Читаем без скачивания Орел и Волки - Саймон Скэрроу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Боевые кличи больше нигде не гремели, враги прямо на глазах у него и у прочих покидали занятую территорию, вытекая в ворота. Скоро на виду осталось лишь несколько воинов, да и те улепетывали со всех ног, догоняя соплеменников. Взору Катона открылось поле недавней схватки. Сотни сраженных дуротригов усеивали землю перед чертогом. Некоторые еще были живы, покрытые потом и кровью тела шевелились, поблескивая в убывающем вечернем свете. Катон бросил взгляд на замершего в отдалении Макрона: тот скривил губы и пожал плечами.
— Ну и где они, на хрен, теперь? — громко спросил Фигул.
Защитники редута оставались на своих местах, ожидая следующей атаки и не смея поверить в то, что враг уже не вернется. Однако удаляющееся бряцание оружия и доспехов убегающих дуротригов вскоре совсем затихло вдали, и теперь тишину нарушали лишь стоны раненых.
— Катон!
— Да, командир?
— Проверь наши силы, прямо сейчас!
Катон кивнул, соскочил наземь, пошатнулся, ибо уставшие ноги уже плохо держали его, и стал проводить перекличку уцелевших бойцов наверху и тех немногих, что оставались в резерве.
— Враг на подходе! — подал голос легионер, и Катон поспешил вскарабкаться на свою телегу.
В вечернем сумраке появились смутно очерченные фигуры воинов, приближающихся к воротам.
— Еще одно усилие, парни! — выкрикнул Макрон надтреснутым от напряжения голосом.
Каждый из бойцов покрепче перехватил щит и собрался с духом в ожидании последней схватки. И тут внезапно Катона пробил нервный смех: он опустил копье и подался вперед, опершись локтями на ребро стола, являвшего собой часть импровизированного ограждения.
В ворота входил широкоплечий мужчина в красном плаще. Последние лучи солнца играли на его высоком полированном шлеме, над которым вздымался ярко-алый султан. Он что-то крикнул, и его воины, развернувшись по флангам, стали осторожно продвигаться по двору царской усадьбы, направляясь к чертогу. По приближении маленького отряда зоркие глаза Катона первыми различили, кто вышагивает впереди.
— Да это Гортензий! — с облегчением рассмеялся Катон.
Гортензий шагал, никуда не сворачивая, к редуту, подбрасывая в свободной руке свой командирский жезл.
— Макрон и Катон, надо же! — прогудел он. — Мне следовало догадаться. Ну кто еще, кроме вас двоих, мог влипнуть в этакую заваруху?
ГЛАВА 38
— Нет, — решил Веспасиан, обозрев удлинявшиеся тени, что ложились на мертвые тела, разбросанные по двору царской усадьбы. — Нет никаких сомнений. Тут слишком многое нужно сделать. Мы остаемся.
Катон беспокойно переглянулся с Макроном: понимает ли легат всю опасность?
Едва отправив разведчиков удостовериться, что дуротригов вблизи Каллевы нет, Веспасиан повел своих людей сквозь обугленные обломки ее главных ворот в город и первым делом поспешил на территорию базы, где и от его резиденции, и от госпиталя остались лишь жуткие руины. Однако, хотя лагерные постройки дуротриги практически сровняли с землей, амбары и склады по большей части остались нетронутыми. Варвары намеревались съесть все, что смогут, а также унести все, что смогут, но неожиданное прибытие шести римских когорт ввергло их в панику, и они вынуждены были бежать из столицы страны атребатов с пустыми руками.
Веспасиан отдал приказ восстановить оборонительные сооружения базы, а затем вместе с трибуном Квинтиллом отправился в расположение когорты Гортензия, посланной им вперед, чтобы навести порядок в царской усадьбе. Завидев Макрона с Катоном, легат потребовал от них обстоятельного отчета.
— Командир, мы не можем здесь оставаться, — заявил Катон.
— Не можем? — повторил с презрительной усмешкой стоявший возле легата Квинтилл. — Центурион Катон, истина заключается в том, что если мы чего-нибудь и не можем, то это позволить себе убраться отсюда. Даже ты, конечно, в меру своего разумения, должен понимать стратегическую обстановку. Верика скоро умрет. Почти все его воины уже погибли. Царство атребатов падет перед любым врагом, прошедшим в ворота, которые вы умудрились спалить. Теперь только Риму дано привести этот край в чувство.
Катон спрятал руку за спину и сжал кулак так, что ногти впились в ладонь. Он крайне устал, был страшно зол, но пытался держать себя в рамках.
— Трибун, если Рим потеряет здесь шесть когорт и легата, то ни о какой «стратегической обстановке» беспокоиться уже не придется. Это будет разгром.
— Неужели?
Квинтилл рассмеялся и повернулся к Веспасиану:
— Думаю, командир, этот молодой человек в последние дни всякого тут натерпелся. И лишь естественно, что он теперь полон страха.
Макрон насупился, пригнув бычью шею. Слова трибуна задели его за живое.
— Полон страха? Это Катон-то? Да таких храбрецов поискать! И кстати, по-моему, вовсе не он пустился наутек, когда враги за нас взялись…
Веспасиан шагнул вперед, поднял руку и тихо, но властно произнес:
— Довольно! Не хватает еще, чтобы мои командиры спорили на глазах у солдат.
— И все же, — заявил оскорбленно Квинтилл, — я никому не позволю обвинять меня в трусости. Я не сбежал, а поскакал за подмогой.
— Ну, разумеется… — Макрон широко улыбнулся. — Но я ведь, кажется, и не назвал тебя трусом… командир.
— Довольно! — повторил Веспасиан. — Центурион Катон, я нахожу, что мы, зная теперь досконально, как тут все разворачивалось и чем обернулось, не можем принимать на веру голословную информацию, особенно исходящую из уст Тинкоммия. Ему ведь уже доводилось оставлять в дураках не только средней руки командиров, но и штабных офицеров. Так ведь?
Квинтилл поджал губы.
Не будь Катон так измотан, он, возможно, проявил бы в разговоре с легатом куда большую осторожность, но сейчас им владело лишь стремление во что бы то ни стало довести до Веспасиана суть своих опасений.
— Командир, все слышали, как Тинкоммий кричал перед штурмом, что Каратак во главе своей армии может прибыть сюда со дня на день. Есть вероятность, что он появится здесь уже завтра. И если мы к тому времени не уберемся на достаточное расстояние, то…
— Центурион, я сделал свой выбор. Мы остаемся. С первыми лучами рассвета вернутся разведчики. Они сообщат о любой возможной угрозе.
— Командир, может статься, что будет уже слишком поздно.
— Послушай, Катон, этот Тинкоммий, он ведь предатель и лжец? Он ведь провел тебя?
— Он провел всех, командир.
— Вот именно, но почему же тогда мы должны верить тому, что он болтает? Откуда нам знать, сколько в его словах правды и есть ли она в них вообще. Я лично сильно сомневаюсь в том, чтобы Каратак сумел переиграть командующего Плавта, это ведь не обозы по тылам грабить. У него куда больше оснований опасаться нас, чем нам тревожиться на его счет. Нет, скорее всего, ваш Тинкоммий хитрит. Ну а ты, как всегда, его плутней не видишь.