Читаем без скачивания Этюды о Галилее - Александр Владимирович Койре

Не значит ли устранение времени, что движение остановилось? Без всякого сомнения: это значит остановить или разложить время. Так, все, что остается от движения, временной характер которого мы упразднили, – это просто-напросто то, что в нем неподвижно: положение, направление, траектория, функциональное отношение. Крайняя геометризация, которой поддается Декарт, разрушает эффект времени – подвижный образ неподвижной вечности, – представляя нам завершенный неподвижный образ принципиально незавершимого движения. Но также она позволяет ему ухватить бесконечность движения в моменте.

Замена движения на траекторию – это очень серьезный шаг, к тому же очень опасный. Иногда подобное приводит к заблуждениям818. Иной раз тем не менее это приводит к истине. В самом деле, очень сложно сказать, например, какое из этих двух видов движения – круговое или прямолинейное – более простое, но очень просто увидеть, что прямая проще, чем окружность819, и что окружность, как и всякая кривая, – это искривленная прямая, и что, следовательно, движение, которое следует по прямой линии и которое в каждой ее точке имеет одно и то же направление, – более простое, чем движение, которое описывает круг и которое должно изменяться в каждой его точке. В таком случае нет надобности в долгих спорах для того, чтобы понять, что820если,

например <…> камень движется в праще, следуя по кругу, обозначенному АВ, и вы рассматриваете его точно таким, каким он является в тот момент, когда достигает точки А, то вы легко найдете, что он находится в состоянии движения (ибо он здесь не останавливается), а именно в состоянии движения к точке С (ибо как раз туда направлено это движение в настоящий момент). Однако вы не сможете найти здесь ничего указывающего на то, что движение камня круговое. Если же предположить, что как раз здесь начался полет камня, выскочившего из пращи, и что Бог сохраняет его таким, каков он есть в этот момент, то совершенно ясно, что Бог сохранит в нем не склонность двигаться по кругу, следуя по линии АВ, а склонность двигаться совершенно прямо к точке С.

Таким образом, именно крайняя геометризация позволила Декарту решить спор между кругом и прямой в пользу последней; к слову, эта победа странным образом тут же нашла обоснование в Боге821:

Следовательно, исходя из этого правила, надо сказать, что Бог – единственный творец всех существующих в мире движений, поскольку они вообще существуют и поскольку они прямолинейны. Однако различные положения материи превращают эти движения в неправильные и криволинейные. Точно так же теологи учат нас, что Бог есть творец всех наших действий, поскольку они существуют и поскольку в них есть нечто хорошее, однако различные наклонности наших воль могут сделать эти действия порочными.

2. Первоначала философии

В том, что касается исследуемого нами вопроса – открытие и формулирование принципа инерции, – «Первоначала философии» привносят отнюдь не много нового, и то, что они могут привнести, не всегда позволяет продвинуться вперед, разве что по порядку. Так, подструктура физики, ее эпистемологическое и метафизическое основание явно и систематически видоизменились, и мы видим это с самого начала книги: изложение становится более четким, строгим, точным и детальным – одним словом, более схоластическим. Здесь исчезает непосредственная беспечность «Мира». Это обстоятельство объяснимо: «Первоначала философии» – это второе издание, и оно адресовано не той же самой публике. Действительно, первое адресовано «добропорядочному человеку», honêtte homme, второе представляет собой учебник, предназначенный для университетов.

Кроме того, за время, прошедшее с 1630 года, Декарт вырос, и его положение также сильно изменилось. Он больше не безвестный Декарт, каким некогда был, – теперь он знаменитость, великий философ, одни его обожают, другие с ним борются. Он глава школы – это, конечно же, предполагает перемену тона. Наконец, огромное значение имеет и то, что Декарт с возрастом стал более настороженным, по мнению некоторых, даже слишком настороженным: случай Галилея, его собственная история… Декарт считает необходимым принимать меры предосторожности. Впрочем, он делает это весьма неумело, ведь если коперниканство, столь явно выставляемое напоказ в «Мире», в «Первоначалах философии» исчезает, или, точнее, оно прикрывается странной и необычной теорией движения, то бесконечность мира, напротив, открыто здесь утверждается822.

Мы узнаем также, что этот мир, или протяженная материя, составляющая универсум, не имеет никаких границ, ибо, даже помыслив, что они где-либо существуют, мы не только можем вообразить за ними беспредельно протяженные пространства, но и постигаем, что они действительно таковы, какими мы их воображаем. Таким образом, они содержат неопределенно протяженное тело, ибо идея того протяжения, которое мы постигаем в любом пространстве, и есть подлинная и надлежащая идея тела.

Фундаментальные законы природы, описанные в «Первоначалах философии», – те же самые, что были описаны в «Мире», и оба сочинения различаются лишь порядком, в котором они представлены, а также тем, что в «Первоначалах» с бóльшим упором подчеркивается метафизическая подструктура законов, о которых в них повествуется.

Порядок, которому следуют «Первоначала философии» (Декарт меняет местами второе и третье правила), по большому счету более логичный, нежели тот, который был выбран в «Мире». Законы