Читаем без скачивания Оскверненная - Гленда Ларк

Стыд наполнял мое тело и заставлял гореть кожу. Семеро ни в чем не повинных людей погибли изза моего ослепления… Семеро стали жертвами гордости и вожделения молодого человека… Я ничего не мог сделать, чтобы изменить это. Для них все было кончено. Я ведь даже не знал их… Может быть, они были кормильцами своих семей или матерями, чьи дети осиротели? Были они молоды или стары, были ли примерными гражданами или лживыми лицемерами? Оказались ли они стариками или детьми? Ничего этого я не знал.

Я вспомнил о Цисси, о том, что она должна была чувствовать перед смертью. Одураченная, преданная, несчастная… носящая под сердцем ребенка мужчины, которого она больше не уважала и не могла любить. В первый раз я осознал, какое зло ей причинил. В первый раз я ощутил не только жалость, не только облегчение, но и горе: не потому что я ее любил – этого не было, и тут я ничего изменить не мог, – а потому что предал ее, а она такого не заслуживала.

К тому времени, когда я выбрался на причал перед зданием Гильдии, я дрожал; дрожал я не только от холода, но и от неизбывной вины.

Денни был на месте и помог мне. Должно быть, он ждал моего возвращения и высматривал меня с башни, хоть и не был обязан это делать: ведь я плавал не по делам Гильдии. Я так ему и сказал, а он только ухмыльнулся мне в ответ и занялся моим полозом. Я вернулся в здание Гильдии, вымылся, переоделся, а потом натянул непромокаемую куртку и отправился в Синод. К тому времени уже наступила полночь, дождь и ветер усилились, а тучи сгустились. Стражник у ворот совсем не обрадовался моему появлению, но ему трудно было сказать «нет» сыну главы Гильдии, особенно когда я сообщил ему, что явился по срочному делу.

Сначала я отправился в комнату Райдера, но его там не оказалось. Пусто было и в комнате Келвина. В конце концов я нашел их обоих у Гэрровина. Она пили вино, но алкоголь не делал атмосферу более жизнерадостной. Трое омаров, обреченно глядящих на кипящую в котелке воду, были бы веселее, чем эти трое мужчин.

Дверь мне открыл Келвин.

– Ну? – спросил он, втаскивая меня в комнату, словно опасался, что я передумаю и уйду. – Что тебе удалось узнать?

«Он знал, что это я, – подумал я. – Он знал, что я стою за дверью. В чем дело, черт возьми, с этими двумя горцами и их носами? Они что, ищейки?»

Я оставил непромокаемую куртку, конечно, внизу, но с моей шапки все еще капала воды и бежала по лицу, как слезы.

Неожиданно все они умолкли, глядя на меня. На мгновение мне показалось, что они читают меня, как открытую книгу. Первым заговорил Гэрровин:

– Садиська, паренек, у огня. – Он взял стакан и чтото в него налил – бренди с островов Квиллер, если я не ошибся. – Вот выпейка. В животе у тебя загорится огонь, а волосы закурчавятся. – Он сорвал с меня шапку и повесил у очага, где она и осталась сохнуть, испуская струйки пара. – А теперь, – добавил он, когда я сделал все, как он советовал, – расскажи нам, почему у тебя такой вид, будто тебе заехали в лицо мокрой рыбиной.

Я откашлялся, чувствуя себя ужасно неуютно.

– Вы знаете, что обо всем, что я узнавал здесь, я рассказывал Джесенде… или главе Совета хранителей.

– Ага, – кивнул Гэрровин. – Ты пахнешь своей страстью, знаешь ли. Ну а предательство имеет собственный запах.

– Только всего вы не знаете, – сказал я им. – Вы и половины не знаете. А я сейчас не могу рассказать… не сейчас, завтра. Я приду к вам завтра… – Я собирался рассказать им все, но внезапно почувствовал, что не могу – сразу не могу. Осознание всей глубины моей глупости было еще слишком свежим, слишком болезненным.

– Тогда что же ты хочешь сообщить нам сейчас? – спросил Райдер. – Находится ли Блейз на том корабле, как утверждают Кел и Гэрровин?

Я кивнул:

– Да. Джесенда показала ее мне. Она в кандалах и прикована… – Я рассказал обо всем, что видел, и передал все, что говорила Блейз. И то, что сказала Джесенда о судьбе полукровки. – Они исключают любой риск, – закончил я.

Райдер фыркнул:

– Похоже, дочка Датрика коечто узнала о Блейз от своего отца. Ей известно, что Блейз не та женщина, которую легко содержать в тюрьме.

– Ну, мы еще посмотрим, – сказал Келвин. В его голосе прозвучал гнев, настолько для него необычный, что все мы посмотрели на него. – Я лишился одной женщины, которую любил, изза жестокости бессмысленной системы законов, – объяснил он. – Я не собираюсь безропотно смотреть, как другую убьет суд, вынесший вердикт еще до того, как начал заседать.

По тому, как моргнул Райдер, я заподозрил, что Келвин впервые открыто заговорил о своей любви к Блейз. Я поднялся, не слишком твердо держась на ногах.

– Эти корабли не так уж быстро доберутся до Ступицы, – сказал я, – хоть уровень воды в заливе и высок. Погода ужасная, и им придется туго. Им потребуется два или три дня, чтобы прибыть к месту назначения, если только погода не переменится, в чем я сомневаюсь. А теперь я возвращаюсь… чтобы уснуть… если удастся. Завтра… завтра я расскажу вам все, что вам следует знать.

Я схватил шапку и напялил ее на себя. Она была все еще влажной.

Открыл мне дверь Райдер; он вышел следом за мной.

– Не суди себя слишком строго, – сказал он мне. – Если тебя может простить Бог, то и ты сам можешь себя простить.

– А как насчет мертвых? – спросил я. – Как мне получить их прощение? – Я ушел, а он остался стоять, глядя мне вслед.

Я забыл о том, что на следующий день должен был дежурить.

Это могло выскочить из головы у меня, но не у Денни. Он разбудил меня перед рассветом, так что мне вполне хватило времени, чтобы одеться, позавтракать и не упустить приливную волну. Погода оставалась скверной, и только два дня отделяло нас от прилива КороляКита: это означало, что приливная волна будет высокой и капризной, поскольку две луны объединили силы с солнцем.

Мое путешествие в Ступицу было ужасным, а обратный путь на Тенкор – еще хуже. В обычных обстоятельствах я провел бы в столице ночь и вернулся со следующим отливом, однако я дал Райдеру и Гилфитерам обещание, которое намеревался сдержать, поэтому не стал задерживаться. После нескольких минут борьбы с безжалостными волнами и слепящими брызгами я понял, что должен или повернуть обратно, или придумать лучший способ справляться с делом. После нескольких проб я обнаружил, что могу создать защиту вокруг собственной головы, чтобы избавиться от дождя. Труднее всего было заставить защитную сферу двигаться вместе со мной: каждый раз, когда мое внимание отвлекалось, она отставала от меня. Впрочем, немедленный ледяной душ служил хорошим напоминанием, и я скоро научился справляться лучше.

Трудность заключалась еще и в том, что изза сильного речного течения волна отлива походила на подгоняемую штормом приливную волну. Вода была полна принесенного наводнением мусора, значительная часть которого была скрыта грязью и илом. Мне несколько раз с трудом удавалось выпутаться из неприятных ситуаций, а однажды мой полоз перевернулся, и я едва сумел одновременно и вернуть его в должное положение, и удержаться на гребне волны – исключительно силой воли, мне кажется. После этого я установил вторую защиту из тонких полос, прочесывавших воду перед моим полозом.