Читаем без скачивания Загонная охота (СИ) - Сухов Лео

— Дунай, милый… — прервала его девушка. — Про соль — ладно, рассказывай. А про твоих бывших с их фигурами — знать ничего не хочу! Я ревнивая. Так и знай!

— Ага… Ну, в общем, соль это, драгоценная моя! — улыбнувшись, как блаженный балбес, постарался сменить тему Дунай.

На Кострому, правда, не подействовало. Поэтому Дунай получил легонько кулаком в живот. Но не обратил на это внимания, продолжая лыбиться.

— Точно соль? — с важной темы Кострому было не сбить даже бывшими пассиями Дуная.

— Соль-соль… — кивнул тот. — Грязная, с кучей микроэлементов, с которыми вместе на земле валялась. Но есть можно! А можно ещё попробовать её очистить.

— Это как? — спросил я.

— Ну сначала в воде растворить. Соль растворится, а всё остальное — нет! — пояснил Дунай. — Потом воду процедить через какой-нибудь фильтр, чтобы взвесь задержать. А рассол выпарить. Но вообще можно и без этого обойтись.

— Тогда второй вопрос! — Кострома с натугой приподняла рюкзак и посмотрела на меня. — Вано, ты на хрена её столько припёр?! На первое время десяти кило хватило бы с головой!

Тут уже Дунай заинтересовался. Подошёл к рюкзаку, приподнял, оценил… Удивлённо раскрыл рот, опустив уголки губ, и молча вернул рюкзак на место. А я прямо вот даже обиделся слегка… Не, ну в самом деле, мне бы кто-нибудь сказал, сколько надо. А то дали рюкзак и сказали: мол, иди ищи подснежники в феврале… Соль, в смысле. На незнакомой планете. И я ведь нашёл!..

— Ладно… Проехали, — неожиданно смилостивилась Кострома. — Просто если это нормальная соль, то я её здесь не оставлю! Делайте что хотите, но до капсул мы её допрём. А пока можете сделать рожи попроще?

Надо сказать, что пока она говорила, рожи у меня и у Дуная действительно вытянулись. А ещё рты раскрылись, сделав нас похожими на старые африканские маски. Просто тащить и дальше ценный продукт я совсем не хотел! Спину было жалко, себя было жалко… С губ готовы были сорваться слова, которые мне бы потом не раз припоминали:

«Я был рождён бороздить космические просторы в уютном кресле капитана! Ну или, в крайнем случае, первого помощника! Я вам не робот-грузчик!».

Но даже сказанное в шутку ещё долго может аукаться. Так что я не стал давать повод для подколок: самооценка, может, и не пострадает, но зачем рисковать?

Впрочем, часть соли сразу пошла в дело, добавив веса шкуре и мясу. А часть мяса сожрали наши питомцы, причём с огромным удовольствием. И теперь они напоминали не гордых хищников, а бочонки на ножках. И, похоже, в ближайшее время были неспособны к движению.

А мы оценивали объём добычи и тихо ужасались…

Шкура. Никак не меньше ста килограммов. А может, и больше: весов-то у нас не было.

Кости. Ещё килограммов тридцать-сорок. Во всяком случае, тех, которые не забраковали.

— Зачем нам, кстати, кости? — спросил я, почесав затылок.

— Затем, что из них можно сделать много полезного! — ответила Кострома. — Или ты предлагаешь вилки-ложки покупать на Алтаре Вознаграждения?

И мясо, само собой… Много мяса. Килограммов сто пятьдесят. Это то, которое питомцам не отдали.

А ещё были жилы. И субпродукты (это добро уже я не хотел бросать).

В общем, явно многовато. Даже если разделить вес на трёх охотников и трёх зверей.

Особенно если учесть, что наши питомцы это тащить не будут. Вот уверен, что предложу им что-то подобное — и шрамированный пришлёт мне картинку, как он вылизывает свои яйца и то, что рядом. И ещё будет при этом ехидно высовывать язык и скалить зубы.

В общем, пошлют меня.

— Вано, может, ну их субпродукты?.. — кисло спросила Кострома.

В её душе явно сражались жаба с ленью. И последняя, кажется, готова была победить.

— У меня есть капсула репликации! — признался я. — А чтобы обеспечить себе дополнительную жизнь, я готов даже угробить эту!..

— Вот буржуй, а! — возмутился Дунай, а потом уважительно посмотрел на развалившихся питомцев. — Кажется, я знаю, как можно быстро заработать тысячу баллов… И кого тут можно ещё приручить?

