Читаем без скачивания Гобболино — ведьмин кот - Урсула Уильямс

В полдень к Гобболино подошел капитан.

— Гобболино, мой милый котенок, — сказал он ласково, но очень торжественно и твердо. — Пришло нам время расстаться. Мои матросы отказываются выходить в море, пока ты на борту. Они опасаются, что ты навлечешь на них новые неприятности или что морская ведьма будет мстить из-за тебя всей команде. На свете есть капитаны, Гобболино, и есть экипажи, которые никогда не берут в море кошек: они считают, что кот на борту приносит несчастье. Здесь, на «Мери Мод», мы так не думаем. Но ведьмин кот — это уже чересчур! Ведьмин кот — это совсем другое дело!

Гобболино кивнул и ответил: «Есть, капитан», хотя на глаза ему навернулись слезы при мысли о том, что придется покинуть своих добрых друзей и корабль, который уже начал казаться котенку родным домом.

Глава 11. Маленькая принцесса

Гобболино был очень растроган тем, что сам капитан сел на весла и отвез его на берег в спасательной шлюпке.

Когда лодка ткнулась носом в серебристый песок и котенок из нее выскочил, матросы с борта «Мери Мод» пожелали ему удачи, но у него не хватило духу обернуться на корабль, который поднимал паруса без него.

Так что Гобболино отважно затрусил вперед, он не оглядывался и так старался не расплакаться, что едва понимал, куда идет, а когда опомнился, то понял, что оказался в городе. Город был, наверное, очень большой, потому что суета и толчея на улицах сильно мешали идти даже такому ловкому и проворному котенку, как Гобболино.

Он то путался в чьих-то ногах, то выскакивал из-под самых колес, но после особенно сильного пинка по ребрам наконец решил, что ему будет куда безопаснее путешествовать поверху.

Один прыжок — и он взлетел на гребень высокой стены, еще один — и вот он среди дымовых труб. Тут он вздохнул с облегчением и продолжил свой путь уже по крышам.

Добравшись до окраины города, он решил влезть в широкую трубу, которую принял за водосточную, и съехать вниз.

Так я снова окажусь на земле, сказал себе Гобболино. Я уйду подальше от города, пойду по сельским дорогам и, надеюсь, смогу найти место, где меня встретят приветливее, чем здесь.

Но Гобболино ошибся, он прыгнул не в водосточную трубу.

На самом деле он провалился в дымовую трубу королевского дворца.

Вниз, вниз, вниз по узкой и темной трубе летел Гобболино, он падал, как войлочный мяч, и становился все чернее, потому что собирал на себя все больше и больше сажи.

Бух! — это Гобболино наконец-то плюхнулся на что-то твердое и выпрыгнул наружу как раз в ту секунду, когда тоненький голос, звенящий, как серебряный колокольчик, проговорил:

— Ой-ой-ой! Что это так грохочет в дымоходе?

Гобболино раскрыл свои прекрасные голубые глаза и огляделся. Такой чудесной комнаты ему еще не доводилось видеть — казалось, даже ее стены сделаны из тончайших кружев и розовых лент.

А посреди комнаты стояла белоснежная кровать, и, приподнявшись в ней, на Гобболино смотрела маленькая девочка. Ее золотистые кудри охватывала крошечная корона, на розовом стеганом одеяле было разложено множество игрушек и кукол, на шелковых подушках лежали книги и настольные игры, огромные букеты окружали кровать. Но худенькое бледное личико девочки осталось печальным даже тогда, когда при виде Гобболино она от изумления широко раскрыла глаза.

Котенок сразу догадался, что перед ним принцесса.

— А-а… — сказала маленькая принцесса. — Да ты же котенок, а таких прекрасных голубых глаз я еще никогда не видела! Котик мой милый! Котик красивый! Подойди поближе, я хочу поговорить с тобой и погладить твою мягкую шерстку. Иди сюда и скажи, как тебя зовут и как ты оказался в моей каминной трубе.

У девочки был такой добрый и приятный голос, что Гобболино сразу же вскочил к ней на постель, совершенно забыв, что лапы у него в саже и оставляют повсюду черные следы.

— Зовут меня Гобболино, Ваше Высочество! — воскликнул он. — Я пришел в город, и за мной погнались мальчишки.

А затем, потому что руки у девочки были такими ласковыми, голосок — таким нежным, а его собственное сердце — таким одиноким и неприкаянным, котенок стал рассказывать принцессе всю свою историю с самого начала. Девочка ласково поглаживала его, она сочувственно вздыхала или спрашивала, что было дальше, каждый раз, когда котенок делал паузу, а когда он кончил говорить, сказала:

— Бедный ты мой Гобболино! Откуда в людях столько глупости и жестокости? Я этого понять не могу. Но больше тебе не придется ни печалиться, ни страдать от одиночества, потому что я хочу поселить тебя здесь, ты останешься у меня навсегда и тебя будут называть «Гобболино — королевский кот».

