Читаем без скачивания Одиночка - Василий Головачев

– Никогда не ругайся зря! – наставил на него палец Тарас. – Даже если очень страшно.

– Отлично сработано, Граф! – раздался из коридора чей-то рокочущий густой голос.

В кабинет вошли два гиганта в фиолетовых костюмах с ничего не выражающими лицами, встали у косяков двери, и еще двое крупногабаритных парней ввезли в кабинет инвалидную коляску сложной формы, в которой удобно расположился президент Российской энергетической компании, президент «Купола» и эмиссар Монарха Тьмы Эдмонд Анатольевич Рыжайс.

Он улыбался с видом ворчливого любящего отца, а в глазах клубилась мгла, и Тарас содрогнулся, встретив его взгляд. За коляской вошел с озабоченным видом Генрих Герхардович Ельшин, остановился чуть позади босса, разглядывая тела своих подчиненных на полу кабинета.

– Вы, несомненно, лучший ратный мастер из всех, кого я знаю, – продолжал Эдмонд Анатольевич. – Ведь прежде, чем появиться здесь, вы должны были пройти своего бывшего коллегу Дмитрия. Не так ли?

Тарас молчал, начиная готовиться к новой схватке, быть может, самой жестокой по сравнению с прежними. Ему предстояло драться не просто с профессионалами антитеррористической группы, с телохранителями Рыжайса, вооруженными до зубов, но с воплощением Конкере, обладающим магическим оперированием на базе метаязыка. А противопоставить ему он мог только силу воли, знание «живы» и кое-какие тайны Круга, четко осознавая, что этого мало.

Президент Купола тоже с любопытством глянул на бойцов группы «Гамма», покачал головой, посмотрел на Ельшина.

– Вашим профи еще учиться и учиться, дорогой Генрих. Против таких мастеров, как господин Горшин, они не тянут.

– Пусть он их потренирует, – проворчал Ельшин. – Это был бы самый лучший выход. Но ведь он не согласится. – Полковник посмотрел на Тараса. – Или согласишься?

Тарас молчал.

Эдмонд Анатольевич усмехнулся, кивнул своим слугам:

– Приведите их в чувство и уберите.

Гиганты в фиолетовых костюмах вытащили тела спецназовцев в коридор, снова стали в дверях, как монументы. Другая пара подкатила коляску директора к столу. Один из громил достал откуда-то блюдо с экзотическими фруктами, протянул своему господину. Рыжайс взял двумя пальчиками фиолетового цвета плод размером с яблоко, посмотрел на Тараса, не сделавшего ни одного движения.

– Хотите попробовать, Граф? Это мангостин. Рекомендую, очень полезный и вкусный фрукт.

Он щелкнул пальцами, гигант-слуга взял мангостин, разрезал на две части, снял верхнюю, нижнюю отдал хозяину и протянул ему платиновую ложечку. Эдмонд Анатольевич погрузил ложечку в нутро мангостина и стал извлекать белоснежные дольки сердцевины, зажмурив глаза.

– Вай, как здорово!

Последнее слово он произнес рокочуще, с гортанными интонациями, и по комнате прокатился тугой упругий вихрик силы, качнувший людей. Конкере внутри Рыжайса демонстрировал свое присутствие.

Тарас молчал.

Эдмонд Анатольевич перестал смаковать таиландский фрукт, открыл глаз и посмотрел на него с хмельной снисходительностью.

– Граф, вы бука! С вами все-таки разговаривает живой человек, а не стол.

– Нелюдь! – расцепил челюсти Тарас.

Брови Рыжайса изогнулись домиком, на лицо упала печать отеческого неодобрения.

– Тарас Витальевич, ну как вам не стыдно! Не усугубляйте своего положения. Ведь вы совершенно один, не так ли? А меня – м н о г о! Неужели вы верите, что сможете меня победить? Напрасно. Вам бы, как никому другому, следовало бы знать, что человек силен не верой, а неверием! Вы же до сих пор верите в справедливость.

– Чего вы хотите? – спросил Тарас тем же хрустящим от льда голосом.

Рыжайс усмехнулся, отдал кожуру мангостина слуге.

– Я вам завидую, право слово. Вы молоды, сильны, энергичны, честолюбивы, как я в молодости, у вас все впереди… В то время как я неизлечимо болен, каждый день встречаю как праздник и вынужден искать себе преемника. Генрих еще слаб, – Эдмонд Анатольевич насмешливо кивнул на Ельшина, – а других кандидатур на роль преемника у меня нет. Может, вы согласитесь? Представляете, какие возможности у вас появятся? Никаких документов подписывать не придется, в том числе – кровью, достаточно вашего слова.

– Умри! – свистящим шепотом шевельнул воздух Тарас.

По комнате прошла холодная волна, заставляя всех вздрогнуть и схватиться за уши.

Президент «Купола» погрозил ему пальцем.

– Не хулиганьте, Граф, в этом кабинете заклинания не проходят, Ключи метаязыка здесь не действуют. Я знал, что вы откажетесь. Ваш учитель тоже отказался, и в этом была его глобальная ошибка. Вы одиноки, никто вам не поможет, неужели не хочется жить? Как там сказано в Евангелии? «Если Бог за вас, кто против вас?» [18] А против вас – система. Вы потеряли почти все, глупо терять остальное.

– Отдайте девушку!

– Ну вот, договорились. – Лицо Эдмонда Анатольевича приняло грустное выражение. – Зачем она вам, Посвященному Круга? Стоит вам мигнуть, у ваших ног будут сотни девушек самого высокого класса. Мастер вашего уровня не имеет права на слабость. Что касается Антонины Хованской… да, неплохая девочка, знаете ли, и с задатками видящего. Но она отказалась сотрудничать с нами, мы с ней поработали немножко… – Рыжайс небрежно пошевелил пальцами, отчего у Тараса заныли зубы, – и теперь можем вернуть.

Он посмотрел на слугу, и здоровенный амбал в фиолетовом костюме ввел в кабинет Тоню.

Девушка выглядела бледной и заторможенной и не отзывалась на мысленный зов Тараса, будто ее мозг не работал вовсе. В глазах ее, пустых и равнодушных, не отражалось никаких чувств. В руке она держала пистолет с толстым пупырчатым дулом красного цвета.

– Интересно, она вас сразу убьет или помучает? – задумчиво сказал Рыжайс. – У нее в руке двухступенчатый генератор боли «пламя», или в просторечии «болевик». Максимальный импульс убьет вас через несколько секунд, не поможет даже знание «живы» и «зеркальный щит», оптимальный же заставит помучиться несколько минут. Ну-с, молодой человек, что предпочитаете?

– Мразь! – выговорил Тарас, начиная движение.

И в тот же миг на голову ему обрушилась бетонная плита: кто-то, очевидно, разрядил в Горшина «глушак».

Впрочем, это был не «глушак».

Догадка пришла позже, когда Тарас пришел в себя и обнаружил, что голова осталась на месте, руки-ноги целы, а сам он стоит как статуя и не может сдвинуться с места.

– Какой вы, однако, нетерпеливый, Граф, – долетел откуда-то издалека голос Рыжайса. – Чтобы тягаться с нами, Посвящения в Круг маловато будет. Приемчики ваши хороши для простых смертных. Я ведь только одно словечко шепнул, а вы уже и двинуться не можете. А если бы я его проговорил в полный голос?