— Бери выше: шесть с половиной тысяч! — отрезал я. — Тысяча — капсула, пять тысяч — твоя матрица. А ещё пять сотен на улучшение энергетического ядра капсулы.

— Мать моя женщина!.. — выдохнул Дунай. — И у тебя было столько баллов, Вано?!

— У меня ещё было три тысячи на блок рефицерации! — гордо ответил я.

— Про блок услышала, новое матерное слово запомнила… — кивнула Кострома. — А всё-таки что за блок-то?

— Ну, если у тебя нет набора репликации номер чего-то там, его можно сделать в блоке рефицерации… Из мяса, шкуры и прочих… — я посмотрел на неаппетитную кучу субпродуктов. — …Побочных продуктов разделки туши…

— А-а-а-а! Вот оно что! — поняла Кострома. — Мясо и шкуру тебе жалко, а всякие копыта, вонючие органы и дерьмо, которое не успело выйти — нет. Теперь понятно, зачем ты их с собой тащить собрался.

— Именно так, — подтвердил я, чувствуя надвигающийся подвох, который не заставил себя ждать.

— Дерьмовая у тебя будет вторая жизнь, Вано! — заявила Кострома. — Прямо вот дерьможизнь и дерьмотело из кишок!..

— Я знал! Знал, что ты обзавидуешься и захочешь испортить мне всю малину! — улыбнувшись, попытался парировать я.

— Точно! Я завидую тому, что как только ты субпродукты по весу наберёшь, сразу в шоколаде окажешься! — весело отозвалась девушка, а потом сделала удивлённое лицо: — Ой! Это же не шоколад… Это Вано из капсулы репликации выходит!

— Да идите вы в рефи… церацию! Как нам это всё теперь тащить?! — возмутился Дунай, пытаясь не ржать.

Дневник Листова И.А.

День тринадцатый. Совершенно несчастливый день и несчастный я!

Верёвка впивалась в плечо и грудь. Едкий пот застилал глаза, а Кострома продолжала издеваться. И это несмотря на то, что ей тоже вроде как должно быть тяжело.

— Ну что вы еле-еле волочитесь! Давайте, волокуши! Сами не поползут! — весело подбадривала она наш отряд.

Ох уж эта игра словами! Волокуши-мы еле волочим волокуши-с-грузом! Впрочем, обиженный взгляд трёх пар голубых глаз резко поднимал мне настроение…

Но всё по порядку!..

Я не помню, кому пришла в голову эта гениальная мысль — соорудить волокуши и тащить всем вместе тяжёлый груз. И хорошо, что не помню! Потому что сейчас, ближе к полудню, я бы поколотил этого умника. Или побился бы башкой об дерево, если бы оказался им сам.

Однако гнусная и одновременно гениальная мысль — которые, как известно, приходят в голову, чтобы испортить тебе жизнь — уже прозвучала. А соорудить конструкцию для адских издевательств было делом техники. Ну а ещё испорченного медного топора и позднего ужина.

Мы с Дунаем рубили и мастерили, а Кострома делала толстые канаты из растительных волокон. Они, между прочим, колючие, как не знаю кто — особенно когда за ночь подсохнуть успели!.. Но мы управились. Конструкция была странная, страшная, но крепкая. И почему-то никто сходу не догадался, зачем там шесть канатов с петлями…

Да и те, кому стоило бы догадаться, обожрались и спали. А утром было поздно бежать…

И оказалось, что это только я такой лопух, что прогибаюсь под питомцев. Кострома была неумолима. А шрамированному даже по балде прилетело. За исключительную строптивость.

Кострома поймала его за морду и, не обращая внимания на ворчание сестричек несчастной жертвы человеческого произвола, уставилась на минуту в глаза животного. Я, блин, не знаю, что она там ему показывала, потому как сам никаких мыслей читать не умею, но наш ясноглазый красавец, получив свободу, покорно полез в петлю.

— Веселей, копуши! Тащите волокуши! — я был уверен, что ещё пару часов, и Кострома, наконец, родит одну из тех дурацких песен, которые поют во время пробежки на плацу.

Ну или как их там называют? Мотивирующие кричалки? Что-нибудь в духе: «Как-то в армию пошёл. И девчонку там нашёл. Лучшая девчонка — правая ручонка!»… Хотя Кострома же вроде как девочка. Ну тогда так: «Лучшая мальчишка — правая ручишка!».