Читаем без скачивания Герой Ее Величества - Дэн Абнетт

— Кларенс! Что за человек? Что за человек? Вернитесь!

Агнью и Аптил не сводили с Руперта глаз, тот грустно посмотрел на них, после чего уныло прокомментировал:

— Дела у нас такой табак, что впору открывать собственную курильню.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

В ней дан невероятно увлекательный рассказ о современной организации морских исследований, а также описывается визит в купальни

Почти каждый день очередной корабль Королевского Объединенного Флота выходит из какой-нибудь британской гавани с Путевыми Грамотами на борту — официальными документами, которые дают команде высочайшее соизволение открывать, исследовать и, говоря открыто, грабить менее удачливые или знаменитые части земного шара. В один только День святого Дунстана сэр Уолтер де Файл поднял якорь «Миру назло» в Портсмуте, дабы посмотреть, есть ли чего интересного между Флоридой и Аргентиной, лорд Арчимбольдо отплыл на «Золотом выстреле» из Саутгемптона, отправившись на поиски Южно-Индийских островов, а мореход Томас Пикеринг на баркасе «Помятая задница» заплыл в Туамасину, открыв тем самым остров Мадагаскар.[13]

Благодаря Путевым Грамотам, дарованным королевой, мореплаватель имел право распоряжаться практически всем, что он откроет на своем пути во имя Союза. Понятно, то были излишне радикальные полномочия, но, увы, необходимые. Без подобного стимула мало кто по доброй воле решился бы провести два или три года в плохо проконопаченной, текущей, грязной бочке-переростке, плывущей по воле океанов с крайне скверным характером, бросая вызов корсарам, морским змеям, кракенам, китам, иностранным судам, цинге, ревматизму, бородавкам, враждебно настроенным аборигенам, голоду, жажде, утоплению, высадке на необитаемый остров, полному штилю, кораблекрушению, мятежу, протаскиванию под килем, перспективе поскользнуться на топ-мачте и разбросать мозга по лееру, опасности стать громоотводом, дежуря в «вороньем гнезде» в разгар чертовски бурного шторма, удушью от неудачно съеденного корабельного сухаря, смертельным ожогам по вине корабельных чайников, операциям фельдшера, недавно хлебнувшего грога, курению в кубрике рядом с пороховым погребом, проверке уже зажженного орудия 32 фунтов весом, неожиданному упоминанию того, что мы тут приготовили шикарный суп из альбатроса, и, естественно, падению с конца света.[14]

Путешествия и исследования были делом грязным, опасным и сложным. Без всякого сомнения.[15]

Тем не менее процедуры, следовавшие за победоносным возвращением, отличались лаконичной простотой. Исследователь с Путевыми Грамотами приличное время отдыхал, восстанавливал силы и заново привыкал ходить по суше, после чего от него требовали представить отчет о своих открытиях непосредственно королеве. Мореплавателя превозносили, выплачивали ему внушительную сумму, признавали его заслуги (это и называлось Уважением) и обычно нарекали открытую землю его именем. Взамен он вручал Путевые Грамоты королеве, тем самым передавая территорию Союзу.

Только после этого организовывались следующие экспедиции. Вторая волна путешественников шла по следу, проложенному первопроходцем, и, используя его заметки, карты и собранные данные, вдоль и поперек грабила, разоряла и эксплуатировала недавно найденный уголок мира. Таков был порядок вещей.

Пока же исследователь не давал отчета и не вручал Грамоты монаршей особе, ничего этого произойти не могло. В открытиях всегда таились огромные деньги, не говоря уже о чести, престиже, славе, землях и цветущих местных женщинах, а потому зеленого света на освоение новых территорий с нетерпением ждала не только огромная государственная индустрия эксплуатации, но и Церковь, нуждавшаяся в свежих источниках колдовской энергии больше, чем могла признаться даже самой себе.

Все это объясняло растущее недовольство, которое вызывал Руперт Триумф при дворе. Он отправился в путешествие. Вернулся в лучах славы, объявив, что нашел новые земли в южных океанах. Привез с собой множество потрясающих диковин и безделушек, включая четыреста шесть неизвестных видов растений, множество представителей неплацентарной фауны и благородного чернокожего аборигена, посла Южных Стран. Затем прошли месяцы, а Триумф не подал ни малейшего знака, что собирается сделать положенный отчет, — месяцы, во время которых вожделенные Путевые Грамоты валялись в его надежно запертом столе, а грабители, эксплуататоры и церковники Англо-Испанского Союза изнывали от растущего с каждым днем нетерпения, сыпи, учащенного сердцебиения и мигреней, вызванных стрессом.

Никто и никогда не откладывал свой отчет на столь долгий срок, даже капитан «Голубого Бигля» Джейкоб Тэвисток, который возвратился после открытия Бермуд с амнезией. Его память аккуратно вернула на место команда специально обученных инквизиторов.

Никто не знал, что делать в этой ситуации. В законах просто не было статей, как поступать с обладателем драгоценных грамот, если тот не желает передавать их королеве. Обычно все исследователи жаждали заполучить в руки причитающееся им Уважение, купить большой участок в Оксенфордшире и жениться на девушке, так или иначе принадлежащей к королевской семье, или же просто на блондинке, а лучше то и другое вместе.

Когда прошло шесть месяцев, а Триумф не показал и носа во дворец, Тайный Совет занялся щекотливым вопросом, прочесывая тома установлений в поисках лазейки. Его члены проконсультировались с Флотом, Церковью и многочисленными лордами, которые могли быть в курсе дела. Ответа не нашлось. Похоже, Триумф завладел мячом надолго. Решение зависело только от него, а правительству и другим заинтересованным лицам оставалось только принять недовольный вид.

Тем не менее интерлюдия затянулась настолько, что даже вечно занятая королева начала обращать на нее внимание, и вот тут, как скоро выяснил Тайный Совет, крылась одна возможность, о которой никто даже не помыслил. Существовал простой способ пробиться сквозь юридические заросли, окружающие Триумфа, — отменить законы, и единственным человеком, который мог это сделать, была королева.

Обычно ее величество отягощало только полтонны кружев, шелка, кисеи, капка, блесток и жемчуга. Более ничего не тревожило ее и не замедляло житейский бег, тем более такие незначительные причуды, как своды законов или гражданские права. Буквально одна секунда и росчерк царапающего пера понадобились бы, чтобы передать Путевые Грамоты другому исследователю и вычеркнуть жизнь, земли, права Триумфа, а также память о нем из истории Союза.