Читаем без скачивания Бог из машины - Людмила Астахова

Вот и сейчас он торжественно водрузил седалище в самое настоящее кресло с облезшей позолотой и слегка потертым бархатом обивки, «счастливое» кресло, неизменно возимое следом в обозе, извлек подзорную трубу и с довольным видом воззрился куда-то вдаль. С лисчанского холма открывался вид на всю долину – поля, фермы, мельницы, пруды и перелески, как на пасторальной картине какого-нибудь малоизвестного художника, которые любят вешать в гостиных провинциальные господа. Отсюда не разглядеть было, что поля изрыты воронками от взрывов, а фермы обезлюдели, но Илдред Кан, разумеется, смотрел на пейзажи с точки зрения полководца, и ему пейзаж нравился. По дороге темной живой лентой двигались воинские колонны, дымы клубились то тут, то там.

Время от времени фельдмаршал прикладывался к серебряной фляжке, но насколько было известно Рамману, в ней была чистая ключевая вода. Он сам набирал ее у родника.

Было уже 8 часов утра, когда корпус генерала Горасса завязал перестрелку с имперским отрядом, занимавшим Купайн. Сначала, разумеется, послышалась канонада, а затем прискакал гонец с сообщением.

– Передайте генералу Лаци, чтобы поспешил к городу, – коротко приказал фельдмаршал и почти горестно вздохнул. – Эх-хе-хех… Маловата наша армия, не с кем разгуляться по-настоящему. Ну да ничего. Все веселье еще впереди. Как думаете, эрн-Лэхри?

«Да уж куда веселее», – подумалось янамарцу. Штыки пехоты очень весело блестели на солнце – это точно, но как-то не радовали сердце.

Ролфи же пожал плечами. С точки зрения Лэхри, вопрос был «генеральский риторический», то бишь из тех, что великие полководцы вроде Кана или Рэймси так любят задавать молоденьким адъютантам, дабы оттенить свое генеральское великолепие. Что-то отвечать на подобные замечания – означало с ходу попасть в начальственную ловушку и выставить себя балбесом и молокососом. Но эрн Лэхри был в этом смысле уже весьма учен, а потому в капкан диллайнского остроумия не попался.

«Еще поглядим, что ты из себя представляешь на поле боя», – примерно так можно было бы перевести с ролфийского армейского честный и прозрачный, словно отменно отшлифованное стекло, взгляд лейтенанта.

Несколько дней назад, на пути к захваченному Купайну, они столкнулись с передовым отрядом из Синтафа. «Запнулись чуток», как выразился Илдред Кан. Бой получился короткий и жестокий, но поработать саблями довелось всем, даже штабным крысам. Какое-то чудо уберегло увечного фельдмаршала от случайного ядра. Оно плюхнулось веселым мячиком во взрытый предыдущим обстрелом вал земли недалеко от Носатого Филина. Грохот и вспышка света, а затем удар воздухом, словно шлепок наотмашь огромной невидимой ладонью, – вот что запомнилось Рамману Янамари. И еще металлический привкус во рту – от ли от прокушенной губы, то ли от страха. Фельдмаршала же даже не контузило, но его окружение этот факт не удивил ничуть. Илдред Кан, как поговаривали солдаты, обменял свою ногу на воинскую удачу.

Почти без особых усилий и потерь оттеснив имперцев, они отбили и заняли Лисчанку. Сжечь ее захватчики не успели, колодец не отравили, да и Купайн рядом, практически в прямой видимости – чем не штаб-квартира для командования? Илдред предпочитал спать в настоящей кровати, а не на раскладном походном лежбище. Привычка у него была такая.

Постепенно роскошный сельский пейзаж затягивал дым.

Лэхри, обозрев окрестности и одарив фельдмаршала особенным, «заботливым адъютантским» взглядом (а командующие всех рангов и народностей это любят, даже если отрицают изо всех сил), вернулся в седло, открыл походную планшетку, достал блокнотик и графитовый карандаш и принялся писать. А что? Первая битва очередной Великой Войны – и он в качестве непосредственного свидетеля! Лейтенант на миг представил себе аккуратную книжечку в сафьяновом… нет, пожалуй, даже в кожаном переплете, с золотым тиснением и бронзовыми уголками – «Записки Тэйга эрна Лэхри о Синтафской войне». Звучит? Да, и еще как!

– А что вы там пишете, лейтенант? Стихи? – Филин понимающе ухмыльнулся. – А что? Я, будучи лейтенантом, тоже пописывал стишатки. Про любовь и войну. Трагические.

Ролфи отрицательно покачал головой:

– Нет, ваше высокопревосходительство. Я описываю диспозицию, силы сторон и намереваюсь также следить за ходом боя. То есть выполняю данный мне приказ и, помимо прочего, стараюсь запечатлеть этот момент для истории.

Он мечтательно прижмурился и быстро записал: «Носатый же, невзирая на явное превосходство сил противника, был язвителен и угрюм, как всегда. Особенную пикантность происходящему придавало то, что командующий воинством Файриста расположился посреди нас в кресле, кое всеми окружающими полагалось «счастливым». Вперив горящие мрачным оранжевым огнем зеницы во вражеские позиции, он…»

Объяснение ролфийского наблюдателя фельдмаршалу понравилось.

– О! История – дама капризная, она как раз очень любит, чтобы все было красиво, трогательно и эпично. Сухие факты мало кому интересны. Надеюсь, вы пишете что-то вроде «и тут огненный смерч пронесся над равниною, и словно тысячи громов ударили одновременно – то сделали залп имперские пушки»?

И хихикнул исключительно мерзко.

– Благодарю вас, – серьезно кивнул Лэхри. Карандаш в его руке так и порхал. – Прекрасный пассаж, милорд. Жаль, что вы не пишете мемуары, – и, не удержавшись, все-таки дернул уголком губ, словно тоже хихикнул, но беззвучно. Но глаза лейтенанта оставались честными-пречестными.

Из-за густого клубящегося дыма, который волнами накатывал со стороны Купайна, обзор сократился, и всем поневоле пришлось искать иных занятий, кроме как с умным видом всматриваться в подзорные трубы и делать многозначительные замечания.

– Кстати, а вы уже написали в своих заметках, чем мы тут сейчас с вами занимаемся, эрн Лэхри? – спросил Илдред.

Наверное, лишь пятилетний ребенок не расслышал бы в сочном голосе Носатого подвоха.

– Уверяю вас, я со всею тщательностью конспектирую происходящее и постараюсь не пропустить ни единого вашего слова, – ухмыльнулся Лэхри, отлично разглядев ловушку. Но облегчать задачу Носатому Филину ролфи не стал. – И чем же мы занимаемся, милорд? – невинно хлопнув ресницами, он вернул Кану его же вопрос, а сам тем временем записал: «…простер руку вперед, посмотрел на меня и изрек: «Лэхри…»

– Лэхри! – диллайн нахмурился. – Вы так и не ответили мне на вопрос. Что обидно вдвойне, потому что, во-первых, это не слишком вежливо, а во-вторых, у меня для вас заранее заготовлен шикарный ответ, который совершенно точно украсит ваши записи.

Лэхри посмотрел на главнокомандующего с эдаким участливым недоумением.