Читаем без скачивания Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский

— Да уж, постарайтесь, — весьма многозначительно сказал кавалер.

И бургомистр понял эту многозначительность.

Кавалер едва ответил госпоже Ланге, когда та сказала, что устала и едет в дом Кёршнеров спать. Он кивнул ей, продолжая слушать очередного гостя на стуле возле себя. Едва понял, что она говорит.

А когда уже спохватился, то Кёршнер сказал, что Бригитт ушла, когда ещё темно не было. А сейчас на улице уже стояла ночь. Волков встал и откланялся. Поехал с Кёршнерами к ним в дом, думая, что надобно уже подумать и о своём доме в городе.

Время было позднее, ему хотелось пойти и лечь в одну постель с Бригитт да обнять её, но сначала он поговорил с Кёршнером, и тот убедил его сейчас же позвать юристов для консультаций, не дай Бог завтра граф согласится передать поместье, а из-за какой-то мелочи бумажной дело сорвётся. Такого никак нельзя было допустить. Заодно позвали одного из трёх городских нотариусов и, уже дождавшись всех, стали обговаривать дело. С этими господами, пока всё разъяснили да всё выяснили, просидели едва ли не до двух часов ночи. И лишь тогда он пошёл спать к своей Бригитт.

Глава 49

Дорого обошёлся кавалеру епископ, очень дорого. Но уже теперь начал он приносить пользу. Не осмелился Гюнтер Дирк фон Гебенбург, десятый граф фон Мален, ослушаться просьбы епископа прибыть в город. Конечно, в дорогу он взял с собой целую свиту, два десятка людей из своих друзей и родственников. Верхом ехали и в каретах. Понимали люди семьи Мален, что не так просто звали графа в город как раз в тот момент, когда там был прославленный родственник и враг их дома. И сначала кавалькада из прекрасных молодых господ и родственников графа поехала во дворец графский. Но около их дома процессию встречали горожане. Лучшие представители города тут же просили аудиенции.

Удивлённый юноша смотрел на них:

— И что же, господа, вы все ко мне?

— Видимо, все, — за всех отвечал бургомистр Гайзенберг, оглядывая присутствующих. — И все нижайше просят вас принять их немедля.

— Я только с дороги, — неуверенно говорил молодой человек, всё ещё надеясь, что взрослые вопросы, которые ему предстоит решать, как-нибудь растают сами.

— Мы не задержим вас долго, господин граф, — с поклоном вступал в разговор банкир, — уделите нам всего минуту.

Граф смотрел на них сверху вниз, сидя на своём прекрасном коне, и очень ему хотелось послать всех этих наглых бюргеров к чёрту. Но господин фон Эдель, разглядев в его лице гримасу неприязни, подъехал сзади и сказал ему негромко:

— Их придётся принять, граф, нельзя всем вот так просто отказать, бюргеры обидчивы и злопамятны. Не стоит сразу настраивать их против себя.

— Я приму вас сейчас же, господа, — нехотя произнёс граф.

«Сейчас же…» продлилось пару часов, которые важным горожанам пришлось провести в душной приёмной графского дворца.

Гюнтер Дирк фон Гебенбург, десятый граф фон Мален, стал принимать просителей, сидя в кресле, а просителям стульев не предлагая. За креслом графа стояли сухая и старая Гертруда фон Рахт, урождённая Мален, тётка его, мать двух его двоюродных братьев, и господин фон Эдель, давний советник двух предшествующих графов.

И каждый раз, когда просители начинали говорить о мире между домами Мален и Эшбахт, фон Эдель недовольно фыркал:

— Пойти на поклон к этому разбойнику? Чушь!

— Что же вы нам советуете, господа горожане, отдать этому раубриттеру поместье? — шипела тётка графа и просила делегацию уйти.

Но как только уходила одна делегация, приходила следующая и просила о том же, что стало бесить тётку и раздражать фон Эделя.

— Извольте уйти, господа! — кричала Гертруда фон Рахт. — Вы просьбами своими только докучаете графу!

— Ах, как хитёр этот мерзавец, кажется, он весь город в свои сторонники призвал! — негодовал фон Эдель.

— Они все сговорились против нас! — говорила тётка с уверенностью в голосе и даже с заносчивостью. — Но ничего у них не выйдет, мы, Малены, перед всякими выскочками отступать не приучены.

Вот только граф сидел насторожённый и молчаливый, всё его молодое веселье и беззаботность, всё от него ушло, и ему не нравилось то, что тут происходило, и желал он быстрее это закончить. Не для того он стал графом, чтобы во всяком подобном унылом деле участие принимать, и просьбы горожан ему не нравились, и поведение близких его людей его тяготило, а думал он лишь о том, как всё это быстрее закончить.

И потому юношу никак не удивило, а скорее порадовало то письмо, что пришло от епископа, в котором святой отец просил его быть у себя в резиденции, которая находилась в доме купца Кёршнера.

— Ещё чего! — воскликнула тётка, выхватив у него письмо, прочитав и передав его советнику. — Недостойно графа у всякого купчишки бывать!

— Конечно, — поддержал её фон Эдель, дочитывая письмо. — Коли попу надо, так примем его тут. Пусть сюда едет. Скорее всего, там и сам разбойник Эшбахт нас ждать будет.

— Истинно! — согласилась Гертруда фон Рахт. — Пусть епископ сам сюда едет.

А сам граф чуть подумал и сказал:

— Нет, это я поеду к епископу.

И на все уговоры родственников лишь качал головой. Может, молодой граф и не был семи пядей во лбу, но он-то понимал, что зовёт его совсем не епископ, а зовёт его тот страшный человек, по желанию которого можно ненароком упасть с лошади, да и помереть вдруг. И к такому человеку, коли он тебя ещё добром зовёт, нужно ехать.

Все, кто приехал с графом, поехали и в дом Кёршнеров. И там их прямо во дворе встретил сам радушный хозяин. Он был так доволен визитом графа, что не обращал внимания на раздражённые лица его близких и говорил со всей возможной почтительностью:

— Я так рад, так рад, господин граф, что вы оказали мне милость своим посещением, и вам, господа, тоже рад.

И он не врал, он действительно был польщён. Ещё бы, в дому у себя он принимал знаменитого генерала, епископа графства и самого графа.

— Прошу вас, прошу вас пройти в залу, — купец указывал гостям дорогу на лестницу, — немедленно распоряжусь об обеде, а пока прикажу подать вина.

Граф и его свита, хоть и с недовольными физиономиями, рассаживались за длинный стол, быстроногие лакеи несли вина в красивых графинах, тарелки с сырами и иными закусками. Тётка графа и фон Эдель сели подле молодого графа, так близко, словно думали его оберегать от покушений.

Да только не уберегли. Едва Гюнтер Дирк фон Гебенбург,