Читаем без скачивания Над Припятью - Станислав Мыслиньский

Партизанские группировки и отряды на Волыни в начале 1944 года насчитывали уже многие тысячи вооруженных и закаленных в боях людей. Население, проживающее на этих землях, поддерживало партизанское движение и с нетерпением ожидало конца оккупации. Верили, что это наступит скоро. Надежду вселял также обнародованный в марте того года пламенный призыв VI сессии Верховного Совета Белорусской ССР: «Дорогие братья и сестры! Все больше разжигайте пламя общенародного партизанского движения. Победа близка…»

Призыв молниеносно облетел Волынь, наполнив надеждой сердца белорусов, украинцев и поляков. Но гитлеровские войска на этом направлении военных действий продолжали укреплять свои оборонительные рубежи. Некоторые из них были удалены на 250–300 километров от передовых позиций фронта и фактически находились на польской земле.

Несмотря на то что генеральный штаб гитлеровской Германии не ожидал главного удара Советской Армии на стыке Белоруссии и Украины, фашисты продолжали держать там крупные силы. Гитлер опасался, что потеря этой территории будет равнозначна открытию Советской Армии пути в Польшу и Восточную Пруссию, а кроме того, откроет фланги германской армии в Прибалтийских странах и юго-западных областях Украины. Гитлеровское командование этого очень опасалось, и не без оснований. Причиной тому были успешные действия войск Белорусских фронтов в конце июня.

А в тылу врага продолжалась партизанская борьба. В ней принимали участие также отряды 27-й Волынской пехотной дивизии Армии Крайовой. Выполняя директивы плана «Буря», они вели бои за овладение рубежом Ковель, Любомль. Эти военные действия предприняты были также в соответствии с планами командования советской 47-й армии, которые в части, касающейся польских партизан, были переданы Жеготе во время его пребывания 21 марта в штабе этой армии.

Наступательные бои отрядов дивизии Армии Крайовой, а особенно захват совместно с частями Советской Армии Тужиска, крупного населенного пункта и железнодорожного узла юго-западнее Ковеля, привели в бешенство гитлеровцев как из группы армий «Юг», так и находящихся на территории генерал-губернаторства. Сражения в рамках операций, запланированных командованием военного округа генерал-губернаторства и штабом Моделя, имеющие целью уничтожение дивизии Армии Крайовой и взаимодействующих с ней советских частей, продолжались и усиливались. Опытные в такого рода операциях гитлеровские войска не могли, однако, похвастаться большими успехами. Но попытки партизан овладеть Владимиром пока тоже были безрезультатными, и дивизия Армии Крайовой совместно с поддерживающим ее советским кавалерийским полком вынуждена была отступить. В боевых действиях с войсками фашистов дело доходило до крупных схваток. Одним из таких тяжелых испытаний для польско-советской группировки было отражение атаки гитлеровцев, наступавших силами до полка, поддержанного танками и артиллерией на участке Пятыдне, Устилуг 24 марта. Бои были тяжелые. Они продолжались целый день и закончились победой польско-советской стороны, наступление которой отбросило гитлеровские войска к артиллерийским казармам во Владимире. Правда, немцы вскоре подтянули новые силы, однако это уже был большой успех. В телеграмме командующему Армией Крайовой Олива докладывал: «23 и 24 марта наши отряды вели бой с немцами в районе Владимира. В плен взято 2 офицера и 70 солдат, захвачены пулеметы, много автоматов, боеприпасов и один тягач. 26 марта немцы использовали против этих же отрядов и авиацию. Результаты еще не известны».

В следующей телеграмме сообщалось: «На Волыни в результате трехдневных боев, начатых под Владимиром, наши и немецкие отряды окопались и наступило затишье. Произошел обмен немецких пленных на 500 поляков. На территории боев — оживленные действия немецкой авиации. Бомбардировке подверглись отряды партизан и мост на реке Турья, построенный нашими саперами, Наши потери незначительны».

Провал удара немецких войск, с таким размахом запланированного военным округом генерал-губернаторства и штабом 9-й армии, несомненно, явился результатом крепнущего взаимодействия дивизии Армии Крайовой с частями Советской Армии. В это время в штабе дивизии уже постоянно находилась группа связных офицеров из штаба советской 47-й дивизии с целью координации совместных действий. Прежние, зачастую импровизированные бои дивизии превращались в организованные удары по врагу, а собственные потери при этом были минимальными. Успехи укрепили уверенность личного состава дивизии в том, что, несмотря на диспропорцию в вооружении, можно рассчитывать на победу в борьбе с гитлеровцами.

