Читаем без скачивания Роковая женщина - Виктория Холт

Так я и сделала. Когда годом позже мисс Беринджер надумала выйти замуж, это как нельзя больше устроило тетю Шарлотту.

— Старая дура, — отозвалась она. — В ее-то возрасте. Она еще пожалеет.

Возможно, мисс Беринджер и вправду была старая дура, но ее супруг был не дурак, и, как поведала мне тетя Шарлотта, следовало ждать неприятностей, учитывая, что в свое время мисс Беринджер вложила немного денег в их общее предприятие: это было условие, на котором ее взяла тетя. В дом зачастили адвокаты, что вовсе не нравилось тете Шарлотте. Я догадывалась, что они требовали денег.

Наклонность у меня и в самом деле была. Бывая на распродажах, я ловила себя на том, что у меня словно по волшебству загорались глаза, когда случалось увидеть редкостную вещь. Тетя Шарлотта была мной довольна, хоть и редко показывала, а больше упирала на промахи, которые случались все реже и перевешивались все более частыми удачами.

В городе нас стали называть Старой и Молодой мисс Брет. Я чувствовала в этом неодобрение. Мои занятия считались неподобающими для девушки: слишком они были неженскими — так мне никогда не найти мужа. Еще пара лет, и из меня получится новая мисс Шарлотта Брет.

Я догадалась, что как раз этого и хотела тетя Шарлотта.

3

Шли годы. Мне исполнилось двадцать один. У тети Шарлотты выявилась досадная хворь, которую она звала «ревматизмом»: у нее постоянно болели и плохо сгибались суставы, и, к ее негодованию, она оказалась скована в передвижениях.

Только тетя была не из тех, кто мирится с болезнями: ей претила сама мысль о недомогании, она отвергала мои предложения обратиться к врачу и изо всех сил цеплялась за активный образ жизни.

По мере того как она все больше зависела от меня, менялось и ее отношение ко мне. Она не уставала намекать про мой долг перед ней, напоминала, что дала мне кров, то и дело спрашивала, что случилось бы со мной, когда я осиротела, не окажись ее рядом.

Я подружилась с Джоном Кармелем, торговцем антиквариатом, жившим в десяти милях от нас, в городе Марден. Мы познакомились на одной распродаже и с тех пор сблизились. Он зачастил в Дом Королевы, постоянно звал меня с собой на аукционы.

Наши отношения еще не продвинулись дальше взаимного интереса, как вдруг его визиты резко оборвались. Я была задета, долго гадала о причине, пока случайно не услышала, как Элен сказала миссис Мортон:

— Она дала ему от ворот поворот. Да-да, именно так. Я сама слышала. По-моему, это позор. В конце концов, у мисс своя жизнь. Чего ради ей оставаться старой девой, как она сама?

Старой девой, как она! В моей заставленной комнате, шипя от злости, тикали часы: «Ста-ра-я де-ва!»— словно глумились они надо мной.

Я сделалась пленницей Дома Королевы. Когда-нибудь он мог стать моим. На это то и дело намекала тетя Шарлотта.

— Если останешься со мной, — многозначительно уточняла она.

«Ос-та-нешь-ся! Ос-та-нешь-ся!» Почему мне чудилось, что часы повторяют это слово? На старинных часах в рост человека была указана дата: 1702 — вот сколько им было! Справедливо ли, возмущалась я, чтобы бездушный предмет, сделанный рукой человека, продолжал жить после смерти творца. Моя мама жила всего тридцать лет, а эти часы существовали уже сто восемьдесят. Надо брать от жизни что можно. «Тик-так, тик-так!»— доносилось изо всех углов дома. Быстро летело время.

Я не верила, что выйду замуж за Джона Кармеля, но тетя Шарлотта не собиралась дать мне возможность разобраться в моих чувствах. Как ни странно, когда я думала о любви, в воображении сразу возникало улыбчивое лицо с прищуренными глазами. Кредитоны словно преследовали меня.

Я обещала сама себе, что, когда наступит час и я захочу замуж, никто и ничто не остановит меня.

«Тик-так!»— посмеивались часы, но им было не сбить меня с толку. Я была уверена в себе. Если я и вправду походила на тетю Шарлотту, то она была женщина сильная.

Я собиралась уходить из магазина, готовилась повесить на дверь табличку «Закрыто. Приглашаем в Дом Королевы», как вдруг прозвенел дверной звонок — и вошел Редверс Стреттон. Он остановился, улыбаясь.

— Мы уже встречались, если не ошибаюсь, — заговорил он.

Я смутилась, чувствуя, что заливаюсь краской.

— Да, много лет назад, — выдавила я.

— Вы успели вырасти. Вам было в тот раз двенадцать.

Я некстати восхитилась его памятью.

— Выходит, прошло девять лет.

— Вы тогда были эрудиткой, — сказал он, обежав глазами инкрустированный слоновой костью круглый столик, гарнитур изящных шератоновских стульев и высокий книжный шкаф Хепплуайта в углу лавки. — Впрочем, и сейчас, — прибавил он, снова глядя мне в глаза.

Я успела справиться с волнением.

— Удивляюсь, что вы помните. Наша встреча была мимолетной.

— Вас нелегко забыть, мисс… мисс Анна. Я не ошибся?

— Нет. Вы пришли что-то посмотреть?

— Да.

— Раз так, я, возможно, смогу вам показать.

— Я уже вижу, хоть с моей стороны крайне неприлично так говорить о молодой особе.

— Но вы не хотите сказать, что пришли смотреть на меня?

— Отчего же?

— Странное занятие.

— Мне оно не кажется странным — наоборот, исполнено смысла.

— Это так неожиданно… после стольких лет.

— Я моряк. После той встречи очень редко заходил в Лэнгмут, иначе навестил бы вас раньше.

— Итак, коль вы здесь…

— …Выкладывайте свое дело и уходите? Так? Я совсем забыл, что вы деловая особа. Впредь буду помнить. — Он наморщил лоб и, пряча за прищуром глаза, обернулся на книжный шкаф. — Вы предпочитаете ясность. Тогда я буду говорить без экивоков. Признаюсь, я пришел не ради стульев или книжного шкафа. Просто проезжал мимо, прочел надпись на воротах — Дом Королевы — и вспомнил нашу встречу. Когда-то здесь ночевала королева Елизавета, сказал я себе, но лично мне куда интереснее, что теперь здесь спит мисс Анна Брет.

Я заливисто расхохоталась, как смеются от счастья. Когда я представляла, что встречусь с ним, именно такой виделась мне наша встреча. Он словно заворожил меня. Казалось, его вовсе и нет на самом деле, до того напоминал вымышленного романтического героя. Я бы не удивилась, если бы он вышел из старинного гобелена. Представила его бесстрашным искателем приключений на морских дорогах, неуловимым, надолго пропадающим. Вот и сейчас — выйдет за двери лавки и я не увижу его много лет… пока не стану Старой мисс Брет. Было в нашей встрече что-то нереальное: Элен звала это «снами наяву».

— Сколько вы пробудете в Лэнгмуте? — спросила я.

— На следующей неделе снимаюсь.