Читаем без скачивания За "базар" отвечу - Валерий Карышев

На следующий день многие газеты вышли с подробными комментариями по поводу вчерашнего инцидента. Несколько статей были посвящены курганцам.

Я узнал из них, что курганская группировка начала действовать в Москве в начале девяностых годов. Сначала они работали с ореховским авторитетом Сильвестром, но после его гибели они ближе сошлись с коптевской группировкой, осваивая постепенно Москву. Далее в статье говорилось, что один из курганцев находится в больнице и шансов на его выздоровление практически нет.

В этот же день мне позвонил неизвестный человек и сказал, что Виктор тяжело ранен, находится в больнице и очень просил, чтобы я к нему приехал как адвокат.

Я приехал в больницу и поднялся на этаж, где находился Виктор. Там я сразу увидел, что возле его палаты дежурят вооруженные милиционеры. Я предъявил свое удостоверение, показал ордер. Они сказали, что они этот вопрос решить не могут и что мне надо связаться с начальством. Пока же пропустить меня они не могут. Я обратил внимание, что в палате Виктора кто-то находится. Я поинтересовался этим. Милиционеры сказали, что идет допрос.

— Вот видите! Раз идет допрос, значит, я должен войти.

— Нет, мы ничем вам помочь не можем. Вам необходимо ехать к нашему начальству.

Я узнал, что дело стала вести Краснопресненская прокуратура. Через некоторое время я был в здании прокуратуры. Найдя следователя, я узнал от него, что Виктор находится в тяжелом состоянии. В него угодило несколько пуль, а одна даже затронула голову. И сейчас у меня нет никакой возможности разговаривать с ним, как объяснил мне следователь.

— Но вы не волнуйтесь, мы выставили охрану, и никто к нему близко не подступится, — сказал он мне.

Почти каждый день я либо приезжал в прокуратуру, либо звонил туда. Иногда я наведывался в больницу. Все оставалось по-прежнему, стояла охрана, которая никого не пропускала. Вскоре я узнал, что оперативные работники все же допрашивали Виктора, который ничего толком сказать не мог, кто в него стрелял и почему это случилось. Хотя, конечно, можно было легко догадаться, что цель была одна — его смерть.

Примерно через неделю, когда ему стало лучше, я стал настаивать на личной встрече. Но следователь опять мне отказал по той причине, что он проходит как свидетель по этому инциденту и, следовательно, адвокат ему не положен. Хотя, как он сказал, может быть, он будет подозреваемым.

— Подозреваемым в чем — в собственном убийстве? — съязвил я.

— Нет, — сказал следователь, — наверное, есть что-то еще.

Через несколько дней я все же получил возможность пройти в больницу к Виктору. Когда я подъезжал, то заметил, что у входа стояли несколько молодых людей. У многих были рации. Кто-то мне кивнул, помахал рукой. Я понял, что это личная охрана Виктора.

Поднявшись на знакомый уже мне третий этаж, я обратил внимание, что у двери его палаты снята охрана.

Зайдя в палату, я увидел следующее: в одиночной, хорошо оборудованной палате на койке лежал Виктор. Голова у него была перебинтована. Он находился под капельницей. Виктор слабо улыбнулся мне. Он попытался поднять руку для приветствия, но, видимо, из-за боли не смог этого сделать. Я подошел к нему, сказал:

— Ну как дела?

— Ничего, — ответил Виктор. — Слава богу, жив остался.

Далее мы с ним поговорили немного, вспоминая тот злополучный вечер. Я сказал ему, что возле палаты снята милицейская охрана.

— Я в курсе, — сказал он, выдавливая из себя каждое слово с трудом. — Меня пока охраняют.

Далее он сказал мне, что очень опасается за свою жизнь, потому что, вероятно, уже многим известно, что он остался жив, и те же убийцы вновь попытаются его ликвидировать.

— Я думаю, что в ближайшее время уеду куда-нибудь за границу на лечение.

Через несколько дней я узнал, что Виктор покинул больницу. Долгое время о нем ничего не было слышно.

С того злополучного вечера 22 ноября прошло почти два месяца. О курганских я почти забыл, пока не наступило 25 января 1996 года. Из газет и телевизионных сообщений я узнал, что на улице Алабяна, около магазина «Джип», что находится недалеко от «Сокола», убиты три курганца — Пересадило, Суринов и Кузнецов, которые приехали в магазин на «БМВ-540».

