Читаем без скачивания Дама с собачкой - Олег Дивов

Топ-топ-топ, меня догнала Василиса. Пошла рядом, весело поглядывая. Иногда она забегала вперед, вставала в картинную стойку и порыкивала в лес. Луч фонарика прыгал по редким камешкам дороги, проваливаясь в песок, выхватывая из чащи растительные побеги. Вскоре почва стала влажной, и я увидела явственные следы от колес. Да, нечто вроде тележки. А вот след ботинка. Мужского. Свежий след, даже горбик от дырки в подошве не распался еще.

Дорога резко повернула, и я вышла на берег. Справа тянулась гряда камней, только по ней можно было подойти к воде, не залезть по колено в жирную грязь. Я вымыла руки, посидела. Вода теплая… Надеюсь, здесь нет пираний. Я разделась и нырнула. В следующую секунду в озеро плюхнулась Василиса, подняв тучу брызг.

Накупавшись всласть, мы пошли назад. Наверное, мы отсутствовали долго, потому что мужчины уже не сидели, а лежали, и рядом с моим местом красовалась огромная свежая куча веток.

— Как водичка? — пробормотал Павлов.

— Теплая.

— Сходить тоже, что ли? Там акулы не водятся?

— Не знаю. Максимум крокодилы, но их собака распугала.

Август бесшумно поднялся и скрылся в темноте.

— Хоть бы фонарик взял, — посетовал Павлов. — Впрочем, вдруг у него запасной есть?

Я раскидала ветки толстым слоем, села. Пальцами разобрала волосы, заплела. Василиса внимательно обнюхивала свою добычу. Меня осенило.

— Вася, ищи!

Ну да, уже побежала. Василиса посмотрела, склонила голову набок: «Моя твоя не понимай».

— Где ты это взяла? Ищи!

Ноль внимания.

— Васька, нюхай! — рявкнул Павлов. — Нюхай! След!

Собака как подорванная ломанулась вверх по склону. Отбежала на пятьдесят метров и оглянулась. Пришлось идти за ней.

Она привела меня не к тому круглому вырезу в скале, а к соседнему. Еще раз оглянулась и пошла внутрь, цокая керамическими когтями.

Путь оказался недолгим. Буквально в двадцати метрах от входа мы уперлись в гладкую стену. Василиса издала недовольный, разочарованный звук и поскребла лапой преграду. На ней не осталось ни царапины.

Я с фонариком изучала пол. Да, тут живут люди. На ногах нанесли черной грязи от озера, в трещинках и выбоинах скопился песок. Попадались куски смятой зелени, а вот перышко. Самое обычное перышко. Ну да, если здесь есть слоны, почему бы не быть уткам или гусям?

— Вася, пошли спать. Хватит. Утром вернемся.

Павлов ждал меня.

— Нашли?

Я рассказала.

— Завтра сходим, — решил он.

Я легла, повернулась на спину. Воздух отчетливо теплел. Ночная какофония смещалась дальше, за озеро. Я закрыла глаза и не заметила, как уснула.

Собака — это вещь. Она разбудила нас за несколько минут до того, как в ночной тишине раздался легкий хлопок, а одновременно с ним включились прожекторы у нашего челнока.

— Цивилизация! — обрадовался Павлов.

Костер едва тлел, на всем лежал слой росы. У Августа чистые волосы закрутились в упрямые колечки, он раздраженно убрал их в хвост и кое-как закрепил заколкой. Потом залез в свой челнок и вытащил запасной комбез. Переодевался тут же, спасибо хоть спиной повернулся. Сырую одежду бросил в багажник и сказал как бы никому в отдельности:

— У меня еще два комплекта есть.

— Мы тоже запасливые, — парировал Павлов. — Делла, ты первая, мы отвернулись.

В сухой одежде я почувствовала себя человеком, а не Робинзоном на необитаемом острове.

Мы успели даже позавтракать, когда Василиса глухо зарычала, а потом и залаяла. Через минуту с той стороны показался человек. Высокий и тощий мужчина, до глаз заросший недлинной бородой, одетый частично в истертые штаны, частично в грубую, явно самодельную кожаную куртку. В руке он держал копье-рогатину.

— Вы кто такие? — спросил он, не выпуская из вида собаку, которую Павлов едва удерживал за ошейник.

Август облизнул ложку, которой завтракал.

— Вежливые люди сначала здороваются, потом представляются и называют цель визита, — сказал он, не глядя на мужчину. — А потом задают вопросы. Если их хотят слушать.

— Я невежливый, — огрызнулся тот, ощерившись.

У него не хватало половины зубов — слева. Мне стало неприятно: я уже несколько лет не видела беззубых людей.

Август поднялся. Подошел вплотную. Он был на полголовы выше, в два раза шире.

— Научить?

— Чему?

— Да вежливости же.

Мужчина попятился:

— Ну, ты…

И ткнул в сторону Августа рогатиной. Это он сделал зря. Август перехватил древко, мигом вывернул, отобрал и зашел мужчине за спину. А Павлов отпустил Василису, и она контролировала незнакомца спереди. Тот застыл.

— Вася, сидеть, — приказал Август.

Собака послушалась.

— А теперь, добрый человек, — сказал Август, — проходи к нашему костру, позавтракай, чем бог послал, да расскажи о себе.

Тот растерялся. Август подтолкнул его тупым концом рогатины между лопаток. Тот с опаской обогнул рычавшую Василису, сел.

— Нормальная собака?

— Сейчас — да, — ответил Павлов. — Я — Дима.

— Энрике, — пробормотал мужчина. — В смысле, это я. А что значит: «сейчас да»?

— Ну, две недели назад она была оборзевшей сукой. Лезла в постель к хозяевам, да еще и их выгоняла, кусаться пыталась. Ничего, проучили. Сейчас нормальная.

Мужчина хохотнул:

— Да я имел в виду, собака или киборг. Выглядит, конечно, собакой…

— А-а, — кивнул Павлов. — Киборг. Сибирский.

— Иди ты! И как оно ей тут? Тут киборгам хреново.

— Да нормально. Чип вытащили — и зашибись. Носилась всю ночь, утром ящерицу размером с мою ногу притащила, еще и поделиться этой дрянью пыталась.

— Хм. — Мужчина недоверчиво дернул головой. — Насчет ящерицы — зря отказались. Они тут вкусные. Как раки. — Он уставился на меня.

— Делла Берг, — сказала я.

Август неторопливо уселся, поправил еще смятые листья под задницей и представился. Все шестнадцать имен с титулом. Наш гость вытаращил глаза. Павлов протянул ему контейнер с едой.

— Каша! — обрадовался тот. — Ух ты… Все здесь есть — каши нет. Ни овощей, ни каши. Ни фруктов. Мясо, рыба — завались.

— Молодые вайи древовидных папоротников вполне съедобны, — заметил Август.

— Вайи… Это еще что?

— Листья. У папоротников нет настоящих листьев и веток. У них вайи. Молодые стрелки, пока они еще не выпустили псевдолисточки, можно отваривать и есть. Конечно, не у всех видов. Но здесь, насколько я понимаю, хилирский папоротник? Он вкусный. Как тушеная капуста.

Энрике уплетал кашу. Съел половину, отставил. Василиса тихонько обошла его сзади, передними зубами аккуратно ухватила контейнер и с вороватым видом устремилась в заросли. Вернули окриком. Она принесла кашу обратно, мол, я ничего, я просто хотела припрятать, чтобы не испортилось, птицы не растащили, да мало ли…