Читаем без скачивания Главное – любить (СИ) - Наталия Веленская

— Почему? Вы ведь много лет практически не живёте вместе, постоянно в командировках, — упрямо гну я свою линию.

— А это так важно? Жить вместе двадцать четыре на семь на одной территории?

Юрий Вениаминович явно сбит с толку.

— Не знаю, пап, это ты мне скажи. Всё-таки это у тебя за плечами многолетний опыт супружеской жизни, — усмехаюсь я, медленно крутя в руке хрустальный бокал. Задумчиво наблюдаю как остатки воды переливаются по его граням.

— Для нас с Марго нет никакой проблемы в расстоянии. Тем более в наш век высоких технологий. Я даже сейчас могу тебе рассказать, как прошёл её вчерашний день, и в чём сегодня она была одета на ланче, — я невольно округляю глаза от услышанного. Почему-то мне никогда не приходила в голову мысль, что родители настолько тесно общаются. — А на тех выходных я летал к ней. Погуляли по Центральному парку. Много шутили, смеялись… она зачем-то меня на лошадях этих дурацких уговорила покататься.

Я не смогла сдержать улыбки, услышав историю про катание на лошадях. Мама в своём репертуаре.

— Лизок, и к чему все эти вопросы? Это ведь не просто так?

— Хочу… разобраться в природе любви, — задумчиво протягиваю я. Кажется, разговор зашёл совершенно не туда. И самые острые вопросы я так никогда и не решусь задать. — Есть ли она вообще эта любовь? И живёт ли она больше трех лет?

— Конечно да! — с непоколебимой уверенностью заверяет папа. И следом подвергает меня в лёгкий шок, проявляя чудеса невероятной проницательности и эмпатии. — Доча, если у вас не срослось с Лёшей, это вовсе не значит, что на свете нет любви. Или у неё есть какой-то определённый срок годности. Это всё-таки не йогурт в магазине, который ты выбираешь вслепую! Я знаю, что однажды ты обязательно встретишь своего человека. И вы будете творить с ним свою реальность, и сами решать, что для вас будет правильно. Даже если все вокруг будут считать иначе.

— Па, да ты у меня оказывается романтик, — смеюсь я. Но его слова что-то глубоко задели у меня внутри.

— Это будет наш с тобой секрет, — подмигивает Юрий Бельский.

А я всё-таки решилась задать ещё один вопрос:

— И ты никогда ни о чём не жалел? Что все сложилось именно так?

— Ни одного дня, — честно признался папа. Даже ни секунды не раздумывая. В его системе координат речь шла исключительно о маме. И неверное об их маленькой нетипичной семье, в которой нам с Катей особо не было места…

Продолжать разговор было бессмысленно. Обед подходил концу, как и мои силы, чтобы сохранять спокойный доброжелательный вид. Когда на самом деле внутри меня бушевала буря. В очередной раз посчитав до десяти и обратно, я поднялась и попрощалась с отцом, напоследок чмокнув его в щёку. Так было правильно. А весь свой негатив я могу выплеснуть потом подальше и от родных, и от десятка посторонних глаз.

Разомкнув объятия, я наткнулась взглядом на только что вошедшую в ресторан Ипатову. Не знаю, что сейчас подумала Настёна, но в её глазах промелькнуло и недоумение, и какое-то презрение. А ещё чётко прослеживалась обида, точно я обманула её ожидания.

Боже, неужели она действительно подумала, что папа мой тот самый таинственный поклонник, который прислал цветы? Если это так, то Ипатова явно не в себе! И её ждёт от меня большой подзатыльник!

Настя резко меняет траекторию и идёт к самому дальнему столику. Лишь бы не проходить рядом со мной.

В груди поднимается раздражение, но я лишь закатываю глаза и направляюсь к выходу. С Ипатовой будем разбираться потом. В голову приходит запоздалая мысль, что мои журналы так и остались лежать на полу в ресторане. А зная папу с его рассеянностью, вряд ли он заметит их и решит мне потом вернуть.

Ну и плевать. Да кому нужны эти жалкие статейки? Кто это всё вообще читает…

Я понимала, что снова завожусь. Но обжигающей ярости в моей груди не дал разрастись телефонный звонок.

И что за смертник решил меня сейчас побеспокоить? Достав из сумки разрывающийся гаджет, я увидела на экране знакомый номер. Корсаков.

Вот только тебя мне сейчас не хватало, иуда, для полного счастья!

— Да! — гаркнула я в трубку, сходя вниз по ступеням. Кажется, даже голуби, невозмутимо восседавшие неподалёку, на всякий случай решили смыться подальше от моего грозного вида.

— Привет. Не поверишь, я тоже безумно рад тебя слышать.

— Ты по делу или как? — стукнуть бы его за этот до неприличия довольный голос. Только пока ещё не изобрели способ, как можно силой мысли покалечить собеседника на другом конце провода. Между прочим, серьёзное упущение.

— Да так… хотел поинтересоваться, как твои дела?

Нет, он точно смертник!

— Как мои дела? Нормально мои дела! Просто замечательно! — буркнула я в трубку, злобно отстукивая каблуками в сторону офиса.

— Что-то я не пойму по голосу. Это ты мне о делах рассказываешь или решила проклясть до седьмого колена? — пытается разрядить обстановку Саша. — Лиз, кто тебя так расстроил?

— Кто меня расстроил? Жизнь, Саша, жизнь!

— Так, спокойно. На работе что-то произошло или у этой жизни есть имя? — слышу по голосу, что Корсаков немного напрягся. Не любит женские истерики? Ну что ж, сейчас он получит колоссальное удовольствие от нашего с ним общения в формате тест-драйв!

И я, захлебываясь эмоциями, вываливаю на него всё. И новость о предложении Фары, и о встрече с отцом и о его безразличии. И зачем-то даже пару случаев из детства приплела.

Прохожие на улицы предусмотрительно обходили меня стороной, видимо боясь попасть мне под руку. Саша слушал молча, не перебивая. И я ему была благодарна за эту возможность высказываться.

— Ты ещё здесь? — осторожно уточнила я, подходя к главному входу в наш офисный центр.

— Да. Какие у тебя планы после работы?

Он вообще меня слушал?

— Саш, а ты мне ничего сказать не хочешь? Я что сейчас десять минут с пустотой общалась? — мне много не надо, чтобы вспыхнуть.

— Хочу. Попросить тебя подняться в офис, выпить водички и просто выдохнуть. А вечером я заберу тебя и поздравлю, как следует с твоим повышением. И если у тебя будет желание, с радостью готов обсудить тему отцов и детей. Поверь, мне есть что сказать по этому вопросу.

— А сейчас?..

— Я уже должен выдвигаться на объект.

— Понятно.

Работа, работа, работа. Александр третий в своём репертуаре. Хотя что там говорил Мереминский? То, как Корсаков ушёл с головой в работу в последние годы, для него нетипично.