В эту минуту открылась дверь и в комнату вошла няня принцессы.

При виде Гобболино она от ужаса всплеснула руками.

— Ваше Королевское Высочество! Как этот грязный котенок попал к вам в кровать? — воскликнула она. — Я точно помню, что заперла все двери! Я точно помню, что закрыла на защелку все окна! Не мог же он вывалится из каминной трубы!

— Он и в самом деле вывалился из каминной трубы, — ответила маленькая принцесса. — Зовут его Гобболино, он будет моим котом и останется у меня навсегда.

— Посмотрим, что на это скажет ваш доктор, — язвительно возразила няня и сдернула с кровати розовое шелковое покрывало, сплошь покрытое черными отпечатками кошачьих лап. — А вот он как раз и идет. Я слышу его шаги на лестнице.

Королеский врач был очень круглый и очень розовый. Он вошел в комнату, сияя улыбкой, как майское солнце, и принцесса в одну секунду уговорила его, чтобы он разрешил Гобболино остаться при ней навсегда.

— Как только он появился, мне сразу стало намного лучше, — сказала врачу принцесса. — Но если вы его прогоните, то я уверена, что мне сразу станет намного хуже.

— А как же все эти игрушки, куклы и книжки с картинками, которые я прописал вам вместо лекарств? — спросил доктор. — Разве от них вам не стало лучше?

— Они же не живые, — сказала принцесса. — С ними мне было так же одиноко, как и без них.

Итак, Гобболино остался у принцессы, он дневал и ночевал у нее в комнате, и кто из двоих был от этого счастливее, сказать трудно.

О Господи! — иногда говорил себе Гобболино, сидя на подоконнике и глядя вниз на многолюдную улицу. Надо же, и это я, тот самый котенок из ведьминой пещеры, которого все чурались и презирали, это я поселился здесь, в королевском дворце, и, кажется, останусь в нем навсегда. Ох, что бы на это сказала моя мать? А моя сестричка Сутика? О Господи! Да кто бы в это поверил?

Он изо всех сил развлекал маленькую принцессу и делал все, чтобы девочка была счастлива. Она так долго болела и лежала в постели, что почти забыла, как можно чувствовать себя хорошо, но теперь, когда Гобболино болтал с ней, рассказывал ей занятные истории и сказки и показывал фокусы, на щеках у девочки стал снова проступать румянец.

Когда котенок рассказывал принцессе о том, что случилось с маленькими братьями и с каретой лорд-мэра, она воскликнула:

— Когда-нибудь я снова сяду в карету!

А когда он рассказывал о своих друзьях — моряках с «Мери Мод», она воскликнула:

— Когда-нибудь и я поеду к морю!

Кроме того, Гобболино часами сидел на подоконнике и рассказывал принцессе, что происходит внизу, на улице.

Иногда под окно приходили бродячие музыканты, и тогда Гобболино описывал принцессе, как хорошо они играют и какая толпа собирается вокруг них, а девочка просила, чтобы их привели в ее спальню, и они играли для нее самые свои нежные мелодии.

А как-то на улице появился дрессированный медведь, он был такой неуклюжий и забавный и выделывал такие смешные трюки, что Гобболино от хохота едва не свалился с подоконника, а маленькая принцесса успокоилась только тогда, когда медведь и его поводырь поднялись к ней в детскую, хотя ее родители, няня, слуги и даже доктор сделали все, чтобы этому помешать.

В комнате у принцессы оказывался то продавец цветов со своей желтой, розовой, зеленой, фиолетовой, голубой — разноцветной, как радуга, корзиной, то акробат, умевший не только стоять на руках, но и ходить на них по полу, то жонглер, у которого вокруг головы летало двенадцать стеклянных шариков, а на носу в это время вращалась тарелка.

Принцесса больше не скучала. На щеках у нее расцвели розы, глаза блестели.

Ее няня, доктор и родители не могли на нее нарадоваться.

— Скоро она будет бегать, как все дети, а потом сможет поехать в школу, вернее, в пансион, как и положено королевской дочери, — говорили они друг другу.

— А мне можно будет взять с собой Гобболино, когда я поеду в этот пансион? — спросила маленькая принцесса.

— Ну разумеется, нет, — ответили родители, няня и доктор, которых этот вопрос, по-видимому, сильно шокировал. — Ты там будешь так занята, что у тебя не останется времени на игру с кошкой.