Читаем без скачивания Вампиры в верованиях и легендах - Август Монтегю Саммерс

Когда эта искусственная поэзия, рожденная из пепла вымершего народа, из которой цивилизация собрала свой урожай, заменяет грубую, суровую, даже ужасную поэзию, являющуюся результатом простой храбрости или страха молодого и сильного человечества, легенды и верования становятся слабыми, сомнительными и театральными. Так в балладе, являющейся якобы древней, мы узнаем подделку по плавности и четкости ее ритма. И когда в суевериях от природы необразованного и грубого народа прослеживаются следы религии или сентиментальности, мы видим убийственную руку церкви или поэта.

В Далмации вампир в наши дни не более чем тень, в которую никто не верит или делает вид, что верит. Точно так же шотландский волонтер в Лондоне будет уверять вас в том, что он твердо верит в водяного и домового, в произведениях сэра Вальтера Скотта, или попытается убедить вас в том, что он носит килт, потому что он так решил, а не для эффекта. Между обычным вампиром и истинным ужасом из славянского суеверия лежит такая разница, как между вождем горцев, который выбил ногой снежный ком из-под головы своего сына, упрекая его в английской изнеженности, которая проявилась в необходимости положить под голову подушку, и спортсменом-кокни в килте, который убивает из ружья ручного оленя в загоне.

В Польше римское католическое духовенство захватило власть над этим суеверием как средством ведения войны с величайшим врагом церкви, и здесь вампир всего лишь труп, которым овладел злой дух, а не настоящий вампир древних славян. В Болгарии мы видим зверя в своей изначальной и отвратительной форме; это уже не мертвое тело, в котором поселился демон, а душа, восставшая против неизбежности закона телесной смерти. Далматский кинжал, благословленный на алтаре, здесь бессилен, его заменяет снадобье, полученное у ведьмы или какой-то другой мудрой женщины, которая обнаруживает вампира по отверстию в его могиле или каменной плите, укрывающей его, и затыкает его человеческими экскрементами (его излюбленная еда), смешанными с ядовитыми травами.

Теперь мы приведем неизмененные болгарские суеверия, просто предварительно заметив, что нам следует хорошо с ними ознакомиться, поскольку слугой нашим является сын известного вампира, который несет епитимью во время настоящего Великого поста, отказавшись от курения, вина или спиртных напитков, чтобы искупить грехи своего отца и не допустить унаследования им самим этой склонности.

Когда человек, в жилах которого течет кровь вампира — ведь это состояние не только эпидемическое и эндемическое, но и передающееся по наследству — или который так или иначе предрасположен стать вампиром, умирает, то через девять дней после своих похорон он возвращается на землю в виде призрака. Присутствие вампира в этом его первом состоянии можно легко распознать в темноте по череде искр, подобных тем, которые высекает сталь о кремень; при дневном свете — по тени, появившейся на стене, которая имеет различную густоту в зависимости от длительности пребывания вампира на этой стезе. На этой стадии он сравнительно безвредный и может только устраивать проказы, подобно немецкому домовому и гному, ирландскому phooka или английскому паку; он ревет страшным голосом или развлекается тем, что зовет обитателей дома самыми нежными словами, а затем избивает их до синяков.

Отец нашего слуги, Федор, был вампиром такого рода. Однажды ночью он схватил за талию (ведь вампиры способны демонстрировать значительную физическую силу) Коджу Кераза, пехлевана, чемпиона по борьбе Дерекуои с криком: „А теперь, Старая Вишня, посмотрим, сможешь ли ты бросить меня“. Деревенский чемпион собрал все свои силы, но вампир был так тяжел, что Коджа Кераз сломал себе челюсть, пытаясь бросить на землю невидимое существо, которое старалось его задавить.

Пять лет назад, когда все это происходило, наша деревня так кишела вампирами, что ее жители были вынуждены собираться вместе в двух или трех домах, жечь всю ночь свечи и по очереди дежурить, чтобы не подвергнуться нападению этих призраков, которые освещали улицы своими искрами, а самые активные из них отбрасывали свои тени на стены той комнаты, в которой сидели умиравшие от страха крестьяне; другие вампиры при этом выли, вопили и ругались за дверью, входили в пустые дома, плевались кровью в муку, переворачивали все вверх дном и пачкали все внутри, даже изображения святых, коровьим пометом. К счастью для Дерекуои, старая мать Волы, которую подозревали в занятиях колдовством, обнаружила средство и свела в могилу потревоженных и причиняющих неприятности людям духов. С тех пор деревня освободилась от этих неприятных сверхъестественных посещений.

Когда болгарский вампир заканчивает сорокадневный курс ученичества в царстве теней, он выходит из своей могилы в телесном обличье и может сойти за человека, живя честно и естественно. Прошло тридцать лет с тех пор, как чужак появился в этой деревне, упрочил свое положение и взял в жены женщину, с которой жил очень хорошо. Она жаловалась лишь на то, что ее муж каждый раз исчезал из супружеского дома на всю ночь. Вскоре было отмечено (хотя животные или птицы, питающиеся падалью, тогда, как и в настоящее время, были совершенно неизвестны в Болгарии), что по ночам какое-то невидимое существо выполняет большую работу такого животного, а когда одна область истощила себя, мертвые лошади и быки, которые лежали на улицах, стали попадать в зубы чьим-то невидимым зубам в ущерб деревенским собакам, а затем эта загадочная пасть выпила всю кровь из скотины, которая была хоть чем-то больна. Эти случаи и рассказ жены заставили людей заподозрить чужака в вампиризме. Его осмотрели, установили, что у него только одна ноздря, и на основе этого неопровержимого доказательства приговорили к смерти. При приведении приговора в исполнение жители деревни не подумали, что необходимо послать за священником, чтобы дать исповедаться, или взять освященные веревки или кинжалы. Они просто связали этого человека по рукам и ногам, повели его на холм за пределами Дерекуои, зажгли большой костер из ветвей колючего кустарника и сожгли заподозренного живьем.

Есть еще один способ уничтожить вампира — это поместить его в бутылку. Существуют люди, которые сделали это своей профессией. Действуют они следующим образом. Колдун с изображением какого-нибудь святого лежит в засаде до тех пор, пока не увидит проходящего мимо вампира, и тогда он преследует его со своей иконой. Бедолага вампир ищет спасения на дереве или крыше дома, но его преследователь следует за ним со своим талисманом, изгоняя его из любого убежища и направляя в сторону специально приготовленной бутыли, в которой лежит какая-нибудь любимая еда вампира. Не имея никакого другого средства к спасению, вампир входит в свою темницу, горлышко которой немедленно затыкается пробкой, с внутренней стороны которой есть фрагмент иконы. Затем эту бутыль бросают в огонь, и вампир исчезает навсегда. Этот способ любопытен, так как демонстрирует грубо материальный взгляд на душу, который существует у болгар, воображающих, что это нечто вроде химической структуры, которую можно разрушить при помощи высокой температуры (как сероводород). Точно так же болгары полагают, что души мертвых имеют аппетит и питаются в точности, как и живые существа „в том месте, где они находятся“.