Читаем без скачивания Вперед в прошлое 5 - Денис Ратманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лучше сразу сказать правду, чем множить ложь.
И опять бабушка повела себя правильно с точки зрения морали, кивнула.
— Я помню, как Наташа и Боря от него шарахались. Много пачек испортил этот остолоп?
— Пока не знаю, — пожал плечами я. — Почуял запах, глянул в пакет, а там… Ты ведь не говорила ему, что я должен приехать?
— Нет.
— Вот он и решил нагадить, смыться, а потом сказать, что так и было, сами разбирайтесь.
Шавки все не могли угомониться, носились вдоль заборов и верещали. Возле дома Канальи я увидел гнилой «жигуль» и торчащий из-под капота зад Алексея.
— Привет, дядь Леша! — крикнул я.
Каналья распрямился и ударился затылком о капот. Помахал мне, протягивая вперед черные от масла руки.
— И тебе привет! Рад видеть! Руки я тебе не подам, извини.
Я показал ему «класс» и попытался улыбнуться, хотя было нерадостно.
На кухне, потеснив недоумевающего Юрку, мы первым делом принялись осматривать товар. В одном пакете было повреждено шесть пачек, в другом — четыре. Почти половина. И как же здорово, что вторая половина, та, что для торговли в выходные, придет только завтра.
— Это че это? — спросил Каюк.
— Андрей испортил кофе, — объяснила бабушка.
Каюк выругался, шлепнул себя по губам, но отчитывать его никто не стал.
Бабушка вертела в руке пачки, прикидывала, можно ли аккуратно раскрыть упаковку и заклеить. Это было бы реально сделать с пачками из будущего, эти же представляли собой квадратные брикеты, кофе после вскрытия требовалось так же спрессовать, что не представлялось возможным. К тому же четыре пачки были насквозь пробиты ножом и испачканы содержимым, что может навести покупателей на мысли о подставе.
— В принципе, мы не в убытке, — вслух рассуждал я. — Чем врать и выкручиваться, можно тупо заклеить порченые пачки и продать по себестоимости в рестораны и кафе, у меня есть там клиенты, а им все равно, содержимое-то не пострадало. Обидно только, что ничего не заработаем.
— Обидно, что такое делают — свои, — вздохнула бабушка, грузно опустилась на стул, закрыла лицо руками, плечи ее мелко затряслись.
Эта женщина стреляла фрицев, ползала по-пластунски в грязи, замерзала в окопах и, наверное, не плакала. На пару секунд я растерялся. Уместно ли будет мое сочувствие? Может, ей отвратительно проявлять слабость? Но я все равно встал и обнял ее — оттолкнет так оттолкнет. Юрка шагнул к нам, но не решился присоединиться. И еще больше захотелось нахлобучить братца. Поймать на остановке и бить, бить до кровавой юшки, а потом долго возить мордой по асфальту.
Но Андрюша пришел сам, как побитый щенок. Молча сел на корточки возле пакетов, достал испорченную упаковку, долго вертел в руках и проблеял:
— Наверное, это как-то можно исправить. Можно ведь? Если клеем аккуратно свести края разрыва…
— Там не только бумага, но и под ней — фольга, — сказал я холодно. — И представь лицо покупателя, когда он обнаружит, что ему подсунули брак.
Андрюша забормотал:
— Десять тысяч? У меня есть тридцать две. На новый плеер копил. Я отдам. — Он тронул бабушку за ногу. — Отдам, слышишь?
Бабушка распрямила спину. Удивительно, но ее лицо не распухло от слез, недавнюю слабость выдавали лишь красные глаза и влажные щеки.
— Зачем ты так подло поступил? — спросила она и прошипела: — Ты понимаешь, что я отвечаю за товар, и ты меня подставил⁈
Юрка, почувствовавший себя не в свой тарелке, вышел из кухни. Братец потупился и повторил:
— Я отдам… Только, пожалуйста, маме не говори!
Бабушка поднялась. Отдернула юбку и пнула Андрюшу, опрокинув его на спину.
— Ах ты… щенок! Пошел вон отсюда! — Пинок. — Чтоб ноги твоей, — пинок, — в моем доме больше не было!
Братец выставил вперед руки:
— Я больше не буду! Бес попутал!
— Падлюка! Выродок! — ярилась бабушка.
Андрюша пулей вылетел из кухни во двор, оттуда — через калитку за улицу. Бабушка его передразнила:
— Пожалуйста, маме не говорите! В первую очередь ей и скажу. Чтобы знала, какой выродок у нее растет!
Она подняла пакет с уткой и перекинула через забор.
— Проваливай!
Андрюша поплелся прочь, придерживаясь за бок. Бабушка направилась в дом и сразу же шагнула к телефону, принялась крутить диск, а потом живописала Андрюшину провинность. Видимо, тетя Ира защищала сына, потому что бабушка сорвалась на крик — типа, ты понимаешь, какой Андрюша подлый? Ничего святого у него нет!
Скорее всего, тетя Ира примет сторону сына. Как бы подличать не стала и чинить мне препятствия, она ведь уже пыталась! А теперь из-за меня, гада, ее деточке досталось! Надеюсь, у бабушки хватит авторитета поставить ее на место. А если нет, Ирина — не единственный проводник, мы уж со всеми перезнакомились, будем работать через других.
Было неловко оставлять бабушку в такой момент, но я должен был ехать: меня ждал валютчик и вечером — наши на базе, я пообещал им тренировку. Жестом я подозвал Юру и сказал:
— Присмотришь за ней?
Он кивнул, а я вернулся в кухню, где бабушка неподвижно сидела, глядя в одну точку. Заварил ей и себе кофе, разбавил сливками и сказал, ставя чашку напротив нее:
— Спасибо за поддержку.
— А как еще поступить? Выгораживать крысу только потому, что он свой? — Она сморщилась и покачала головой. — Посчитай убыток, я заплачу за порчу товара.
И тут меня снова взяло зло, я шлепнул по столу.
— Нет! Во-первых, пусть сам отвечает за свой поступок, лишается карманных денег. Он не пятилетка, а почти
