Читаем без скачивания Вечные следы - Сергей Марков

Новая дорога в Индию проходила по стране сокровищ. Меха соболей и песцов, дорогой моржовый клык, северные кречеты были уже тогда известны Западной Европе. Московия взяла на щит Югру, водрузила свои знамена в устье Оби, овладела обширными землями на Севере. Перец и гвоздика, пушнина и драгоценная кость — было чему разжечь зависть европейских торговцев!

Так в Аугсбурге в 1518 году впервые в Западной Европе русским человеком была высказана гениальная мысль о северовосточном морском пути в заветную Индию. Какой новый Магеллан, Васко да Гама, какой неведомый Колумб пройдет на Восток через льды полярной Московии?

Русский посол к папе Клименту VII был встречен в Риме с большим почетом. Дмитрию Герасимову и сопровождавшему его книжнику Юрию были отведены лучшие покои в Ватикане. За Герасимовым заботливо ухаживали. От него ждали великих откровений и больших обещаний. Ватикан надеялся на то, что Московия заключит со странами Западной Европы союз против турок. Кроме того, папский престол лелеял заветную мысль о соединении восточной и западных церквей, возможности проповедовать католичество на Руси и в подвластных ей странах.

Но Дмитрий Герасимов не дал ответа на эти жгучие для Ватикана вопросы. Возможно, что он ссылался на болезнь. Послу нездоровилось. Ветер с понтийских болот принес ему лихорадку. Болезнь, однако, не помешала Герасимову заняться научными исследованиями. Он беседовал с монсеньером Франческо Чьерикати (Кьерикати), епископом Апрутинским и принцем Терамским. Всего лет пять назад в свите Чьерикати в Барселоне состоял рыцарь Родосского ордена, ломбардец Антонио Пигафетта. Затем он пустился в плаванье с Магелланом. Нельзя представить себе, что Дмитрий Герасимов не расспросил Чьерикати об открытиях Магеллана, тем более что Пигафетта, вернувшись на родину, жил неподалеку — в отчем доме на Лунной улице в Виченце. Незадолго до приезда московского посла в Рим родосский рыцарь здесь, под сводами Ватикана, рассказал Клименту VII об открытии Магелланова пролива. Теперь же гость из далекой «Скифии», сидя в папском дворце, утверждал новую ошеломительную истину: на северо-востоке существует проход в Тихое море! Дмитрий Герасимов, осунувшийся от малярии, ходил по Риму в сопровождении Франческо Чьерикати, покровителя Пигафетты. Чьерикати показывал московиту остатки храма Эскулапа, Колизей, место погребения Нерона, форум Трояна. Римляне диву давались, слушая величавого «скифа», Он знал историю Рима, в частности подробности нашествия варваров на «Вечный город», свободно рассуждал о готах, об их родине на севере. Знания его вполне соответствовали уровню науки того времени.

Герасимов мог с увлечением говорить и об Элии Донате, римском грамматике и риторе IV века нашей эры, ибо московский ученый составил два года назад «Донатус сиречь Грамматика и азбука…» От Доната он взял лишь форму, а на деле написал замечательную книгу о русском языке.

Можно считать, что плодом знакомства и бесед с Чьерикати был перевод печатного сообщения об открытиях Магеллана. По-русски рукопись называлась «О молукицких островех и иных многих дивных». Она появилась на Руси именно в годы посещения Герасимовым «Вечного города».

Под кровлей Ватикана в то время жил философ, историк и врач Павел Иовий Новокомский. Герасимов встречался с ним и, как я уже упоминал, видел в его портретной галерее самый первый и самый достоверный портрет Христофора Колумба. Московит подарил Иовию портрет великого князя Московского, однако главным подарком Герасимова было его участие в труде, принесшем итальянскому историку известность.

«Книга о посольстве Василия, великого государя Московского к Папе Клименту VII, в которой с особой достоверностью описаны положение страны, неизвестное древним, религия и обычаи народа и причины посольства. Кроме того, указуется заблуждение Страбона, Птолемея и других, писавших о Географии, там, где они упоминают про Рифейские горы, которые, как положительно известно, в настоящее время, нигде не существуют…»

Так написал Павел Иовий на заглавном листе своей книги. Рядом сидел Дмитрий Герасимов, разглядывая свежий чертеж космографа Баттиста Аньезе, на котором были обозначены рисунками русские города, а изображение человека, сидящего на престоле, должно было олицетворять Московское государство. Карта была составлена по рассказам Герасимова.

