Читаем без скачивания Солнечная буря - Оса Ларссон

Как оказалось, Свен-Эрик Стольнакке припарковал машину возле приемного покоя. Анна-Мария стояла, опершись о дверцу, пока он рылся в карманах в поисках ключей. Воздух обжигал холодом, делать глубокие вдохи было тяжело, но она изо всех сил старалась расслабиться. По пути от морга до машины живот напрягся и стал твердым, как плотно скатанный снежок.

— В церкви «Источник силы» три пастора, — сказал Свен-Эрик, роясь в очередном кармане. — Они сообщили, что готовы принять представителя полиции для беседы. Могут выделить на это не более часа. И они не позволят допрашивать их по отдельности — все трое будут разговаривать с нами одновременно. Они утверждают, что готовы сотрудничать, но…

— Но на самом деле сотрудничать не хотят, — закончила Анна-Мария.

— Ну и что прикажешь с ними делать? Применять силовые методы?

— Ни в коем случае! Иначе вся паства закроет рот на замок. Но, естественно, возникает вопрос, почему они не хотят побеседовать с нами по одному.

— Понятия не имею. Один из них пытался мне объяснить. Его зовут Гуннар Исакссон. Но я, если честно, ни слова не понял. Ты можешь спросить их сама при встрече. Черт подери, сейчас я жалею, что не выдернул их из теплых постелей сегодня в пять утра.

— Нет, — Анна-Мария задумчиво покачала головой. — Ты не мог поступить иначе.

Северное сияние по-прежнему прокатывалось по небу белыми и зелеными переливами.

— Просто невероятно, — проговорила она, запрокинув голову. — Этой зимой северное сияние не гаснет. Ты когда-нибудь видел что-то подобное?

— Нет, тут все дело в этой буре на солнце, — откликнулся Свен-Эрик. — Красиво, но вскоре наверняка выяснится, что эта штука канцерогенна. И что на самом деле следовало бы прикрываться от излучения серебряным зонтиком.

— Тебе бы пошло, — рассмеялась Анна-Мария.

Они сели в машину.

— Кстати, раз уж мы об этом заговорили, — продолжал Свен-Эрик, — как там дела у Похьянена?

— Не знаю, как-то не с руки было спрашивать.

— Ну да, понимаю.

«Мог бы и сам спросить», — сердито подумала Анна-Мария.

Свен-Эрик оставил машину на парковке под горой, и они двинулись вверх по склону к церкви. Сугробы, окаймлявшие дорожку, исчезли, везде виднелись человеческие и собачьи следы. В поисках орудия убийства полиция перерыла всю прилегающую территорию. Существовала надежда, что преступник бросил орудие убийства за дверями церкви или спрятал в сугроб, однако поиски не дали результатов.

— А что, если мы вообще не найдем орудия убийства? — спросил Свен-Эрик и замедлил шаг, увидев, что Анна-Мария запыхалась. — Можно ли в наше время осудить кого-то за убийство без заключения технической экспертизы?

— Ну, Кристер Петтерссон был осужден в суде первой инстанции,[5] — проговорила, с трудом отдышавшись, Анна-Мария.

Свен-Эрик горько усмехнулся.

— Очень утешительный пример.

— Вы нашли сестру?

— Нет, но фон Пост сказал, что он все устроил и она прибудет на допрос сегодня в восемь. Вот и посмотрим, какой нам от этого будет толк.

Около пяти вечера Анна-Мария Мелла и Свен-Эрик Стольнакке вошли в церковь «Источник силы». Три пастора сидели в ряд на стульях, обратив лица к алтарю. В помещении находились еще три человека. Женщина средних лет, одетая в немодные леггинсы и застиранный сиреневый свитер, доходящий почти до колен, тащила за собой огромный неуклюжий пылесос, который со страшным гудением обрабатывал ковры. Анне-Марии бросилось в глаза, что вид у женщины изможденный. Время от времени той приходилось выключать пылесос и вставать на четвереньки, чтобы достать мусор, который был великоват для трубы. В церковном зале находилась еще одна женщина, тоже средних лет, но в элегантной юбке, тщательно выглаженной блузке и кофте с обшлагами подходящего цвета. Проходя вдоль рядов, она клала на каждый стул по листу бумаги. Третьим был молодой мужчина: с Библией в руке, он бродил по залу безо всякой видимой цели, разговаривая сам с собой. То и дело он останавливался перед каким-нибудь стулом, протягивал вперед руку и что-то возмущенно говорил, словно обращаясь к сидящему перед ним. Или же замирал, подняв Библию к потолку и произнося какие-то фразы, совершенно непонятные Свену-Эрику и Анне-Марии. Когда они проходили мимо него, мужчина бросил на них ненавидящий взгляд. Залитый кровью ковер по-прежнему лежал в проходе, но кто-то убрал стулья, так что теперь легко можно было обойти то место, где еще недавно лежало тело, не наступая на пятно.

