Читаем без скачивания О Сталине с любовью - Любовь Орлова

Сама стараюсь не ревновать. Не даю ревности взять над собой верх, обуздываю ее всячески, душу логикой. Ревности с логикой не по пути, стоит сесть да подумать, как все сразу же встает на свои места. Суть в том, чтобы дать себе труд подумать. «Подумай, — призывала я моего первого мужа, — если все так просто, легко и доступно, как ты себе представляешь, то почему я с тобой, а не с кем-то другим?»

Уже хотела вырвать лист, потому что собиралась писать не о ревности, а о том, что она была совершенно чужда Сталину, но перечла и решила, что раз написала гладко и без помарок, то пусть остается. Из дневника порой очень трудно вырывать листы. Кажется, что вырываешь и рвешь на клочки часть своего прошлого. Эх, если бы на самом деле все было так просто — вырвал, написал заново… О, сколько же всего в жизни хочется изменить, переделать, исправить! «Если бы так было можно, — сказал однажды Г.В., — то после тридцати лет некогда бы было жить. Только бы успевали исправлять да переделывать». Но тем не менее кое-что я бы изменила. Не все, не многое, а кое-что.

Но хватит отступлений. Пора написать о главном, о чем изначально собиралась написать. Сталин не был ревнив. Сталин не был ревнив совершенно. Ни разу за все время нашего с ним общения ревность никак не проявилась с его стороны. Ничем. А уж я-то, в силу моего жизненного опыта и моей наблюдательности, склонна надеяться, что умею чувствовать и подмечать. Вначале это меня удивляло. Грузин, южный темперамент, как же так? Потом я решила, что все чувства и переживания подобного рода Он тратит на государственные дела и на личное уже ничего не остается. Нечто вроде опустошенности, если так можно выразиться. И лишь спустя некоторое время я окончательно разобралась и поняла, что отсутствие ревности, полное отсутствие ревности, это качество по-настоящему сильной Личности. Уверенной в себе, знающей истинную цену всему, очень хорошо разбирающейся в людях и потому избавленной от сомнений. Что такое ревность, как не сомнение? Если очень хорошо разбираться в людях, то незачем в них сомневаться. Знаешь, что этому человеку можно верить, а тому нельзя. Мне Он верил. Случалось так, что я не могла приехать, и Он удовлетворялся моими объяснениями, сколь лаконичны бы они ни были. Никогда не задавал лишних вопросов. Лишних вопросов Он вообще не задавал. А вот задать неожиданный, обескураживающий вопрос мог. Было такое.

За то время, пока мы встречались, я никогда не чувствовала за собой слежки. За мной в самом деле никто не следил, во всяком случае, я этого не чувствовала. Я не заявляю, что настолько опытна, что могу обнаружить за собой искусную слежку (в этом деле, к счастью, у меня никакого опыта нет), но почувствовать, что за мной следят, я бы могла. Вне всякого сомнения. Чувству, что за тобой наблюдают, пока еще не придумали научного объяснения, но рано или поздно придумают, объяснят, потому что это чувство столь же объективно, как зрение, слух, обоняние.

Я чувствовала себя полностью свободной, Он не довлел надо мной, не подавлял меня. Огромное уважение к Нему не сковывало, а окрыляло, вдохновляло, побуждало открыться перед ним полностью, побуждало отдать Ему все, что я только могла отдать. Но при том, что я была готова принадлежать ему всецело, понимая и чувствуя это, Он никогда не ограничивал мою свободу, не навязывал мне никаких решений, ничего от меня не требовал, ничем меня не стеснял. Рядом с ним мне было хорошо, радостно. Рядом далеко не с каждым из мужчин женщина может чувствовать себя таким образом.

И никакой ревности. Никогда! Ни капельки! Будь я глупа, я бы, наверное, обиделась и решила, что он меня не любит. Но, к счастью, я умею понимать все правильно. Правильное понимание, ум, здравый смысл, назвать можно как угодно, — один из главных даров, которыми наградила меня природа. В отличие от красоты, с возрастом этот дар становится только лучше.

