Читаем без скачивания Из Багдада в Стамбул - Карл Май

– Твоя жизнь стоит не больше скорпиона или змеи. Оба ядовиты и их уничтожают. Но то, что ты натворил, требует высокого штрафа!

Он выразился четко: выкуп – только штраф, а жизнь не стоит и гроша. Мне нужно было выиграть время, и я сказал:

– Ты сравнил меня с ядовитыми гадами. Это очень мило с твоей стороны, и я приму это к сведению. Убейте меня, я не против. Я не заплачу и пиастра, если ты и дальше будешь разговаривать со мной так!

– Решай сам – чем больше почтения к своей персоне ты требуешь, тем выше будет сумма выкупа.

– Назови же eel

– Ты богат?

– С тобой делиться не буду!

– Тогда жди!

Он поднялся и вышел. Второй остался, но все время молчал. Я слышал голоса в передней комнате и хотя не мог разобрать ни слова, но понимал, что мнения разделились. Прошло, наверное, более получаса, прежде чем он вернулся. Не сев, он спросил:

– Заплатишь пятьдесят тысяч пиастров?

– Это много, очень много! – Нужно было торговаться. Он сделал недовольную мину и произнес:

– Ни одного пара[50] меньше! Согласен? Отвечай сразу, у нас нет времени.

– Хорошо, заплачу.

– Где твои деньги?

– Ясное дело, не со мной. Вы же забрали у меня все вместе с сумкой. И не в Эдирне.

– Как же ты заплатишь?

– Я вам дам записку в Стамбул.

– Кому?

– Эльчи[51] Фарсистана.

– Посланнику Персии? – спросил он удивленно. – Ему будет письмо?

– Да.

– Он будет платить?

– А разве ты думаешь, что у посланника шахиншаха[52] нет денег?

– Деньги-то у него, может, и есть, но даст ли он их нам?

– Он хорошо знает, что все, что он за меня заплатит, вернется ему.

Я был твердо убежден, что перс воспримет вручившего мое письмо за верного мне человека. Поклонник зороастрийского учения не имел ни малейшего понятия о земных подлых делишках.

– Если ты в нем уверен, пиши письмо!

– Чем? На чем? Может, на стене?

– Мы принесем тебе все, что нужно, и освободим руки. Это сообщение наэлектризовало меня. Освободят руки!

Можно попытаться освободиться! Можно скрутить дервиша и использовать его как заложника.

Но эта авантюрная идея провалилась. Дервиш, снявший ради дела одеяние своего ордена, был предусмотрителен.

Он не доверял мне и вернулся с четырьмя парнями, которые с оружием в руках стали по обе стороны от меня. Лица их выражали что угодно, но только не доверие. Любое неосторожное движение с моей стороны грозило гибелью.

Мне вручили листок пергамента и конверт, а также предложили колено в качестве подставки. Я написал:

«Моему брату Аббасу Юсуфу Аман-мирзе, лучу Солнца Фарсистана, блистающему сегодня над Стамбулом. Выдай ради меня, в знак нашей дружбы, подателю сего письма пятьдесят тысяч пиастров. Мой банк вернет их тебе, как только потребуешь. Не спрашивай у этих людей, кто они, откуда и куда направляются. Остаюсь в тени твоего света.

Этим именем я подписался специально, потому что предполагал, что дервиш знал его от слуги своего отца. Надписав конверт, я передал Али Манаху и то и другое. Он прочитал его вслух, и я увидел на лицах этих бездельников глубокое удовлетворение. Чуть позже в тишине я представлял себе лицо посланника, которого, ясное дело, звали как-то иначе, читающего письмо… Чтоб они провалились, эти подлецы!

Дервиш, довольный, кивнул мне и сказал:

– Хорошо. Ты здорово написал ему, чтоб он не спрашивал. Ему и не надо ничего знать. Эй, свяжите ему снова руки! Кираджи уже ждет!

Мне снова стянули запястья и оставили лежать в темноте. Я принялся изучать прочность моих пут. Да, думал я, освободиться от них мне не удастся. Надо поработать головой.

Как дервиш попал в Адрианополь? Наверняка он не преследовал нас, ведь он о нас вообще не ведал. К нему пришел посланник его отца. Тот его вызвал. Зачем? Случайность или новое дело, о котором я ничего не знаю?

Где я, собственно, находился? Кто эти люди? Члены ли они банды уста? Или в других отношениях с бежавшим Барудом эль-Амасатом и его «освободителем»? Скорее, верно последнее. Четверо парней, сидевших рядом, явно были штиптарами – это видно по их рожам. Я решил, что это арнауты.

И еще дервиш сказал, что кираджи уже ждет. Кираджи, действующие на всем Балканском полуострове так, как когда-то уроженцы Гарца со своими тяжелогружеными телегами возили на тяжеловозах товары в Германию и из нее. Кираджи – коммивояжер Балкан; он везде и нигде, он знает всех и вся, он имеет ответ на любой вопрос. Его с удовольствием встречают там, куда он прибывает, ибо он еще и прекрасный рассказчик; а в дальних труднодоступных балканских ущельях есть места, куда весь год не проникают никакие сведения извне, и кираджи оказывается единственным связующим звеном с внешним миром.

Этим людям доверяют товары огромной ценности. Единственная гарантия – их честность. Возвращаются они через месяцы, а бывает, и через годы, но они возвращаются и приносят деньги. Если умер отец, они отдают деньги сыну или внуку, но отдают! Честность кираджи вошла в пословицы и поговорки, жаль только, что сегодня положение стало меняться. В их планы стали проникать новички, использующие доверие к этим людям и обирающие ничего не подозревающих жителей.

И вот один из таких коммивояжеров ждал кого-то и чего-то сейчас! Но не меня же! Или меня собирались куда-то перевозить? Здесь, в центре города, у меня еще была надежда на спасение. Если я к следующему утру не буду у Гуляма, мои друзья поднимут тревогу. Подумав об этом и о тех хавасах, которые были приданы нам для поисков, я попытался разорвать веревки, но они были слишком крепкими!

Я вспомнил, как бранил Халефа за его непредусмотрительность, а сам оказался куда глупее – попасть в такую историю! Моя доброта, ставшая тому причиной, – небольшое оправдание происшедшему! Не оставалось ничего больше, как хладнокровно ждать развязки и использовать любую возможность, чтобы попытаться отсюда вырваться.

Вот эти четверо вернулись. Ни слова не говоря, завязали платком рот, завернули в старый ковер и понесли. Куда – мне так и не удалось заметить. Ковер противно пах чесноком и чем-то с ведьминой кухни. Я задыхался. Эти люди даже не задумывались о том, что, обернутый в ковер, я просто-напросто задохнусь! Но вот движение прекратилось. Я почувствовал, что меня положили на что-то твердое. Но на что – не ведал. Потом мне показалось, что я услышал скрип колес. Да, несомненно, я лежал в повозке – меня вывозили из Адрианополя!

Поначалу шевелиться я не мог, но потом немного подвигать ногами все же сумел. Постепенно скатка ковра немного ослабла, я хоть смог подышать, и мне подумалось, что положение не такое уж безысходное.