Читаем без скачивания А зори здесь тихие… В списках не значился. Встречный бой. Офицеры - Борис Васильев

Следом засеменил старенький хирург, на ходу вытирая руки.

Санитарный поезд шел полным ходом.

В своем купе Любовь Андреевна кормила внука манной кашей, привычно приговаривая:

— За папу… За маму… Ну, вот мы и поужинали, Иван Егорыч, пора и на боковую.

Вошла Катя.

— Вот документы, Любовь Андреевна, — она положила на столик пачку листов. — Сейчас будет остановка, надо погибших с поезда снять. Тесно очень.

— Да, конечно. Распорядись, я пока подпишу.

Катя вышла. Любовь Андреевна уложила внука, присела к столику и раскрыла первый документ, в который было вложено заключение о смерти.

— Федченко Петр Сергеевич. Сержант.

Проверила заключение, подписала. Взяла второе.

— Лыков Иван Сидорович. Рядовой.

Проверила заключение, подписала. Взяла третье, открыла удостоверение личности…

И вдруг закричала. Закричала страшно, не слыша себя, и крик этот разнесся по всему штабному вагону.

— Стойте! Не сгружайте их! Не сгружайте!..

Выбежала из купе.

Поезд остановился.

Натыкаясь на стенки вагона, Любовь Андреевна с залитым слезами лицом слепо бежала по вагонному коридору… На столике осталось раскрытое офицерское удостоверение. На первой страничке было старательно выведено четким писарским почерком: «Трофимов Георгий Алексеевич».

Сквозь штабную печать с маленькой фотографии смотрел гвардии младший лейтенант Егор Трофимов.

А на нижней полке, зажатый подушками, чтобы не свалился от поездных толчков, лежал маленький Ваня Трофимов и дрыгал ножками. Он был очень похож на отца.

Мир

Мальчик в форме суворовца в большой, сползающей на нос фуражке, держащейся исключительно на оттопыренных ушах, с тоской смотрел на обшарпанный дом в старом арбатском переулке с двумя облезлыми львами у подъезда.

За его спиной с грустной торжественностью прозвучал хорошо знакомый голос:

— Вот эти львы, Ваня.

Суворовца в слишком уж большой фуражке сопровождали поседевшая, постаревшая Любовь Андреевна и генерал-майор танковых войск Трофимов Алексей Иванович.

— Тоже мне, львы, — с не очень понятной обидой пробубнил мальчик. — У них и клыков-то нет.

— Много ты понимаешь, — возмутился дед. — А знаешь…

— Да все я знаю, — вздохнул Ваня. — И про концерт, и как ты бабушке бревно от самых Хамовников волок, и про налетчиков.

— Ax, вы, оказывается, все уже знаете! — генерал круто развернулся к супруге. — Интересно, откуда? Из какого источника?

— Алеша, а ведь у львов действительно куда-то исчезли все клыки…

— Вы мне зубы не заговаривайте, бабуля.

— Дед, пойдем лучше в зоопарк, — Ваня тянул Трофимова за рукав кителя.

— У тебя увольнительная до четырнадцати? — строго спросил генерал.

— Ага.

— Не ага, а так точно. Какой же может быть зоопарк, когда сейчас уже тринадцать тридцать две?

— Может быть, на такси отправим, Алеша? — осторожно спросила Любовь Андреевна. — Он же еще ребенок.

— Он не ребенок, а солдат, — строго уточнил генерал. — И к тому же все знает.

— Но училище не близко. Ваня может заблудиться.

— Солдат должен уметь ориентироваться на местности, — отчеканил Алексей Иванович. Затем достал кошелек и отсчитал мелочь. — Вот тебе на троллейбус. Остановка — «Филевский парк». Запомнил?

— Так точно, — уныло подтвердил Ваня.

— Осторожно переходи дорогу, Ванечка, — сказала Любовь Андреевна, целуя внука и при этом тайком от мужа засовывая ему в карман несколько рублей. — До завтра!

— О ревуар, гранмадам! — весело воскликнул Ваня и быстро направился к Арбату.

Генерал Трофимов тем временем сердито рассматривал весьма постаревших львов.

Супруги Трофимовы шли кривыми арбатскими переулками.

— С Егором ты сюсюкала куда меньше, — непримиримо ворчал Алексей Иванович.

— Вероятно, такова участь всех бабушек, — улыбнулась Любовь Андреевна.

— Здравствуйте, Алексей Иванович, — вежливо поклонился немолодой человек, проходя мимо.

— Здравия желаю, — генерал поднял руку к фуражке.

— Кто это? — поинтересовалась Любовь Андреевна.

— Понятия не имею, — Алексей Иванович остановился, глядя вслед прохожему. — Может, служили вместе?

— Пойдем, — Любовь Андреевна взяла мужа под руку. — Мне кажется, Алеша, тебе следует пойти к начальнику училища и попросить, чтобы Ваню отпустили вместе с нами.

