Читаем без скачивания Иван Царевич и Серый Волк - Сергей Шведов

До безопасного местечка пришлось ещё минут пять месить грязь ногами, подрагивающими от напряжения. Царевич похвалил себя за то, что предусмотрительно обул резиновые сапоги, а больше хвалить себя было не за что, поскольку только законченный идиот мог среди ночи отправиться на забытый Богом пустырь ради сомнительного удовольствия заработать простудное заболевание с возможным прострелом в поясницу. Ибо свежий осенний ветерок чувствовал себя на пустыре более чем вольготно, и Царевич, разгорячившийся было после выпитой водки, очень быстро осознал, что погодные условия ныне гораздо хуже, чем он о них думал. Даже застёгнутая на все замки куртка не спасала, увы, охотника за привидениями от сырости и холода.

«Безопасное местечко» оказалось канализационным колодцем, от которого к тому же пованивало то ли псиной, то ли еще чем-то, того же уровня ароматности. Царевич, было, заартачился лезть чёрт-те знает куда, но Кляев уже нырнул под землю и шипел оттуда рассерженным селезнем. Спускаться в городскую клоаку было глупо, но стоять на ветру ещё глупее, а главное холоднее. Иван, поругиваясь сквозь зубы, начал спуск. Кляев услужливо подсвечивал ему фонариком.

«Бункер» оказался куда более удобным и оборудованным местом, чем Царевич ожидал. Запашок, конечно, имелся, но под ногами не хлюпало, выложенные кирпичом стены были на первый взгляд чистыми, да и не дуло здесь, как не без удовольствия отметил Иван, присаживаясь на предложенный Кляевым ящик.

– Если нам перекроют путь наверх, то уйдём подземными коммуникациями, – обнадежил Василий.

Царевич никуда бежать не собирался, но и возражать Кляеву не стал: ну хочется человеку поиграть в сыщики разбойники, так пусть себе. Иван с удовольствием припомнил, как лет двадцать пять назад шастал по пустырю и под ним в поисках приключений. Ещё до Иванова рождения на этом пустыре собирались что-то строить. Одни говорили – военный объект, другие – овощехранилище. В результате не вышло ни того, ни другого, к радости бродячих собак и мальчишек с окрестных улиц.

Царевич взглянул на часы, время «ч» приближалась, но никакого азарта он не почувствовал, зато почувствовал облегчение. Долго ему в подземелье сидеть не придётся, ещё минут пятнадцать от силы и можно будет с чистым сердцем отправляться домой.

– Люк закрывать будем? – спросил Кляев. – Зачем? – удивился Царевич. – Ещё задохнемся, чего доброго. – Не задохнёмся, здесь есть обзорное оконце.

Бункер был оборудован что твой дзот, только пулемёта не хватало. Похоже, мальчишки постарались. Иван, от нечего делать, уставился в это оконце, но ничего примечательного не увидел. На пустыре явно никого не было, иначе собаки подняли бы громкий лай.

Царевич вновь присел на ящик, а Кляев остался стоять часовым у открытого люка. Иван ему не препятствовал. Прислонившись спиной к кирпичной кладке, он, кажется, задремал, во всяком случае, громкий Кляевский шепот не сразу дошел до его сознания:

– Вот они.

Между прочим, это могли быть вовсе не «они», а просто праздношатающиеся придурки, озабоченные поисками пристанища для ночи любви под жестяной автомобильной крышей, однако Царевич все-таки поднялся с нагретого места и приник к щели. Машина остановилась, не доезжая буквально двадцати метров до открытого люка. Фары ее светили чуть в сторону, и Кляев мог чувствовать себя почти в полной безопасности, о Царевиче и говорить нечего – его подъехавшие обнаружить никак не могли. Следом за первой машиной подкатила вторая, потом третья, возможно была и четвёртая, но Царевич её видеть не мог по причине ограниченности обзора. Зато он очень хорошо видел, как с противоположного конца пустыря втягивается целый табун железных коней. Такое обилие средств передвижения в месте необорудованном для стоянки могло показаться странным кому угодно, и Царевич не был исключением в этом смысле. По тому как машины выстроились друг против друга натасканными шавками, можно было предположить, что драка, если таковая случится, будет нешуточной. Дверцы машин устрашающе хлопали, выплёвывая одного за другим пассажиров, лиц которых Царевич не различал, зато он отчётливо видел стволы в их руках, и не только пистолетные, но и автоматные.

– Крутая разборка намечается, – Кляев на всякий случай прикрыл люк и теперь озабоченно сопел носам в плечо Царевичу. – Того и гляди, гранатами швыряться начнут.

От враждующих лагерей отделилось по силуэту. После того как силуэты сблизились буквально в нескольких метрах от обзорного окошка, Царевич без труда опознал женщин. Обе были затянуты в кожу и обуты в сапоги с ботфортами до самых бёдер. Кожа блестела и переливалась в свете автомобильных фар, а сапоги устрашающе брызгали грязью в сторону незадачливых наблюдателей.