Я — актриса и умею притворяться. Во всяком случае, я склонна так думать. Притворяться приходится часто, ежедневно, порой так просто на каждом шагу. Если вместо огорчения мое притворство принесет человеку удовольствие или даже радость, то почему бы и не притвориться? Доводы в пользу притворства есть всегда. Мелкие, средние, крупные. Домработница хорошо убирает и вообще добросовестна и аккуратна, за все время работы ничего не разбила, ни чашки, ни блюдца. Кроме того, она порядочна. Не крадет, не сплетничает. Стоит ли давать ей понять, что мне не нравятся ее чересчур простецкие манеры? Разумеется, не стоит. Лучше притвориться, что все хорошо и что запредельная фамильярность мне по душе. Шофер прекрасно водит машину, содержит ее в наилучшем виде, но не подаст руки и не поможет донести тяжелый чемодан, если его об этом не попросить. Если попросить, то поможет, без вопросов, но сам не догадается. Есть ли смысл указывать сорокалетнему человеку на то, что он плохо воспитан. Нет, это бесполезно. Невозможно изменить что-то, пусть немногое, в характере зрелого, взрослого человека. В итоге придется искать нового шофера, и нет уверенности в том, что он будет лучше прежнего. Проще притвориться. Это называется уметь поддерживать хорошие отношения. «Умение поддерживать хорошие отношения» — основной синоним притворства. Притворяюсь в театре, притворяюсь с гостями, порой и с Г.В. притворяюсь, когда не хочу его расстраивать. Жить со мной непросто, и я это знаю. Иногда меня так и подмывает выговориться перед Г.В. (только перед ним и ни перед кем больше). Наболит, накипит, накопится, надо выплеснуть. Но вижу, что Г.В. устал или не в настроении. Увы, есть кому его огорчить. Я умею соизмерять свои желания с желаниями других. Улыбаюсь и вместо наболевшего рассказываю Г.В. что-нибудь веселое, смешное. В моей «копилке» всегда хранятся про запас две-три смешные истории как раз для таких случаев.

Я умею притворяться, но я никогда не могла (да и не хотела) изображать любовь. Оговорюсь: не играть (играть любовь актерам приходится часто), а изображать! Притворяться влюбленной, это не мое. Захочу изобразить любовь к другому человеку, так ведь ничего не получится. Это у меня не получается не потому, что сложно, а потому, что нехорошо. Нехорошо, некрасиво изображать любовь, пачкать притворством это высокое чувство. Так я думала в 16 лет, так же думаю и сейчас, несмотря на то, что с возрастом многие вещи видятся и воспринимаются иначе. Легче, проще. Я прекрасно понимаю тех, кто притворяется в любви. Не осуждаю их. У каждого есть право выбирать, как ему поступить. Некоторые из знакомых мне людей с удовольствием изображают любовь, причем зачастую не стесняются признаваться в этом. Заявляют, что им так проще. Наверное, в их жизни никогда не было этого великого чувства и потому они вынуждены довольствоваться таким вот эрзацем любви. Тому, кто испытал, что такое любовь, вкусил ее прелесть, притворяться не захочется. Незачем, глупо, безрадостно. Это все равно что пытаться есть бутафорские гипсовые фрукты из реквизита. Из зрительного зала они еще сойдут за настоящие, а вот вблизи, да если еще в руку взять… У меня не получилось бы притворяться влюбленной, любящей, делать вид, что все хорошо, улыбаться и изображать радость от встреч и общения. Не умею я этого. Притворяться, что мне приятно чье-то общество, умею великолепно, но это в том случае, когда речь не идет о любви. Должна признать, что умение изображать любовь могло бы существенно помочь мне в молодости, когда я только начинала пробиваться к славе. Иногда я даже слышала от других актрис, считавших себя моими подругами, советы насчет того, что легче уступить кому-то, притвориться влюбленной, чем простаивать ежедневно по нескольку часов у станка[19]. Я отвечала, что каждый сам решает, что ему легче — уступать или стоять у станка. Слов «уступать», «уступка» я не выношу. Это не мои слова.