— Любаша, это неудобно.

— Но как же он доедет один? Это с двумя-то пересадками?

— Доедет, как все! — выпалил генерал.

Он даже остановился от возмущения и высвободил руку. Но тут же улыбнулся жене.

— Не беспокойся, бабуля, парень отлично понимает, что такое воинская дисциплина.

Суворовец Ваня Трофимов, разинув от восторга рот, то и дело поправляя сползавшую на нос фуражку, разглядывал огромную тушу бегемота.

Электрические часы Московского зоопарка показывали десять минут пятого.

Просторный номер в гостинице. Стоя перед зеркалом, Алексей Иванович надевал форменный галстук. Вошла Любовь Андреевна.

— Газет еще нет.

— Очков тоже, — буркнул муж.

— Судя по настроению, к начальнику училища вы не пойдете? — спросила жена, подавая генералу очки.

— Вы правильно понимаете…

Раздался телефонный звонок. Любовь Андреевна поспешно сняла трубку.

— Ванечка? Здравствуй, миленький…

— Опять сюсюканье! — расстроенно отметил Алексей Иванович.

— Ванечка, Ванечка, я слушаю!..

— Ба! — наконец-то послышался в трубке детский голос. — Я не могу приехать.

— Почему? Что случилось, Ванечка?

— Валерка-дежурный за два компота позвонить выпустил…

— Какой Валерка? Алло, Ванечка, алло!..

Из трубки донеслись короткие гудки.

— Ну, что там еще? — спросил Алексей Иванович.

— Там какой-то компот, — беспомощно развела руками Любовь Андреевна.

Широкий коридор административного корпуса суворовского училища.

Пятеро суворовцев в полотняных робах старательно драили швабрами каменный пол. Над их головами висел транспарант: «МЫ — НАРУШИТЕЛИ ВОИНСКОЙ ДИСЦИПЛИНЫ».

Степенный старшина расхаживал по коридору и давал указания:

— Ненашев, тряпку вовремя отжимай. Трофимов, крепче три, крепче! Дисциплину нарушать — все мастера, а вот пол драить…

В вестибюль вошли Алексей Иванович и Любовь Андреевна.

Заметив их, старшина одернул гимнастерку и скомандовал:

— Смирно! Товарищ генерал, группа нарушителей воинской дисциплины отбывает наряд вне очереди! Докладывает старшина Дунаев!

— Вольно, — сказал генерал. — Нарушители, значит? И тот, лопоухий, тоже?

— Так точно, товарищ генерал.

— Можно мне с ним потолковать?

— Воспитанник Трофимов, к генералу! — гаркнул старшина и тактично отошел в сторону.

Ваня подбежал к деду со шваброй, но держал ее у плеча, как ружье.

— Товарищ генерал-майор, воспитанник Трофимов по вашему приказанию…

— Позор, воспитанник Трофимов, — укоризненно сказал Алексей Иванович. — Если вы ни в грош не ставите авторитет генерала, пощадили бы хотя бы бабушкины нервы.

Воспитанник Трофимов опустил голову и застенчиво засопел.

— Отставить сопенье! Доложи, что случилось.

— Меня… Две недели.

— За что?

— Я…это…

— Перестань мямлить! — строго приказал генерал. — Изволь отрабатывать громкий командный голос. Докладывай!

Ваня долго сопел и вздыхал. Потом сказал обреченно:

— Опоздал я.

— Куда опоздал?

— Из увольнения.

— Та-к, — протянул дед, выразительно посмотрев на Любовь Андреевну. — Где же ты шлялся? Спрашивается! — (последнее слово относилось к бабушке). — Что молчишь, как сыч? Отвечай!

— Бегемота смотрел, — тяжко вздохнув, признался внук.

— Та-к, — генерал заложил руки за спину и пошел прямо на Любовь Андреевну. — Ну и где же ты денег взял на зоопарк, спрашивается?

Последнее опять относилось непосредственно к жене.

— Иди, Ванечка, работай, — поспешно сказала она.

— Ступай, ступай, — сердито согласился дед. — Повышай квалификацию.

Дед и бабка обождали, пока внук удалится, и точно по команде повернулись друг к другу.

— Так, — сказал генерал. — Продолжаете развращать будущего офицера?

— Между прочим, отличника, — уточнила Любовь Андреевна, не без гордости указав на стенд, на котором среди прочих красовалась и Ванина физиономия.

— Между прочим, разгильдяя.

— А я, представь себе, рада, что из Вани растет не солдафон, а человек, способный ценить прекрасное.

— Бегемота, например?

— Представь себе, и бегемота тоже. Все естественное прекрасно.

— Нет, не будет из Ивана толка, — вздохнул Алексей Иванович. — Уж коли ты вторгаешься в процесс формирования… Ну и хватит о твоем разгильдяе.