— Ага, вот и святая троица, — произнес Свен-Эрик, пытаясь разрядить обстановку, когда все три пастора поднялись с серьезными лицами, приветствуя их.

Никто из троих мужчин не улыбнулся.

Когда они уселись, Анна-Мария записала их имена и краткий словесный портрет в блокнот, чтобы знать потом, кто есть кто и кто что говорил. О том, чтобы достать диктофон, не могло быть и речи. И без того, похоже, будет достаточно сложно заставить их разговориться.

«Томас Сёдерберг, — записала она. — Темноволосый, красивый, в модных очках. Сорок с хвостиком. Веса Ларссон, сорок с хвостиком, единственный из троих без костюма и галстука. Фланелевая рубашка и кожаный жилет. Гуннар Исакссон — тучноватый, с бородкой. За пятьдесят».

Она отметила про себя их рукопожатия. Томас Сёдерберг сжал ее руку, встретился с ней взглядом и некоторое время смотрел ей прямо в глаза. Он привык вызывать доверие. Она задумалась, как бы он отреагировал, если бы полиция отнеслась с недоверием к его словам. На нем был дорогой костюм.

Рукопожатие Весы Ларссона было мягким. Похоже, он вообще не привык здороваться за руку. Когда их ладони встретились, он на самом деле уже поздоровался с ней при помощи небольшого кивка и перевел взгляд на Свена-Эрика.

Гуннар Исакссон так сжал ей руку, что чуть не сломал, но это не походило на недостаточное осознание своей физической силы, какое можно иногда наблюдать у некоторых мужчин.

«Он просто боится показаться слабым», — подумала Анна-Мария.

— Прежде чем мы начнем нашу беседу, я хотела бы знать, почему вы настаиваете на том, чтобы предстать перед полицией все втроем, — сказала она.

— Произошло нечто ужасное, — ответил Веса Ларссон после некоторого молчания, — но мы остро ощущаем, что приход должен сплотиться как никогда. И это касается нас, пасторов, в первую очередь. Существуют мощные силы, которые постараются внести раскол в наши ряды, и мы будем стараться дать этим силам как можно меньше шансов.

— Понимаю, — проговорил Свен-Эрик.

По его тону легко было догадаться, что он ничегошеньки не понял.

Анна-Мария покосилась на коллегу, который задумчиво сложил губы трубочкой, так что его огромные усы торчали под носом, как щетина от швабры.

Веса Ларссон вертел пальцами пуговицу на своем кожаном жилете и поглядывал на Томаса Сёдерберга, но тот не ответил на его взгляд, а лишь задумчиво кивнул в знак согласия.

«Так-так, — подумала Анна-Мария, — ответ Весы утвержден пастором Сёдербергом. Нетрудно определить, кто у них тут главный».

— Какова структура прихода — чисто организационно? — спросила Анна-Мария.

— Выше всех Господь Бог, — проговорил Гуннар Исакссон сильным низким голосом и поднял указательный палец. — Далее, в приходе есть три пастора и пять старост. Если сравнить это с предприятием, то можно сказать, что Бог — учредитель, мы — генеральные директора, а старосты — правление.

— Мы думали, что вы будете расспрашивать нас о Викторе Страндгорде, — прервал его Томас Сёдерберг.

— Мы дойдем и до этого, дойдем, — заверил его Свен-Эрик.

Тем временем молодой человек остановился возле стула и начал проповедовать громким голосом, размахивая руками, обращаясь к пустому сиденью. Свен-Эрик с недоумением покосился на него.

— Можно задать вопрос? — начал он и сделал жест в сторону мужчины.

— Он молится перед вечерним собранием, — пояснил Томас Сёдерберг. — Глоссолалия[6] может с непривычки производить странное впечатление, но в этом нет никакого подвоха, я вас уверяю.

— Важно, чтобы церковное пространство было намолено, — уточнил пастор Гуннар Исакссон и взялся за свою пышную, ухоженную бороду.

— Понятно, — снова проговорил Свен-Эрик и бросил на Анну-Марию беспомощный взгляд. Усы стояли уже почти перпендикулярно лицу.

— Хорошо, расскажите нам, пожалуйста, о Викторе Страндгорде, — попросила Анна-Мария. — Что он был за человек? Ваше мнение, Веса Ларссон.

На лице у Весы Ларссона возникло выражение душевной мýки. Он сглотнул, прежде чем ответить.

— Он был предан Богу. Очень скромен. Любим всеми в приходе. Он просто-напросто сделался орудием в руках Господа. Несмотря на свое, как бы это сказать, особое положение в приходе, он не пользовался никакими привилегиями в практических делах. Его имя значилось в списках дежурств по уборке, так что его можно было увидеть здесь вытирающим пыль со стульев. Он писал объявления перед собраниями…