Читаем без скачивания Весь Хайнлайн. Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

Гамильтон закатил глаза.

— Услышь меня, Старший Брат, — тихо проговорил он. — Живой Дух Разума, посети твоего слугу! В этом величайшем и процветающем городе я обнаруживаю, что соотношение уксусно-кислых физиономий к улыбающимся равно четырнадцати к одному, а он утверждает, будто это ничего не значит!

Монро-Альфа был явно раздосадован.

— Оставьте при себе свои шуточки, — сказал он. — И вообще, подлинное соотношение составит шестнадцать с третью к одному — собака в счет не идет.

— А, забудьте! — отмахнулся его приятель. — Чем вы тут развлекаетесь?

Гамильтон принялся бродить по кабинету, временами бес* цельно брал что-то в руки, рассматривал и, сопровождаемый бдительным взором Монро-Альфы, ставил на место; наконец он остановился перед огромным интегратором-накопителем.

— По-моему, наступает время вашего квартального прогноза, не так ли?

— Наступает? Уже наступило. Перед самым вашим приходом я как раз закончил первую прогонку. Хотите взглянуть? — подойдя к аппарату, Монро-Альфа нажал кнопку.

Когда выскочил фотостат, он, не взглянув на него, протянул бумагу Гамильтону. Смотреть ему и не надо было — данные в компьютер вводились проверенные, и Клиффорд был убежден в правильности полученного прогноза. Завтра он вернется к этой проблеме, но использует при решении иную методику. Если несовпадение результатов превысит пределы машинной погрешности, придется перепроверять исходные данные. Впрочем, этого, конечно же, не случится. Сам по себе конечный результат Монро-Альфу не интересовал — этим пусть занимается начальство; волновал Клиффорда исключительно сам процесс.

Гамильтон рассматривал фотостат. Даже непрофессионал мог — хотя бы отчасти — понять, какое великое множество деталей пришлось учесть, чтобы получить этот простой ответ. На двух континентах человеческие существа занимались своими законными делами — покупали и продавали, производили и потребляли, тратили и сберегали, отдавали и получали. В Альтуне, штат Пенсильвания, для субсидирования разработки нового метода получения железа из бедных руд группа людей выпустила пакет акций, не обеспеченных капиталом. Они были хорошо приняты в Нью-Боливаре, где образовался переизбыток доходов из-за процветания тропических городов-садов, разбросанных по берегам Ориноко («Купи ломоть рая!»). Возможно, этот успех объяснялся здоровым голландским влиянием, ощутимым в смешанной культуре региона; но мог объясняться и латинским влиянием, которое обеспечило в это же время беспрецедентный поток туристов с Ориноко в Патагонию, на озеро Луизы и в Ситку — не суть важно.

Так или иначе, а все сложное переплетение сделок нашло отражение на фотостате, который держал в руках Гамильтон. Где-то в Уалла-Уалла ребенок — тайком, косясь на дверь, — сломал копилку, собрал монеты, которые так долго и тщательно откладывались, и купил вожделенную игрушку, способную не только совершать некие действия, но и произносить при этом соответствующие звуки. Где-то глубоко во внутренностях автоклерка, регистрирующего продажу игрушек в магазине, в бумажной ленте были тут же пробиты четыре дырочки. Эта пометка, появившаяся в счетах владельца, была отражена в бесконечной цепи посредников — складов, транспортников, обработчиков, первичных производителей, сервисных компаний, врачей, адвокатов, торговцев, управленческого аппарата, — мир без конца.

Ребенок — маленькое, злобное, белобрысое отродье, предназначенное разочаровывать всех, кто его задумывал и воспитывал, — увидев, что у него осталось еще несколько монеток, обменял их на диетические конфеты («Псевдосласти «Дед-Мороз» — во всей банке ни единой рези в животике»). Продажа была просуммирована со многими ей подобными и нашла отражение в отчетности Корпорации торговых автоматов в Сиэтле.

В цифрах на фотостате, который держал в руках Гамильтон, сломанная копилка и все ее взаимосвязи проступали крохотным фрагментом сверхмикроскопических данных, неразличимых даже в пятом знаке после запятой. Составляя прогноз, Монро-Альфа слыхом не слыхал об этой копилке (да и никогда не услышит!), но подобных копилок было десятки тысяч, а за ними стояло неисчислимое количество предпринимателей — везучих и невезучих, проницательных и тупых; миллионы производителей, миллионы потребителей — и каждый со своей чековой книжкой, каждый с печатными символами в бумажнике (мощными символами — как их ни называй: деньги, бабки, груши, вампум, наличные, шекели, капуста)…

Все эти символы — и те, что звенят, и те, что складываются, и особенно те, что являют собой лишь абстракцию, подписанное честным человеком обещание, — все эти символы или их скрупулезно отраженные тени проскользнули сквозь бутылочное горлышко компьютера Монро-Альфы и обрели там вид угловых скоростей, кружения трехмерных эксцентриков, электронных потоков, отклонений напряжения и всяческих прочих сложное — тей. И все это многообразие составляло динамическую абстрактную структурную картину экономической жизни полушария.

Гамильтон рассматривал фотостат. При повторном вложении накопившегося капитала требовалось увеличить субсидирование розничных продаж на три и одну десятую процента и увеличить месячный доход граждан на двенадцать кредитов — если только Совет экономической политики не решит распределять прирост общественного дохода иным способом.

— С каждым днем я становлюсь богаче, — подытожил Гамильтон. — Знаете, Клифф, эта ваша денежная машина — чудесное приспособленьице. Поистине курочка, несущая золотые яйца!

— Понимаю вашу классическую аллюзию, — согласился Монро-Альфа, — однако интегратор ни в каком смысле не является производящей машиной. Это всего лишь компьютер, совмещенный с интегрирующим предиктором.

— Знаю, — рассеянно отмахнулся Гамильтон. — Скажите-ка, Клифф, а что будет, если я возьму топор и вдребезги разнесу эту вашу игрушку?

— Вас станут допрашивать, чтобы выяснить побудительные причины.

— Не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть. Что случится с системой экономики?

— Полагаю, — проговорил Монро-Альфа, — вы хотите, чтобы я ответил, будто заменить машину невозможно? Любой из интеграторов региона мог бы…

— Разумеется. К черту их все.

— Тогда мы окажемся вынуждены прибегнуть к утомительным статистическим расчетам. Произойдет задержка на несколько недель — пока накопившиеся ошибки не будут исправлены в следующем прогнозе. Но ничего особо существенного не случится.

— Все это ерунда. Я хочу понять вот что: если никто не станет подсчитывать количество кредитов, которые необходимо выпустить, чтобы сбалансировать производство и потребление, — что произойдет в этом случае?