Диалог милые дамы начали с отборного мата, не содержащего в себе практически никакой информации, но шокировавшего интеллигентного Царевича, который никак не предполагал обнаружить чудовищный цинизм в роскошных и ещё недавно желанных телах. Ругались Верка с Наташкой, и уж, конечно, Царевич, прекрасно знавший обеих, никак не мог обознаться на их счёт. Беседа протекала столь напряжённо, а эмоции выражались столь визгливо, что Иван не сумел уловить суть разногласий, разведших милых женщин по разные стороны баррикады. Речь шла всё о тех же молодильных яблоках и способах их доставки. Кажется, Верка упрекала Наташку, что та перехватывает её поставщиков, а Наташка яростно отругивалась, грозя взнуздать какого-то Веркиного жеребца и заставить его живую воду возить. Что это за жеребец и откуда он должен возить воду, Царевич так и не понял, ему помешали молнии, хлестнувшие едва ли не по глазам. Иван невольно зажмурился и отшатнулся, а когда вернулся к щели, вокруг уже царил ад кромешный.

Враждующие стороны палили друг в друга из автоматов и пистолетов с такой интенсивностью, что смолкли даже собаки, вой которых сопровождал действо с появления первой машины на арене битвы.

Кто-то куда-то бежал, кто-то вскрикивал и падал, прошитый очередью, а Царевич никак не мог поверить, что все это происходит на самом деле, а не в дурацком боевике из тех, что показывают по телевидению на сон грядущий.

Стоявшие в хвосте иномарки, притушив фары и жалобно урча моторами, выходили из боя, стрельба затихала. Три машины пылали факелами, освещая пустырь. Ошалевшие зрители долго молчали, пытаясь привести в порядок чувства, раздрызганные жестоким зрелищем. – Вот стервы, – обрел, наконец, дар речи Царевич. – Более чем, – подтвердил вывод старого друга Кляев.

В подземном бункере отчетливо пахло гарью. Царевич попробовал открыть люк, но тот не поддавался. Помощь Кляева не повлияла на общую ситуацию, люк заклинило до полной безнадёжности. В довершение всех бед послышался вой милицейской сирены буквально в сотне метров от бункера, после чего у Царевича напрочь отпала охота выбираться на свет божий, и он вернулся к смотровому оконцу.

Милиции понаехало с избытком, Иван насчитал пять Уазиков канареечного цвета но, возможно, их было больше. Люди в камуфляже заполнили весь пустырь и принялись сноровисто грузить ещё не остывшие трупы в подлетевшие фургоны скорой помощи. Если судить по звуку, то над пустырём кружили вертолёты. Правоохранители действовали с размахом, вполне сопоставимым с произошедшим несколько минут тому назад побоищем. Горевшие машины были погашены в мгновение ока, после чего остатки забугорной роскоши были погружены с помощью вертолётов в КАМАЗы и вывезены с пустыря в неизвестном направлении. – Умеем работать, когда захотим, – одобрил действия камуфляжей Кляев.

Руководил правоохранителями здоровый мужик, в котором Иван не сразу, но опознал недавнего знакомца Вадима Гораздовича Матерого. Надо сказать, что дело свое фсбшник знал: не прошло и получаса, как заваленный трупами и покорёженным металлом пустырь обрел первозданно-невинный вид. Пocлe чего с пустыря укатили и камуфляжи.

– А как же следственные действия? – задумчиво проговорил Кляев. – Замеры грунта, опросы свидетелей.

– Где ты видишь свидетелей? – удивился Иван.

– А хоть бы мы с тобой.

Царевич в свидетели не стремился, давать показания против жены, пусть и бывшей, ему не хотелось. Кляев же, опознавший в амбале своего следователя, рвался исполнить гражданский долг. Ваську прямо-таки распирало от возмущения. В принципе Царевич его чувства разделял. Действительно, чёрт знает что делается: две стервы устроили форменный бой в центре города, ну пусть не совсем в центре, но всё равно. Кляев насчитал два десятка трупов. Царевич настаивал на пятнадцати, но как ни крути, вина Верки тянула на пожизненное заключение, по меньшей мере.

– Как хочешь, Иван, а я это безобразие вот так просто оставить не могу.

Царевич с другом не спорил: одно дело, если две молодящиеся дамы, вцепившись друг другу в волосы, выясняют отношения во дворе или в подъезде, и совсем другое, когда в результате этих выяснений остаётся гора трупов. Впрочем, трупы-то как раз вывезли. Вот только вывозили их столь поспешно, словно следы заметали. Васька-то был прав в оценке действий правоохранителей: если брать масштаб преступления, то следователи должны были тут, по меньшей мере, сутки землю рыть. А эти уложились в полчаса. Какие-то не наши темпы. Конечно, следователи могут сюда ещё вернуться с рассветом, но Царевича не покидало ощущение ненормальности происходящего. Всё вроде бы происходило как в жизни, и стрельба была вроде натуральной, и запах гари ощущался до сих пор, и милицейские сирены выли как на солидных похоронах, но было и ещё что-то трудноуловимое, мешавшее Царевичу поверить в только что увиденный кошмар как в реальность. – Ты новости по телевизору посмотри, – посоветовал Кляев. – Там и не такое увидишь. Живём как в Голливуде.