Стояла теплая римская осень На ученые занятия Герасимова и Павла Иовия ушло не менее трех месяцев. Иовий успел записать и сверить рассказы московского посла. Так родилась книга, автором которой несправедливо считался один Иовий.

Московия, рассказывал Герасимов, простирается от истоков Дона до самого берега Ледовитого моря, подвластного московскому князю. От великого князя уже зависят татары, обитающие в степях между Доном и Волгою. Более восточные татарские орды живут в просторах, раскинувшихся до самого Китая — «знаменитой страны на берегах Восточного океана».

Упомянув о Китае, Герасимов вспомнил Золотой Херсонес — полуостров Малакку. Послу великого князя было известно, что китайцы привозили на берега Малакки собольи меха. «Это последнее обстоятельство явно показывает, что Китай лежит недалеко от скифских берегов», — отметил Иовий, закрепляя установление новой замечательной истины. От берегов Золотого Херсонеса к Китаю и далее на север, в страну соболей, пролегала пока никем не изведанная дорога!

Рассказывая о Северной Двине, Дмитрий Герасимов убежденно заявил, что путь в Китай может начинаться от устья могучей реки.

«Достаточно известно, — записал Иовий, — что Двина, увлекая бесчисленные реки, несется в стремительном течении к северу и что море там имеет такое огромное — протяжение, что, по весьма вероятному предположению, держась правого берега, оттуда можно добраться на кораблях до страны Китая, если в промежутке не встретится какой-нибудь земли». Так изложил «доктор Павел» великую догадку русского гостя.

Герасимов впервые в Западной Европе сообщил ученому миру о лапландцах. В Ватикане, по-видимому, удивлялись, как русские управляются с этим диким народом на своей земле. Русский ученый ответил, что люди его страны считают бесполезным и бесславным для себя тревожить лопарей, жизнь которых и без того трудна и преисполнена множества лишений.

Слушая достоверные сказания Дмитрия Герасимова, Павел Иовий все же не удержался от того, чтобы не примешать старых красок к свежему и яркому повествованию, и позаимствовал у древних землеописателей легенду о щебечущих пигмеях, живущих в стране глубокого мрака за Лапландией.

Но таких мест в книге немного, и они не могут умалить значения труда Герасимова — Иовия.

Гренландия, Исландия, Лапландия, Северная Двина, Печора, снежная страна Югра… Какая широта в познании стран, прилегающих к Ледовитому морю! Оставались неизвестными лишь восточные звенья Северного пути в Китай, а путь этот можно было начинать из Атлантики, ибо сумрачный Мурманский нос (мыс Нордкап) был обойден русскими несколько раз со стороны Дании и с востока — от устья Северной Двины, как мы об этом уже говорили. После выхода книги, написанной Павлом Иовием по рассказам Дмитрия Герасимова, космограф Баттиста Аньезе начал составлять один за другим «портоланы» — морские карты, украшенные розами ветров. На этих чертежах Аньезе указывал направления океанических дорог в Азию и связывал Атлантику с Тихим океаном. Карту Московии, составленную по рассказам Герасимова, космограф включил в собрание своих любимых портоланов. На всемирной карте в атласе Аньезе показан свободный морской проход Ледовитым морем к берегам Китая.

Видения Севера, гиперборейских стран, вызванные повествованием седобородого «скифа», возбуждали интерес европейских ученых. Петр Бембо, историк, состоявший при Клименте VII, увлеченный рассказами Дмитрия Герасимова, нашел в своих старых записях сказания о людях в одеждах из рыбьей кожи. В 1508 году, гласило оно, в Немецком море была найдена лодка, в которой находились семь дотоле невиданных человеческих существ. Они жадно пожирали сырое мясо и пили кровь животных. Одного из этих людей удалось привезти в Орлеан, остальные умерли в пути… Может быть, русский, побывавший у северной оконечности Европы, разгадает тайну гиперборейцев?

Лик Московии, образ могущественной страны, уже называвшей себя Третьим Римом, был отображен в искусных рассказах московского посла. Москва, Новгород Великий и Нижний, Псков и Владимир, Тверь и Холмогоры — все это он описал подробно и обстоятельно. Герасимов гордился походами на Казань, путешествиями в страну югров и вогуличей, где, московские кречетники ловили белых как снег соколов на вершинах недоступных гор. Дивную страну соколиных угодий Аньезе впервые обозначил на своем чертеже осенью 1525 года.