Читаем без скачивания Вестники Митры - Дункан Мак-Грегор

— Ты прав. Я согласился. Согласился обворовать собственного отца! А впрочем, я и прежде не раз залезал в его сундуки… Но ведь бежать нам было и правда некуда! А Гури я поверил, потому что он… Да и сам не пойму почему…

— Так что с серебряной пчелой? — напомнил Конан.

— Ах да… Ты что-то хотела поведать нам, Илиана?

— Хотела. — Она вышла из своего угла и села на табурет против киммерийца. — Все получилось именно так, как задумал Гури. Эбель отправился на базар за покупками, а Ган Табек в это время утащил сафьяновую коробочку, потом хрустальную чашу, самоцветы…

— Я не удержался, — пояснил сын купца.

— Он не удержался, — милостиво кивнула Илиана. — А когда все легли почивать, мы потихоньку вышли из дома, оседлали лошадей и поехали к маленькой харчевне, что находится у западных врат Шадизара. Там нас должен был ждать Гури.

Еще издали мы заметили его в дверях харчевни. Он стоял и всматривался в темноту, явно ожидая нашего скорого появления. Мы приблизились, и, не спешиваясь, передали ему сафьяновую коробочку — на мгновение он приоткрыл ее и полюбовался неземной красотой серебряной пчелы, затем сунул коробочку в свою дорожную суму. Ган Табек попросил его также прихватить уворованные у Эбеля вещи, на что Гури с неохотой, но дал согласие. Подробно рассказав Гану Табеку дальнейшую дорогу (а он, в отличие от нас, собирался ехать кругом, через Коринфию, Коф и так далее), он вскочил на коня и, не попрощавшись с нами, быстро ускакал. Мы заметили — с ним был его верный слуга, который ждал его поодаль.

— Он еще крикнул: «Встретимся в Аките!» — добавил Ган Табек.

— Да, он крикнул… Ну а мы поехали на восток, сюда. Вот и все.

— Так что с пчелой? — повторил Конан вопрос, нахмурив брови.

— А, с пчелой… — Илиана вздохнула. — Да ничего. Вот она, в моем мешке.

— В… в твоем мешке? — От изумления у Гана Табека открылся рот. — А почему это она в твоем мешке?

— Потому что я украла ее у Гури, пока ты с ним беседовал у харчевни. Я сразу заметила его слугу, поэтому я обошла вас с той стороны, где он не мог меня видеть, и… Не сердись, Ган Табек. Я не слишком-то доверяла этому господину. Ты видишь сам, что я была права. Ведь он обманул всех: и Нассета, и Конана, и тебя… Отчего он не признался нам, что сам направил к Эбелю нового охранника? А? И почему он не сказал Конану, что ты только притворяешься сумасшедшим? О, он очень коварен! Наверное, даже коварнее меня.

— Не тебя, — хмыкнул Конан. — Ты же утащила у него пчелу. Кстати, покажи мне ее.

— Вот.

Илиана взяла с полу свой дорожный мешок, сунула туда свою тонкую изящную руку, извлекла сафьяновую коробочку и с готовностью протянула Конану.

— Теперь я понимаю, кто гнался за мной… — мрачно сказал варвар, рассматривая прелестную вещицу.

— Гнался? Когда? — испугался Ган Табек.

— У восточных врат… Это наверняка был Гури, который заметил пропажу пчелы и бросился за вами в погоню.

— Он не догнал тебя?

— Нет.

— А куда он делся потом?

— Не знаю. — Конан запихал коробочку с пчелой в глубокий карман своих шаровар и с ухмылкой посмотрел на обескураженных влюбленных. — Ну вот что. Пчелу я, конечно, забираю себе. А вы возвращайтесь к Эбелю — может, простит.

— Но… Мы же украли у него самоцветы, туфли владыки, чашу… — растерянно забормотал Ган Та-бек. — Он не примет нас обратно.

— Тебя примет. А вот что касается девицы…

— Но я же люблю его! — воскликнула Илиана.

— Кого? — усмехнулся киммериец.

— Эбеля, кого же еще!

— Вот ему и скажи об этом.

— Конан, не оставляй меня… — уцепился за его рукав Ган Табек, видя, что киммериец встает и направляется к дверям. — Я не хочу сидеть тут с этой гиеной…

— Ах, я гиена?

Илиана зловеще зашипела и впилась ногтями в розовые уши бывшего возлюбленного. Заверещав, тот пнул ее своей короткой ножкой в колено. Девица взревела, с яростью куснула Гана Табека за плечо, потом, не отпуская его ушей, принялась лбом долбить его пухлую грудь.

Конан с интересом наблюдал за началом схватки. Было ясно, что победа достанется именно Илиане. Сын купца защищался неумело, к тому же ужас перед разъяренной девицей словно сковывал его. Она, напротив, дралась с энтузиазмом. Конану даже показалось, что она давно мечтала побить Гана Табека и вот теперь наконец дождалась удобного момента.

Визги и крики переполошили весь дом. Уже поспешал вниз хозяин, встрепанный и перепуганный, со свечой в дрожащей руке, уже собирались на верху лестницы постояльцы, каждый из которых на всякий случай вооружился — кто кинжалом, кто мечом, кто дубиной, а кто и обычным табуретом. Но, увидев, что происходит на самом деле, все облегченно вздохнули. Не разбойники, не воры — милая парочка, видимо, супруги колошматили друг друга, а это было вполне нормально. Чего только не бывает меж влюбленными!

Постояльцы вновь разошлись по своим комнатам; хозяин, качая головой и ругаясь, ушел тоже. Они снова остались втроем. Но и киммериец не собирался сидеть здесь до рассвета и развлекаться гладиаторскими боями. Когда в него полетели клочья волос и платья, он, брезгливо сплюнув на пол, повернулся и пошел прочь. За половину ночи оба — и Ган Табек, и его хитроумная (пожалуй, слишком хитроумная) девица — ему порядком надоели. Он не желал более смотреть на их безобразия, а еще более не желал слушать и слышать их.

Вскочив на гнедого, он бросил взгляд на восток. Небо там уже чуть просветлело, значит, близится рассвет. Довольная усмешка тронула твердые губы варвара — он успеет вернуться в Шадизар до утра, он успеет сделать все, что задумано.

Гнедой с чувством заржал, мечтая о бешеной скачке, и понес своего седока обратно в город.

— Конан! — послышался вслед голос Гана Табека. Но, наверное, только послышался.

Гури, мрачный, как грозовая туча, ждал его у восточных врат.

— Хей! — Он поднял вверх обе руки, призывая варвара остановиться.

Гнедой едва не сбил его с ног, встав как вкопанный прямо перед ним, морда к морде, но, надо отдать должное Гури, он не двинулся с места. Только спустя несколько мгновений, когда убедился в том, что Конан остановил коня и согласен поговорить, поморщился и отошел на шаг в сторону.

— Что рожу кривишь? — весело спросил варвар, спрыгивая на землю.

Племянник Нассета запыхтел, но все же ответил:

— Твой гнедой мне ногу копытом отдавил.

— Только одну?

— Что «только одну»?

— Будешь платить? — И Конан взялся за повод, как бы собираясь вскочить на коня и помчаться к Нассету.

— Буду! — злобно выплюнул Гури.