Кроме того, аковцы во время совместно проводимых действий почувствовали, как высок боевой дух и подготовка советских солдат, собственными глазами убедились в мощи артиллерийского огня Советской Армии, в четкости связи между штабами армии и дивизий. Это заставляло задуматься. Ведь о советских солдатах до тех пор у них не говорилось ничего хорошего… Во время бесед или выступлений делегатов «сверху» звучали отнюдь не лестные отзывы о тех, кто, громя фашистские войска, приближался к границам Польши. Более того, каждое успешное сражение с немцами наводило солдат на мысль, что их боевые действия запоздали, а сам факт, что их держали «с оружием наготове, но у ноги», объяснялся совсем другими причинами, нежели страх перед более сильным врагом…

В этот период явно чувствовалось, что затишье на фронте скорее мнимое, что с наступлением лета фронт неизбежно передвинется, а передвинуться он мог только в западном направлении, то есть в сторону Польши. При таком положении советское командование стремилось к максимальному уточнению принципов взаимодействия с польскими партизанскими группировками и отрядами, способными внести вклад в сражения на фронте, громя врага в тылу, уничтожая его оборудование и склады, дезорганизуя и разрушая коммуникации.

26 марта майор Олива был приглашен к командованию советской 47-й армии. Его сопровождал один из советских связных офицеров капитан Сорокин, который со времени встречи с Жеготой успел выучить несколько предложений по-польски. С ним был подпоручник Золза, выступавший в роли переводчика командира дивизии.

Русские, как всегда, были гостеприимными. Но не для застолья была организована эта встреча. Проходили деловые рабочие переговоры. Сидящие за столом люди понимали, что их разделяют политические взгляды, но оперативные и тактические замыслы были общими: бить врага, вытеснить гитлеровцев с территории Волыни, изгнать их с оккупированных земель Польши и добить в Берлине.

— Мы должны установить более тесное сотрудничество. На этом этапе боев речь идет уже не только об освобождении от оккупации советских народов. Они в большинстве своем уже празднуют свободу, приступают к восстановлению разрушенного войной хозяйства. Теперь речь идет о Польше, о вашей родине, братской для нас стране. Мы знаем, что она продолжает нести огромные потери, с каждым днем растет число жертв, — говоря это, генерал Сергеев, представитель командования армии, смотрел в глаза командиру партизанской дивизии Армии Крайовой.

— Это верно, господин генерал, — соглашался Олива, — с сентября 1939 года наш народ ждет избавления.

— Наши солдаты готовы самоотверженно сражаться на польской земле. Польский народ стоит этого, он ведь первым стал на пути фашистских захватчиков. Мы должны полностью уничтожить врага, — говорил генерал Сергеев. — И мы дойдем до Берлина, дойдем…

— А к Берлину дорога ведет через Польшу, — улыбнулся майор Олива.

— Это кратчайший путь. Этим путем вместе с нами идет из-под Ленино польская армия, — вмешался в разговор молчавший до сих пор полковник Харитонов.

— Отважны и стойки польские воины. Жаль, что столько тысяч их увели куда-то в ливийскую пустыню… Андерс и ему подобные не могли допустить, чтобы поляки боролись вместе с нами и шли кратчайшим путем к своей родине. Хуже того, те, из Лондона, сеют сомнения у польского народа и вызывают разброд в партизанском движении, — говорил с горечью начальник штаба армии генерал Филипповский. — Партизанские части Армии Крайовой выполняют их приказы, а далеко не все они доброжелательны по отношению к нам…

Подпоручник Зозла с интересом прислушивался к этой дискуссии. Пока ему не представилось случая отличиться своим прекрасным знанием русского языка. Оказалось, присутствующие превосходно понимают друг друга без переводчика. К тому же майор Олива тоже учил русский язык, а вращаясь среди жителей, большинство которых говорило по-белорусски и по-украински, он расширил свои знания в этой области. Кроме того, дискуссия велась по близким и известным вопросам, и потому командир дивизии Армии Крайовой отлично понимал благожелательные, хотя и с оттенком горечи, слова советских генералов и офицеров. Каждый раз, беря слово, он старался ничем не обидеть гостеприимных хозяев, но вместе с тем представить и свои аргументы.