Пересадило и Суринов вошли в магазин, а Кузнецов остался ждать их в машине. Через несколько минут к «БМВ» подошли три кавказца, один из них вытащил револьвер и через боковое стекло три раза выстрелил в Кузнецова. Убедившись, что пули достигли цели, убийцы вошли в магазин, где расстреляли в упор Пересадило и Суринова.

Несморя на то что в магазине находилось несколько покупателей и продавцов, никто из них не пострадал. Преступники благополучно вышли, сели в припаркованный рядом «Мерседес-500» и скрылись в неизвестном направлении. Розыск убийц ничего не дал.

Потом следователи выдвигали несколько версий. Одни предполагали, что это месть воров в законе, которые вынесли приговор за убийство своих друзей Солоником, так как Пересадило был тесно с ним связан, другие отрабатывали версию, что курганцы поссорились накануне в одном из казино с кавказцами и те решили разобраться с ними. Тем не менее неприятности стали преследовать курганцев одна за другой.

После отъезда Виктора я практически потерял связь с курганцами. Однажды, правда, мне позвонил человек, назвавшийся другом Виктора, и попросил выполнить просьбу, с которой ко мне обратился Виктор. Видимо, он звонил из-за границы. Пропал Евгений Присыпкин (фамилия изменена), в Строгино.

Евгения Присыпкина я немного знал, видел его несколько раз. Это был достаточно плотный парень тридцати лет, не робкого десятка — мастер спорта по вождению.

Обстоятельствами его пропажи мне пришлось заняться по просьбе Виктора.

Вскоре я узнал, что накануне пропажи Присыпкин поставил свой «Мерседес» на одну из стоянок в Строгино и кому-то позвонил с мобильного телефона. После этого его след теряется. Вероятно, он домой не попал.

Я выехал в близлежащее отделение милиции, которое обслуживает район Строгино. Таких было два. В одном из них я нашел знакомого следователя, с которым вел одно из уголовных дел, и попросил его о помощи. Но следователь сказал, что для официальной помощи необходимо, чтобы кто-нибудь написал заявление. Вскоре такое заявление был написано. Было возбуждено уголовное дело, стали отрабатывать версии, кому мог звонить Евгений в последнее время.

По распечатке телефонных разговоров, звонил он своей любовнице, к которой намеревался зайти, но почему-то не зашел. Милиция отрабатывала впоследствии несколько версий. Возможно, в этом был замешан муж любовницы, который вернулся накануне из зоны, могли быть личные счеты.

Но потом труп Евгения нашли на Новорижском шоссе. И, как показало следствие, убит он был враждующей группировкой, говорят, бауманской.

Время шло. Однажды, в сентябре 1996 года, в новостях я услышал, что на улице Твардовского, в доме 31 произошел мощный взрыв, превративший шахту лифта в груду развалин. Взрывной волной на первых этажах выбило окна и двери. Жильцы вызвали милицию, пожарных.

Когда милиционеры приехали на место происшествия, то их было человек пятьдесят. На лестничной площадке первого этажа они нашли раненую женщину. У нее была закрытая черепно-мозговая травма, повреждены глаза. В лифте были обнаружены останки мужчины. Взрывом его разорвало на куски. Потом выяснилось, что погибшим был Александр Привалов, по документам, житель Архангельской области, который со своей подругой снимал в этом доме квартиру.

Тогда я не придал значения этому делу, хотя земляком Привалова был мой тогдашний клиент Федор С., который тоже был из Архангельска. Федор С. — я напишу о нем отдельно позже — подозревался в убийстве еще одного архангельца, уголовного преступного авторитета по кличке Пакет.

Расследованием этого дела, помимо прокуратуры, активно занялся антитеррористический центр ФСБ. Практически это было началом крупномасштабной операции правоохранительных органов против курганской группировки.

Но я тогда не мог знать, что свидетелем по этому взрыву на Твардовского, 31, искусственно буду притянут и я. И дальнейшие события в декабре этого же года близко коснутся меня.

Спустя несколько недель курганские меня потревожили вновь. Опять попался Паша Зелянин, которого я освобождал из Центра международной торговли, и Эдик П. Они ехали на своей машине по Мичуринскому проспекту, ночью. Неожиданно им навстречу выскочил красный джип и перерезал им дорогу. Паша и Эдик П. вышли из машины.

У Павла был газовый пистолет. Но в машине оказались работники спецслужб. Между ними завязалась потасовка. Ребят быстро скрутили и доставили в ближайшее отделение милиции в Крылатском. Там было возбуждено уголовное дело на предмет хранения оружия, так как на следующий день рабочие нашли пистолет «смит-и-вессон» и принесли его в милицию. Подозрение пало на Павла Зелянина и Эдика П.