Читаем без скачивания Рысь в капкане - Михаил Зайцев

– Скоро… кхе… узнаем. Ухо прозвонится… эк… кхе… бля! Пошли в ту комнату, балкон откроем… кхе… Продушимся… Связали его грамотно?

– Без вариантов! Гуля, у меня напряг, соседи могут стукнуть, что у нас стреляли.

– Остынь… кхе… Мало, что ли, пацаны хлопушек в подъездах грохают? Экхе… Пошли, бля, на балкон… быстрее!

Только через двадцать минут Виктор смог наконец вздохнуть относительно свободно, но глаза все равно отказывались открываться, и ручейки слез не смягчали жгучей рези под веками. В уши же будто ваты напихали. Вдобавок ко всему веревка врезалась в кожу, пережала артерии, и онемевшие кисти рук покалывало иголочками, а ноги ниже колен и вовсе потеряли чувствительность, словно отмороженные. Как положили его мордой в пол, так он и лежал, не в состоянии пошевелиться, полуслепой-полуглухой. Ближайшее будущее рисовалось теперь совсем уже в мрачных тонах, и Виктор старался о нем не думать, но ничего не получалось. Мысли одна другой печальней плодились как тараканы, на душе было погано, и единственное, чего он сейчас желал, так это чтобы скорее позвонил Лопоухий и удостоверил наконец его личность. Тогда ситуация хоть чуточку, но все же станет полегче…

Он скорее почувствовал, чем услышал, как рядом скрипнули половицы. Травмированные барабанные перепонки не без труда уловили вкрадчивый голос Гули:

– Внимательно меня слушай, КОСТЯ! Звонил Лысый. На той хате, ключи от которой ты нам сдал, братков ждала засада. Ухо мочканули сразу насмерть, Лысый сейчас баранку грызет, напрягается «мерс» с хвоста сбросить. Водила он на пять, но твои дружки ему уже крыло из «калаша» подранили, и скоро он догонит Ухо по дороге в рай. Такой вот расклад, КОСТЯ! Развел ты меня круто. Веришь, я уже тебя реально за лоха Витю держал. Липа, покойник, нес, что ты классный кидала, но он же, Липа, меня и попутал, божился, на мокрое тебе слабо двинуть. Ошибся, царство ему небесное. И от нас ты, мокрушник, чуть не сдернул. По типу, закосил под лохатого, послал бойцов на засаду, а сам влегкую двинул моих пацанов резать. Обломался ведь ты по дури, торопыга. Надо было уж валить нас всех, а потом ноги делать. Поспешил… Помнишь, братила, я просил не дуть мне в уши? Чем беспредел разводить, поимел бы с ровней конкретный базар по понятиям – глядишь, и разошлись бы добром… А теперь поздно. Готовься к смерти лютой. Я свой авторитет держу и в полных правах тебя, Костя, опустить реально по понятиям. Въезжаешь? Есть тебе что ответить перед смертью?

– Погоди, Гуля, я только что понял, клянусь, только что… въехал! – Виктор старался говорить спокойно, уверенный, что, если начнет истерить, все пропало, бандиты ему не поверят. Но, несмотря на все старания, голос его самопроизвольно срывался на крик. – Гуля! Я совершил ошибку! Не рассказал о странностях в моей квартире! Когда я сегодня туда заходил – уже после того, как побывал в лаборатории и возле дома Мышонка, – заходил, чтобы выяснить адрес Кости, там… Черт! Ты все равно мне не поверишь!.. Короче, я сразу не врубился, испугался, навыдумывал всякой ерунды, дьявольщины всякой… И вот только сейчас, честное слово, всего секунду назад, я понял, что не было никакой мистики! Это меня дома поджидали убийцы, понимаешь?! Они ждали меня – ВИКТОРА СКВОРЦОВА! В лаборатории кончили Екатерину и профессора, я же тебе рассказывал! А меня-то они там не застали, понимаешь?! И поехали ко мне домой! Проникли в квартиру, хрен их знает как, думали, она под охраной, позвонили на пульт… Черт! Я плохо рассказываю, ты не поймешь! Я и сам некоторые детали объяснить не могу, только знаю, они ждали меня дома, потом ушли и снова вернулись, когда я уже ушел! Понимаешь?! Блин, не могу хорошо, складно объяснить… но пойми же ты, ради Бога, они вернулись, и случайно на них напоролись твои бойцы! Случайно! Все это – цепь трагических случайностей! Я не Костя, я – Виктор Скворцов, это на меня, а не на твоего Лопоухого устроили засаду! Меня хотели убить, понимаешь?!.

– Не ори! Я все понял. Снова разводишь меня, Киска, непонятки сочиняешь нескладные, жить хочешь…

– Гуля! Да пойми же ты: убьешь меня – и Костю не найдешь, и напорешься на тех, что кончили наших и твоего Лопоухого! Они же не успокоятся, пока меня не найдут! Все сотрудники лаборатории – одинокие люди, и все убиты! Господи, я только сейчас понял – они и подбирали нас на работу по этому принципу! Нас нанимали, чтобы убить! Зачем?.. Не знаю. Но пойми же ты, дурья башка, пока они меня не найдут, не успокоятся!

