал, что на смерти и горе нельзя наживаться.

— Тогда откуда такие прибыли? — с сомнением поинтересовался Алексей.

— Даже официальные тарифы ритуальных услуг очень высоки. Уж я-то знаю, вела документацию. Определенный процент от них отчислялся владельцам фирмы. Кроме того, Есть услуги, которые фирма оказывала за повышенную плату. Можно на разболтанном автобусе везти гроб, но можно и на новеньком «Икарусе»… Венки, надгробия, уход за могилками… Раньше гранит для надгробий закупали на Украине, сейчас — в Болгарии, в Габрово. Представляешь расстояния и соответственно суммы?

— Но все это следовало как-то регулировать?

Ольга была за рулем, Алексей в роли пассажира чувствовал себя удобно, не надо было напрягаться на шальных пешеходов, так и норовивших запрыгнуть под машину, можно было поговорить.

— Такие дела надо делать совместно с кем-то еще, — сообразил он.

— Конечно, — подтвердила Ольга. — Свои люди в кладбищенской дирекции — у них тоже процент… Подношения чиновникам по праздникам и без оных. Откупные браткам… Доходы большие, но и расходы — только отстегивай.

Ольга вдруг наклонилась и поцеловала Алексея в щеку. Машина завиляла, они едва не въехали на тротуар.

— Сумасшедшая! — завопил Алексей, помогая ей вывернуть руль.

— Точно! — хохотала Ольга. — Шальная от любви!

У кладбища она стала серьезной и печальной. На просторной стоянке к ним приблизился парень, предупредил:

— Час — пятьдесят рублей.

— К нашему разговору, — сказала Ольга Алексею. — На городских стоянках гораздо дешевле, но здесь — свои порядки.

И спросила парня:

— Не узнал?

Тот всмотрелся, извинился:

— Ольга Тихоновна, пожалуйста, на директорскую площадку. Хорошо, что вы приехали, у нас здесь крутые дела.

Парень заговорил очень тихо:

— Кладбище взял под охрану Благасов. Волчихин лично приезжал, расставлял людей, определял смены. Видите — вон ходят… штурмовики.

У входа в дирекцию шатались без дела парни в черной униформе: темные рубашки, такие же брюки под широкий ремень, на пряжках — череп и кости.

— Директор наш — в мыле. Он уважал вашего папашу, с ним было хорошо работать.

— Спасибо, — Ольга была тронута откровенностью полузнакомого ей парня.

— А это кто с вами? — парень, не особенно церемонясь, ткнул пальцем в Алексея.

— Мой муж, — гордо ответила Ольга.

— Мужик у вас, Ольга Тихоновна, появился — это хорошо! В одиночку вам нельзя.

Он сказал Алексею.

— Не нравится нам то, что происходит сейчас. Здесь есть несколько надежных ребят, в случае чего — подмогнем!

— Спасибо! — ответил ему «муж» и протянул руку:

— Алексей.

— Иннокентий. Можно Кеша.

К кладбищенскому входу подъехал траурный кортеж — два автобуса с затемненными стеклами и надписями по бортам — «Харон».

— Бедные похороны, — прокомментировал Кеша и поспешил к «клиентам».

Ольга взяла под руку Алексея и они тоже пошли к входу.

— Погоди, — попросил Алексей. Он увидел цветочный магазин, купил цветы.

— Тоже собственность фирмы, — объяснила Ольга. — Старушек с цветочками изжили. Отец возмущался, что они со свежих могилок цветы и венки… утаскивают и тут же их продают. Вот и открыли магазин, потому что иные так торопятся закопать своих родственников или друзей, что без цветов приезжают.

Они шли по главной, широкой аллее. Кладбище было относительно новым, деревья молоденькие, ещё не вытянулись к небу. Хорошие, со вкусом сделанные надгробия и памятники встречались редко, здесь господствовал стандарт — ограда с калиточкой, надгробная плита, прямоугольные или скошенные к низу гранитные стелы с фотографиями и надписями. Но кое-где виднелись и пирамидки со звездочками. «Некоторые старики и перед смертью не изменили своим убеждениям», — с уважением произнесла Ольга.

— Как к этому относился твой отец?

