Читаем без скачивания Дело земли - Ольга Чигиринская

Слуга изящного кавалера прыгнул Райко на спину, воин почувствовал на шее хватку холодных длинных пальцев. Он пригнулся и услышал над головой свист меча, а потом — резкий визг и звук падения. Встряхнулся, выпрямляясь — обезглавленное тело мешком обрушилось со спины. Кинтоки, рыча и бранясь, волтузил по земле первого, с рассеченным плечом.

Они обменялись с кавалером еще двумя ударами — и клинки не выдержали. У Райко в руках осталась рукоять, из которой торчал обломок длиной в две пяди — а меч противника сломался у самой цубы.[41] Райко сделал выпад своим обломком — но не достал. Ночной убийца, отшвырнув бесполезные останки меча, бросился наутек.

Изящный кавалер бежал — нет, летел по улице… как раз в ту сторону, откуда мчались переодетые монахами Садамицу и Суитакэ.

— Взять его! Взять живым! — закричал Райко.

Лже-монахи набросили на беглеца сети, что прятали под одеждой — но Райко не удивился, увидев, что тот, на бегу выпутываясь, поволок за собой обоих, почти не потеряв в скорости.

Райко одним движением сбросил заранее расшнурованные хитоэ[42] и помчался за преступником, проклиная красные «широкоротые» шаровары, путающиеся в ногах. Цуна, сопя, нагнал его и что-то сунул в руки:

— Ваш лук, господин!

…Ранним утром на проспекте Судзаку вельможи, богатые купцы и почтенные настоятели храмов, заблаговременно занимающие места в сопровождении свиты, чтобы посмотреть на праздничную процессию, вкусили иного, непредвиденного зрелища. Оно было не столь пышным, как новогоднее шествие, но оказалось по-своему не менее увлекательным. Некий изящно одетый господин — опутанный сетями и растерявший в драке половину своего изящества — с удивительной скоростью бежал к воротам Расёмон, волоча за собой двух отчаянно бранящихся монахов. Монахи же не оставляли попыток повалить его сетями. Господин на бегу рвал сети и уже совсем было стряхнул с себя монахов и путы — как из откуда ни возьмись появилась миловидная девица, совершенно непристойно одетая в одно только легкое нижнее платье да красные шаровары. Натянув малый лук, она хриплым мужским голосом вскричала, встала в позицию для стрельбы и выпустила в господина две стрелы сразу. Одна стрела прошила бегущему грудь, другая — шею. Это заставило господина слегка замешкаться, монахи снова попытались его повалить, красавица бросилась им на помощь, но тут запуталась в своих шароварах и — ах! — упала прямо в стылую грязь.

Размахивая мечом, её мальчишка-слуга ринулся прямо на изящного господина. Тот как раз вынул стрелу из шеи, обломав наконечник — а из спины вынуть не сумел: видать, наконечник застрял в грудине; понял, что времени на это нет — и вновь бросился бежать, мальчишка только воздух мечом рубанул. Ан нет! Не только воздух: в сторону отлетел белый парчовый рукав господина вместе с рукой.

Тут господин в белом припустил так, что ни монахи, ни мальчишка, ни красавица, на лице которой грязь мешалась с пудрой и кровью, уже не могли его догнать. Как будто и не стрела в спине торчала, а так, колючка за одежду зацепилась. Подбежал к вратам Расёмон и — чудо из чудес! — запрыгнул на самый верх, ну вот разве чуть-чуть помог себе руками, зацепившись за крышу. Девица, вся в грязи, пустила в него еще одну стрелу — но господин, одной рукой поймав стрелу ту, о колено сломал и швырнул обломки вниз, после чего с другой стороны спрыгнул — и был таков.

Цуна пробежал еще немного и остановился — беглец скрылся из виду, оставив свою руку валяться в мерзлой грязи. Странно, из руки почти не текла кровь. Уж Цуна-то знал, что бывает, когда отрубишь человеку руку, кровища так и хлещет. А тут так, чуть-чуть.