– Пугаешь! На понты берешь. Вот что я тебе конкретно скажу, Костя: хер я чего в твоем базаре догнал, а ухи мои уже завяли, и пора выключать радио!

Гуля схватил пленника за волосы, запрокинул ему голову так, что хрустнули шейные позвонки, и с силой запихнул ему в рот скомканную тряпку.

– Развести меня больше, Костик, не получится, – многозначительно изрек он. – Ты свое в этой жизни реально уже отговорил. Слушай теперь, что дальше будет. За просто так мне тебя мочить в падлу. Дохнуть будешь долго и с затеями. Первая серия – паяльник в жопу… А ну, пацаны, заголите ему очко, пока я за инструментом схожу!

Две пары рук заелозили по спине Виктора, пытаясь сквозь веревки вытащить одежду.

– На хер штаны снимать? – спросил юный голос.

– А как тогда? – переспросил другой.

– А пером по шву распорем на жопе, и все дела!

– Грамотно… Только перо поганить западло.

– Жаба душит?

– По типу того. Я, конкретно, свое перо за сто гринов у Липы брал.

– Тогда давай его собственным нерусским ножиком.

– Ха! Ухо его присвоил… Слышь?! В дверь звонят!

– Гуля откроет.

– Кто бы это мог быть, а? Может, Лысый?

– Навряд. Лысый хвосты рубит. Минут десять как с Беговой звонил. Лысый далеко.

– Схожу-ка гляну, чисто для подстраховки.

– Хитрожопый ты, бля! В падлу чухаться об чужую сраку, вот и линяешь! Вместе пойдем! Этот реально не свинтит и голос подать не сможет – на случай, кто чужой зашел. Пошли!

Виктор где-то читал, что приговоренного к смерти перед казнью охватывает полнейшее безразличие к близкой кончине. Тогда он еще очень этому удивился. Да и откуда автор мог достоверно знать чужие мысли и чувства? Даже если с ним поделился опытом человек, в последнюю минуту получивший помилование, ведь он же не знал, что бывает в самые последние секунды, когда нажимаются курки или со свистом рассекает воздух нож гильотины?

Виктор весь обратился в слух. Уши все еще были заложены, но других способов контакта с окружающим миром у него просто не было.

Похоже, в прихожей свалился на пол какой-то предмет. Объективно оценить или хотя бы предположить, что упало, Виктору не удалось – слуховой аппарат мог сейчас запросто и обмануть, – однако в глубине души зарделась искорка надежды. А вдруг произошло чудо и это свалился кто-то из бандитов? Вдруг пришли те, кто его спасет? Однако проклятая привычка к логическому мышлению тут же заглушила эту слабую искорку. Кто, собственно, может его спасти? Милиция? Добропорядочные граждане увидели разбитое окно, услышали выстрел и вызвали милицию? Могло такое случиться? Вполне. Только вряд ли на «сигнал от населения» отреагирует спецподразделение. Каламбур! В лучшем случае притащится участковый, давно прикормленный местными бандюгами, и, переминаясь в прихожей, как дворник из старого советского фильма про наше дореволюционное прошлое, удовлетворится устными заверениями Гули: мол, «все в порядке, служивый», – да долларовой бумажкой низкого достоинства. Если кто и нагрянет «реально» крошить бандитов, так это такие же другие бандиты или та самая мафия, которая неизвестно почему подписала смертный приговор всем сотрудникам безобидной научно-исследовательской лаборатории. По крайней мере есть надежда, что его просто убьют – без пыток, без мучений, что в общем-то не так уж и мало…

В прихожей снова грохнуло. И что-то (или кто-то?!) упал. Вроде бы Виктор расслышал даже слабый вскрик. Во всяком случае, через несколько минут в комнату вошли, судя по всему, двое.

Стук каблуков по полу, скрип паркета, неприятное шарканье – словно кто-то приволакивает ногу. Виктор затаил дыхание, чтобы хлюпающий нос не мешал слушать.

– Во-от… о-он, Ко-стя… – Жесткий голос Гули звучал сейчас прерывисто, с придыханием. – От-тпусти-те ме-еня, мне-е оч-чень боо-ольнооо… Ааай!!!

Гуля вскрикнул, вернее, не вскрикнул, а пискнул, и в этом жалком писке было столько животного ужаса, что по парализованному веревками телу Виктора пробежали судороги страха.

Почти рядом с ним рухнуло чье-то тело. Еще какое-то время пальцы упавшего скребли по паркету, а ноги отбивали частую яростную дробь. Потом все затихло, и еще через минуту снова послышался стук каблуков, и кто-то уже подходил к нему.

Хруст суставов – и некто на каблуках присел возле немой и незрячей головы Скворцова. Смутно знакомый женский голос прозвучал четко, и в нем слышалась откровенная досада:

– Тоже мне, Костя! Я тебя и знать не знаю…