— Нормально. Он говорил, что на том свете разберутся, кто есть кто, и каждому воздадут по заслугам его.

Тихон Никандрович Ставров, по рассказам Ольги, вызывал у Алексея симпатию.

В центре кладбища высились груды кирпича, блоков, арматуры.

— Отец добился согласия у Московской патриархии на возведение храма, — объяснила Ольга. — Мечтал его увидеть…

Кладбище — чистенькое, ухоженное, но в нем не было той загадочности и таинственности, что у старых погостов.

— А у Благасова вообще не кладбище, а плац, — с осуждением произнесла Ольга. — Ровные шеренги могил, деревьев практически нет — экономят землю под захоронения. Зато есть где выпить и чем закусить. А для себя Игорь Владимирович построил ротонду с колоннами, а Виолетта Петровна болтала, что любит он сидеть в ней ночами. Представляешь?

— Нет, — честно признался Алексей.

— Я тоже…

Они подошли к холмику земли, обнесенному решеткой. Увядшие венки и цветы уже убрали, и могила казалась обнаженной, открытой любопытствующим взглядам.

— Плиту и стелу я уже заказала, — сообщила Ольга. — Директор кладбища посоветовал пока не торопиться, чтобы земля окончательно осела.

Алексей дал ей часть цветов, и они положили их на холмик. Ольга крепилась, но глаза её наполнились слезами.

Они недолго постояли, склонив головы, и медленно пошли к выходу.

Прием по высшему разряду

Главный редактор «Преступления и наказания» заставил Алексея ждать в приемной пятнадцать минут. Это свидетельство, что он не забыл грубость своего специального корреспондента. А он, этот корреспондент, смирно сидел в приемной и не намерен был качать права. Алексей не мог в предстоящем ему розыске лишиться такой «крыши», как популярный, известный всей стране еженедельник. Если он перестанет быть специальным корреспондентом, ни одна нужная дверь перед ним не откроется. Вот потому сидел и покорно ждал приема.

Он сказал главному редактору:

— Я много передумал за время после нашего разговора. Теперь понимаю, почему вы не поняли меня, а я — вас. Все дело в том, что я мыслю масштабами своей скромной работы, а вы отвечаете за то, чтобы не потерпело крушение наше издание — наш общий корабль.

— Хорошее начало, — без интонаций сказал главный редактор. Обида у него ещё не прошла.

— Извиняться глупо, если мы оба правы. Я прошу вас перевести меня на трудовое соглашение, оставив прежнюю должность специального корреспондента и удостоверение.

— Что это тебе даст?

— Чувство полезности нашей «конторе». Извиняюсь, «конторой» называют обычно ФСБ, а мы — корабль в свободном плавании. И я по-прежнему останусь в его команде, но перейду на свободный поиск. Что-то раскопал, принес, опубликовал, получил гонорар на хлеб с маслом…

— Только не лезь в банковские дела…

Судя по этой реплике, главный редактор готов был уважить просьбу Кострова. Вообще-то он зло помнил, но умел и прощать. Тем более, что в еженедельнике Алексей был не из «крайних» журналистов.

— Банки и банкиры меня больше не интересуют, — сказал Алексей. — Я присматриваюсь к кладбищам и вообще похоронному бизнесу.

Главный редактор посмотрел на него с изумлением, взял лезвие и стал затачивать и так хорошо заточенные карандаши. Это свидетельствовало — думает.

— А что? Народная тема! — воскликнул он. — Все мы когда-нибудь умрем…

— Я не про то, — изумился Алексей.

— Зато я про это! Кладбища, похоронные дела интересуют всех, хотя редко кто в этом признается. И ходит масса слухов о том, что «похоронщики» обирают людей — как мертвых, так и их живых родственников. Так что будем ждать твой гвоздевой материал.

Удостоверение специального корреспондента еженедельника «Преступление и наказание» осталось у Алексея Кострова, как и должность. И кому какое дело, в штате он или на трудовом соглашении. В удостоверении это не фиксируется — специальный корреспондент и точка.

Из редакции Костров позвонил Андрею Ивановичу Юрьеву, более известному в определенных кругах как Юрась.

— Андрей Иванович, надо бы встретиться.

— О чем будем базарить? — поинтересовался Юрась.