Читаем без скачивания Война и миф. Расширенное и дополненное издание - Михаил Викторович Зыгарь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он усадил меня за стол, я предложил ему посидеть со мной. Абу Фарук извинился: ему нужно обслуживать посетителей, но если выдастся свободная минутка… Выполнив очередной заказ, он подошел ко мне, поговорил со мной минуту-другую, а потом опять побежал за чаем для кого-то из вновь пришедших. Наше общение затруднялось еще и тем, что у Абу Фарука почти не было зубов, поэтому говорил он очень неразборчиво – приходилось все время переспрашивать.
– А правда, что президент когда-то жил в этих краях? – осторожно начал я.
– Ну конечно, у него же здесь жили дядя и тетя – он к ним переехал из Тикрита. Здесь он неподалеку и в школе учился.
– А чем занимался Саддам в то время?
– Да чем мы тогда занимались… Время было бедное, особо не погуляешь, бегали купаться все время сюда, даже и спали на берегу, – рассмеялся Абу Фарук.
О любви Саддама к плаванию в Ираке ходили легенды. Поговаривали, что, уже став президентом, он любил переплывать Тигр наперегонки с купающимися мальчишками – и каждый раз-де приплывал первым. Последние 10 лет он, правда, прилюдно уже не плавал. Но судя по виду, открывавшемуся с багдадской телебашни, любовь к заплывам на дальние дистанции у него не прошла: на территории одного из его дворцов, которая видна с телебашни, есть бассейн размером с небольшое озеро.
– И что, президент тоже с вами бегал купаться? – продолжал я расспрашивать хозяина кафе. По моим подсчетам, если Абу Фаруку и правда было 85 лет, то Саддам Хусейн младше его на целых 20.
– Да нет. Я в то время уже работал, а он, пока его приятели бегали за девушками, сидел здесь на берегу и книжки читал.
– А президент за девушками не бегал?
– Он был серьезный. Учился, потом политикой стал заниматься…
Абу Фарук прервался: ему надо было идти на молитву. Он строго придерживался всех религиозных предписаний, даже постился не один месяц в году – Рамадан, – а целых три. «Поэтому-то мне уже 85, а ничего не болит. Только ноги иногда, но это из-за того, что меня машина сбила», – убегая в мечеть, объяснил мне Абу Фарук.
Вокруг кафе собрались дети – посмотреть на пришедших иностранцев. Среди бедно одетых детей выделялись мальчик и девочка в нарядной одежде. Оказалось, это были внуки Абу Фарука – он уже успел сбегать домой и сказать их матери, чтобы принарядила детей.
– А Саддам когда-нибудь заходил в ваше кафе? – снова поймав за рукав вернувшегося хозяина, спросил я.
– Вот в это? Нет, это новое. Его для меня президент построил. Девять лет назад. А раньше, конечно, приходил, – с благодушной улыбкой ответил Абу Фарук и спросил, что я буду есть.
– А что любил есть президент? – я вновь перевел тему разговора на интересующий меня предмет.
– Все самое простое – кебаб, овощи… Да всю обычную пищу, которую любят простые иракцы. Он вообще очень простой человек, скромный! – Абу Фарук распалился и стал говорить все громче, быстрее и неразборчивее. – Это все врут, что он любит купаться в роскоши. Это американское вранье! Он обычный человек. И вот что я тебе еще скажу. Знаешь, почему его все любят? Он самый смелый мужчина в мире! Он никого не боится! Вот вы боитесь американцев, все боятся. А он их не боится.
Абу Фарук все больше горячился – он начал рассказывать, что у него дома лежат ружье и два пистолета, и если американцы на них нападут, то он возьмет все свое оружие и пойдет защищать Саддама.
Новый посетитель отвлек Абу Фарука. Я заметил, что взрослые уже отогнали от меня всех детей: глазеть на иностранцев некультурно. Самые смелые спрятались за машинами метрах в двадцати и изредка выглядывали из-за них. Рядом со мной сидели только внуки Абу Фарука – им можно.
– А в этом районе еще, наверное, живут многие приятели Саддама? – спросил я, воспользовавшись тем, что Абу Фарук принес мне ужин.
– Конечно. Обычно они сюда приходят. Но сейчас, наверное, они уже все пошли спать.
– А когда вы последний раз видели президента?
– Несколько лет назад он приезжал сюда. Гулял по родным местам, ходил по берегу. Но кругом была охрана, меня к нему не подпустили, – Абу Фарук продолжил улыбаться и, трепля меня по плечу, радостно сообщил:
– Очень скоро я встречусь с президентом. У меня с ним встреча. И я обязательно ему передам, что ко мне приходили его друзья из России. Он будет рад.
– Когда вы с ним встретитесь? – удивленно спросил я.
– В ближайшие дни, в ближайшие дни… – блаженно улыбнулся Абу Фарук.
– Вы уверены? Откуда вы это знаете? Вам позвонили из его администрации? – допытывался я.
– Даст Бог, встретимся, – загадочно улыбнулся старик.
Мы собрались сфотографироваться на прощание, но тут подбежал один из посетителей и, размахивая руками, попросил, чтобы мы перешли на другое место: «Здесь нельзя! Не надо: сзади вас мост.
Нельзя фотографировать мост!» Мы послушно отошли в другую сторону. Абу Фарук пообещал приехать в Россию, передать от меня привет Саддаму и в следующий раз показать мне, как он будет стрелять из ружья, если придут американцы.
Огибая мечеть, я пошел к мосту. Дети проводили меня до самой ограды из колючей проволоки. По дороге меня догнала мать одного из них, схватила своего ребенка и потащила домой. Потом остановилась и закричала мне вслед: «Молимся за пророка Саддама, не нужен нам никто другой!»
Многоликий Саддам
Больше всего в Ираке удивляло даже не их количество портретов вождя – к тому, что во многих странах, особенно арабских, портреты правителя встречаются повсюду, я уже давно привык. В Египте с каждой стены на вас взирал Хосни Мубарак, в Сирии улицы украшали изображениями отца и сына Асадов, в ОАЭ не менее часто встречался лик шейха Заеда аль-Нахайана. По дороге из международного аэропорта имени Саддама Хусейна в город, который местные чиновники любили называть городом Саддама Хусейна, меня поразило то, что ни один портрет президента не был похож на другой. Сначала он предстал в традиционном военном кителе с орлами на погонах, через две минуты – в костюме и черной шляпе, а еще через сто метров – весь в белом; потом – в традиционном арабском наряде и платке-куфии, следом – в курдском