Подбежавший Садамицу помог господину подняться, тут и Кинтоки подоспел с подбитой курткой в руках, холодно же.

— А где третий? — спросил Райко, утирая лицо рукавом.

Кинтоки с крайне довольным лицом показал руками: «связан». И добавил:

— Городская стража караулит.

Райко поплелся обратно, чувствуя себя уставшим до предела. И вроде бы совсем недолго шел бой…

Отдуваясь, подбежал тяжеловесный Хираи, бухнулся на колени прямо в грязь:

— Упустили! Мне нет прощения, господин!

— Встань, — устало бросил Райко. — Твоя вина не больше моей.

— Вы видели, как он бежал со стрелой в спине? — тихо спросил Садамицу. — Человек на такое неспособен.

— Кто бы он ни был, его слугу мы скрутили. Надеюсь, — Райко усмехнулся, увидев на рукаве кровь из разбитого носа, — он приведет нас к господину. Хираи, отправь кого-нибудь из своих людей, кто подобающе одет, ко дворцу господина Канэиэ, доложить, что один злоумышленник схвачен, а второй ранен. Цуна, подай мне кисть и тушь, я напишу записку Сэймэю. Я отправляюсь к нему сразу же, как только приведу себя в порядок. Урабэ…

Он не договорил, потому что к Хираи подбежал запыхавшийся стражник.

— Господин! — крикнул он, бухаясь перед начальником на колени. — Еще одна девушка!

— Что? — у Райко сжалось в груди.

— Убита еще одна, у Западного Канала!

— Как же вы прозевали, негодяи! — Хираи наотмашь ударил стражника по лицу. — А! Небось вместо того, чтоб стеречь, сакэ лизали! А ну дыхни!

— Нам нет прощения!

Хираи, видимо, и в самом деле унюхав выпивку, принялся топтать стражника ногами.

— Оставь! — крикнул Райко. — Хватит! Я видел, что это за твари — поверь, тут ничего нельзя было сделать. Мы не справились впятером, а эта редька… — он только рукой махнул. — Пусть идет.

— Пшел вон! — громыхнул на стражника Хираи; развернулся к Райко: — Какие будут приказания, господин?

— Я посмотрю на тело — но прежде умоюсь и переменю платье, — твердо сказал Райко.

Цуна протянул ему тушечницу и кисть. Используя дно повозки как стол, Райко набросал записку и передал ее Цуне.

— Ты показал себя лучше всех. Расскажешь Сэймэю, как было дело.

— Может, ему руку отнести, чтобы посмотрел? А вдруг он скажет, какого они мы тут ловили? — предложил Цуна, пряча записку за пазуху.

— Отнеси.

Цуна поклонился, подобрал оторванный рукав от одной из одежек и пошел взять руку. Та никуда не делась, лежала себе, вот только… Вот только слегка скребла пальцами.

— У-у, нечисть! — в сердцах сказал Цуна и ловко запеленал демонскую руку в плотную ткань.

— А ну как вылезет да задушит? — подал голос стражник, опасливо таращившийся издали.

— Не твое дело, — буркнул Цуна и, сверток под мышкой зажав, зашагал прочь.

К Сэймэю Райко собирался отправиться через две стражи — раньше он никак не успел бы посмотреть на тело. Сердце ныло, отягощенное глухой досадой — еще одна отвратительная смерть, еще один сломанный цветок, да сколько же можно! Каждый день в столице умирает кто-нибудь — трупы вылавливают из реки Камо, из Восточного канала, находят на пустырях и во рву… Умирают от болезней, голода, беспросветной бедности — иногда прямо под воротами роскошных усадеб и пышных храмов… Умирают от рук ночных грабителей, с которыми не в силах справиться стража — а иной раз и стражники промышляют грабежом: Райко после вступления в должность полгода потратил на то, чтобы это прекратить, но нет-нет да и сыщется жадный дурак…