Читаем без скачивания "Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

К недостаткам моего отца кайзера Вильгельма можно отнести вспыльчивость. Обычно маме удавалось гасить эти вспышки. Но поступок невестки расстроил её даже больше чем супруга. Отец не хотел отрываться от раскопок, мать же моя, кайзерина Августа-Виктория, чувствовала, что нельзя медлить.

Телеграмма следующего утра подтвердила её худшие опасения. Иоахим не вынес поступка жены и был найден утром мертвым.»

«Это известие конечно не оставило причин, которые могли бы задержать моих родителей на Корфу. Как мне потом сказали, отец был изумлен, а потом взбешен, даже более чем в те дни семнадцатого года, когда предатели Гинденбург и Людендорф отстранившие его о реальной власти. Его жена кайзерина Августа-Виктория не могла поддержать его в этот час. Она сама была поражена горем. Недавно утешаемой мамой Милене Петровне уже самой выпало стать для неё утешительницей. А вот Анастасия Николаевна смогла направить в деятельное русло гнев отца. Она даже просила по телеграфу свою племянницу Марию, императрицу Ромейскую, срочно выделить дирижабль, понимая, что иначе мои родители могут не выдержать долгой дороги пароходом и поездом. Но вечер перечеркнул образовавшуюся спешку.

Отец отодвигал от себя горе кипучей деятельностью. Мама же переживала за сына и внука не в силах вырвать себя из слёз. В семь часов вечера её сердце не выдержало, и она внезапно скончалась на балконе своего дома в Корфу. Отец, увидев это, сразу обмяк, и только собранность Станы не дала ему немедля последовать за почившей супругой.

Стана взяла на себя весь груз организации поездки и утешения отца. Следующим днем, после того как с Августой-Викторией простились жители Корфу, она начала свой последний путь домой. В 12:15 новая императорская яхта "Гогенцоллерн» крейсировавшая у острова, понесла по волнам Адриатики германскую императрицу. Из Корфу доносились звуки колоколов: прощальный поклон! Яхта бежала на полных двадцати двух узлах в Вольный город Бакар. Там уже ждал похоронный поезд, который должен была перевезти тело моей матери в Германию — три тёмно-зелёных вагона старого австрийского императорского поезда. Начался двухдневный путь Берлин через в итальянский Флаум и далее славянскую Крайну.

Великий князь Сергей Лейхтенбергский с супругой Еленой Греческой встретили печальный кортеж в своей столице Любляне, воздав вместе со своими подданными, среди которых много немцев, искрение почести почившей императрице.

Траурный поезд медленно шёл Германию, огибая и прорезая Альпы. Здания вокзалов были увешаны еловыми ветками, флаги были приспущены на всем пути от первой германской станции Цилле в Штирии. Эти земли недавно вернулись в единую Германию, но народ успел полюбить свою императрицу. Великий герцог Штирийский Иоганн Георг Асканий на первой же остановке присоединился к траурному поезду, а уже в Вене поддерживать моего отца в пути стал и правивший там троюродный дядя Вильгельм Гогенцоллерн-Зигмаринген.

Мы встретили прощальный поезд мамы в Линце. У гроба собрались скорбящие: мои братья Вильгельм и Оскар, золовка Адельгейда, мой муж, князь Фюрстенберг, оберст-маршал моего отца генерал фон Гонтард, барон фон Шпицемберг, советник кабинета моей матери, фрейлина Клэр фон Герсдорф, графиня Келлер и граф Ранцау.

У станции Пассау поезд пересёк границу Баварии и остановился. Траурные флаги. Всё утопало в цветах. На сколько хватало взгляда станцию и пути окружали скорбящие жители. Бургомистр принёс моим братьям свои соболезнования. Он возложил лавровый венок с прикрепленным на нем терновым венцом и надписью: «Незабытой матери народа, нашей любимой императрице». Несли венки за венками. Какая-то женщина сунула еловую ветку в руку моего брата Оскара. Она хотела попросить его положить её ко гробу, но не могла вымолвить и слова, слезы текли по её лицу. Наконец она смогла произнести: «Это для нашей Матери».

Здесь, на старой границе, началось путешествие, которое Германия видела один лишь раз. Страна надела траур. «Императрица едет!» — кричали всюду при появлении поезда. Вновь извлечённые чёрно-бело-красные и чёрно-белые флаги из более счастливых времён, были окружены черной каймой. Они сопровождали поезд от станции к станции.

От Цилле до Потсдама звуки церковных колоколов возвещали возвращение покойной императрицы. И от границы до места её последнего пристанища по всему пути стеной стояли сотни тысяч людей. Где бы ни останавливался поезд и в тех бесчисленных селениях, которые он проезжал без остановки, тысячи людей в траурных одеждах ждали его, чтобы попрощаться. Пели детские хоры, играли военные оркестры. На поезд долго не могли поднять все бесчисленные венки, которые несли, чтобы возложить на гроб. В сельской местности народ выходил к железнодорожной насыпи, по которой двигалась траурная процессия. Крестьяне вставали на колени и, опустив головы, произносили молитвы. Церкви, в которых служили заупокойные мессы, были переполнены. Весь народ оплакивал свою любимую Государыню.

С тусклым рассветом поезд прибыл на станцию Вильдпарк близ Потсдама. Там ждали члены нашей семьи, в том числе мои братья Эйтель Фриц и Август Вильгельм, и все, кто был лично близок с моей мамой. Один за другим они подходили ко гробу, у которого мои братья Вильгельм и Оскар, моя золовка Адельгейда и три придворные дамы несли почётный караул.

…

Моя мать Августа-Виктория Шлезвиг-Гольштейнская была великой императрицей. Она своей добротой создала современную Германию так же как воля моего отца кайзера Вильгельма II Гогенцоллерна. Господь оценил её труды, и даже её смерть подвигла наш народ к великому будущему.

Я никогда не забуду случившегося с гробом уже перед ступеньками фамильного мавзолея. Декабрь был в тот год теплым, и зимняя слякоть заставила одного из несущих гроб моей матери пошатнуться. Но кренившийся гроб сразу же подхватила стоявшая у ступеней Стана. Потом с другой стороны его подхватили русская и итальянская императрицы. Я сама подчинилась порыву. За мной последовала Адельгейда, королева Чешская Шарлотта Нассау, Мафальда Болгарская и Ольга Румынская. И мы, восемь женщин, отстранив опешивших мужчин, медленно подняли гроб с кайзериной Германии по ступенькам к воротам склепа. Здесь уже мой муж и браться приняли гроб из наших рук, и с польским и славакорусинским монархами занесли его в склеп.

Мой брат Вильгельм, принявший почти через двадцать лет в трудный час корону от моего отца, говорил: «В минуту последнего расставания я так живо ощутил, что для меня в жизни закатилось солнце, которое согревало меня своим светом и теплом… Но увидев мужество принявших на свои плечи тяжесть гроба моей матери царственных женщин, я понял, что она снова указала мне путь показав на кого всегда можно опереться...»

АВСТРАЛИЙСКИЙ СОЮЗ. ПОРТ-ОГАСТА. СЕВЕРНЕЕ АДЕЛАИДЫ. 17 декабря 1921 года.

Штабс-капитан Окунев вновь летел во главе своей эскадрильи. К разочарованию многих в его отряде, им не довелось отбомбиться в Перте, и, вообще, они обогнули половину Австралии, но кроме океана у них толком и не было никаких развлечений. Все ждали Аделаиду. Серьезный город, возможно даже с серьезными укреплениями, ведь у австралийцев было две недели на подготовку обороны. Да и Аделаида — это вам не захудалый Дарвин. Это мощный железнодорожный и транспортный узел, промышленный центр, короче говоря, тут бомбить и бомбить. Но, с другой стороны, перебросить сюда войска и средства ПВО от Мельбурна и Сиднея за две недели было проще простого.

И вот перед взлётом им вручили приказ. Порт-Огаста. И здрасьте. Аделаиду сегодня не бомбим. Летим севернее. Всего-то на триста километров севернее.

Незапланированная цель. Что мы там забыли? Но начальству виднее. Порт-Огаста — важный железнодорожный и автомобильный узел.Транспорт, одним словом. Вокзалы, мосты, прочая инфраструктура.